Белый шиповник - Наталия Орбенина

Катерина Андреевна, пробыв день с молодой четой, сразу поняла: они живут вместе, но они не супруги. Отношения Роевых скорее дружеские, нежели чувственные. И долго ли Надя будет привыкать к мужу, когда она позволит ему супружеские ласки?

Надя поняла, что хотела сказать мать. Она вздохнула и пошла в свою комнату. Часть вещей еще не распаковали, чемоданы, коробки преграждали ей путь. Молодая женщина устало опустилась на постель и принялась расстегивать платье.

Скрипнула дверь, она подумала, что это горничная спешит ей на помощь. Но это оказался Роев.

– Позволь мне помочь тебе! – просительно произнес муж.

От этих слов Надя вся сжалась. Владимир вел себя очень деликатно. Обвенчавшись с нею, он не настаивал на своих супружеский правах.

Но иногда, видимо совсем истомившись, пытался посягать на ее ночное одиночество. И всякий раз встречал холодное недоумение и оскорбление поджатые губы, которые, казалось, говорили:

«Конечно, вы на правах благородного спасителя можете требовать своей награды, но знайте, в этом нет ни капли моего желания!» Владимир Иванович уповал на возвращение домой, на спокойный уют семейной жизни. Все эти обстоятельства, по его мнению, должны были настроить молодую супругу на иной лад.

И вот, заглянув в комнату Нади, чтобы узнать, как она устроилась на новом месте, Владимир Иванович замер в двух шагах от жены, сидевшей перед ним полуодетой. При виде ее трепетной шейки, тонких ручек, которыми она теребила снятую одежду, внутри Роева поднялась горячая волна щемящей нежности. Борясь с волнением (а вдруг опять укажет на дверь), он тихонько приблизился к постели. Надя промолчала. Владимир воспрял духом и присел на край кровати. Она осталась недвижима. Тогда он, и вовсе осмелев, обнял ее, притянул к себе, пытаясь понять, что она чувствует. Хорошо, однако, что мы не можем читать мысли других людей! Как был бы разочарован бедный муж, если бы узрел правду! Надя ощущала себя жертвой, приносимой в знак благодарности, и не более того.

Наконец Владимир получил доступ к вожделенному телу. Он легонько опрокинул жену на постель и принялся исследовать доставшиеся ему богатства. Он заставил себя не думать о том, что к ним уже прикасались другие руки. Что ж, истинные сокровища не теряют от этого своей ценности! Лицо любимой, изящная маленькая грудь, открывшаяся изголодавшемуся взору, стройные ноги, впалый аккуратный живот – все это вызывало его бурный восторг. Владимир, прикасаясь трепещущим ртом к самым сокровенным местечкам, хотел пробудить ее чувственность. Он внимал каждому ее вздоху, пытаясь уловить ответное желание. Но жена отвечала вялыми поцелуями, способными убить любой порыв страсти.

Однако супруг не отступал, осыпая ее градом лобзаний и нежных прикосновений. Бедный, если бы он знал, что в этот миг борется с тенью Верховского! Она помнила иные ласки! Роев выглядел начинающим школяром, но в угаре своих переживаний и неземной радости не понял в тот миг этого печального обстоятельства. Он решил, что чувственность жены по-прежнему спит и все открытия еще впереди. Окрыленный этой мыслью, он взлетел на самую вершину и со стоном упал на подушки рядом. Надя же не проронила ни слова, не издала ни звука. Когда утомленный своими ощущениями, супруг предался сну, она с изумлением раскрыла свою ладонь. Глубоко в коже отпечатались следы ее ногтей. Непроизвольно Надя сжала пальцы в кулак, когда их тела соприкоснулись, да так и не разжала их. Вот как пришлись ей по сердцу любовные утехи с мужем, которого не хочется любить, да надо! Она посмотрела в лицо супруга. Так спят только действительно очень счастливые люди! Владимир улыбался даже во сне. От ее напряженного взора он вздрогнул и стал, не просыпаясь, искать рядом любимую жену. Надя непроизвольно отшатнулась и притаилась на краю широкой постели, где вскоре и забылась беспокойным сном, свернувшись беззащитным маленьким клубочком.

Глава двадцать шестая

Верховский пережив, как он полагал, смерть бывшей возлюбленной, впал в величайшую депрессию, из которой его не могли вывести ни прежние знакомства, ни разного рода развлечения, иногда весьма изысканные или опасные. Все вокруг померкло, стало безликим и неинтересным. За исключением одного: кто еще посвящен в опасную тайну и, главное, знает ли княжна?

Целыми днями лежал он в кабинете на кушетке, с дорогой папиросой в зубах (по пятидесяти копеек за пачку!) и мучительно думал об этом. Если знает, то почему скрывала? Откуда уверенность, что знала? Да потому, что с легкостью предалась греху физической близости с человеком, формально приходящимся ей родным племянником.

Но если так, значит, у нее на уме есть некие соображения, которые необходимо прояснить! Ведь оказаться единственной настоящей наследницей титула и фамилии – это слишком привлекательно, и не воспользоваться подобным обстоятельством просто глупо! Все непонятно! Татьяна Аркадьевна, доселе казавшаяся недалекой и развратной натурой, в один миг превратилась в коварного и опасного соперника. Но что делать, что делать? Он в ловушке! Ненавистная жена повязала его по рукам и ногам, похитив бесценный документ. Но какие игры затеяла мнимая тетушка? Вот вопрос!

Чтобы на него ответить, князь Евгений отправился навестить княжну в загородный дом в окрестностях столицы. Евгений с трудом поспел на полуденный поезд и прибыл на станцию уже затемно. Его ждали лошади: Татьяна Аркадьевна была предупреждена племянником о его визите.

В доме стояла гулкая тишина, и только несколько комнат были освещены. Княжна в шали, наброшенной на озябшие плечи, вышла встретить дорогого гостя. Весна была на исходе, но ночи еще стояли холодные. На свет лампы, которую она держала в руке, слетались комары и ночные бабочки. Но женщина не замечала ни назойливых укусов, ни стрекотанья крыльев. Она ждала своего любимца, свое сокровище, своего Евгения! План, которому она отдала столько сил и столько лет жизни, потихоньку реализовывался!

И вот послышался стук копыт, он все ближе и ближе. Вот появляется из темноты ночи знакомая статная фигура в длиннополом летнем пальто. Но почему такое озабоченное и злое лицо?

– Стало быть, вы все знали, и всегда знали, всю мою жизнь? – Евгений широкими шагами мерил небольшую гостиную.

Княжна, нахохлившись, затаилась в глубоком кресле. Как правильнее себя повести, чтобы не сделаться врагом?

– Именно, что с начала, – ухмыльнулась Татьяна Аркадьевна. – С самого что ни на есть начала процесса естественного совокупления разнополых особ. Одна из которых и приходится тебе родным папашей, но это, увы, мой друг, не мой покойный братец, а его дородный камердинер, чью телесную стать и великолепие лица ты и получил сполна! А будь отцом настоящий Верховский, ты никогда не уродился бы таким красавцем. Поверь мне, ведь я истинная Верховская, и что с того? Много радости принесла мне княжеская кровь?