Мой принц - Джоан Вулф

— Полностью согласен с вами, ваше высочество, — сказал лорд Эмиль (разговор происходил в гостиной принцессы после того, как графа Гинденберга увели).

Принц взглянул на жену и сокрушенно покачал головой:

— Неужели эта жаждущая крови дама и есть та милая и очаровательная женщина, которая так настойчиво стремилась к тому, чтобы открыть приюты и больницы для бедноты?

— Разумеется, это я, — живо откликнулась Чарити. — И еще мне очень хочется знать, был ли герцог Марко посвящен в этот ужасный заговор?

Ее вопрос был встречен молчанием. Все взгляды обратились к принцу.

Он нахмурился и пробормотал:

— Не знаю… Хотелось бы думать, что Марко ничего не знал.

— Лучше арестуй его, — посоветовал лорд Стивен. — Это единственный способ обеспечить твою безопасность, Гаст.

Принц покачал головой:

— У меня нет никаких доказательств его вины.

— Лорд Стивен прав, — подал голос Льюис. — Вы должны обезопасить себя, ваше высочество. Вы непременно должны принять меры…

— Я уже кое-что делаю, Льюис, — перебил принц. — Я назначил лорда Стивена моим главным министром, лорд Эмиль теперь будет моим новым маршалом, а граф Виктор Розман заменит Марко на посту посла в Австрии. — Он перевел взгляд своих серых глаз на Чарити. — Я получил хороший урок. Отныне меня будут окружать только мои ближайшие друзья.

— Итак, Марко останется на свободе? — спросил лорд Стивен.

Принц откинулся на спинку стула.

— Франц будет держать его в узде, Стивен. Поверь мне, он не захочет, чтобы его отец оказался вовлеченным в гнусные интриги. Он не будет спускать глаз с Марко.

— Я не доверяю Францу, — призналась Чарити. — Как вы можете считать его своим другом, Август? Посмотрите, как он поступил с вами. Он сбежал с вашей невестой за неделю до свадьбы.

Принц невольно улыбнулся:

— Поступив так, Франц оказал мне величайшую услугу.

Лорд Стивен рассмеялся и проговорил:

— Он оказал услугу всей Юре, ваше высочество.

— Это поистине так, — согласился лорд Эмиль.

— Присоединяюсь к общему мнению, — заявил лорд Льюис. — К тому же принцесса — прекрасная ученица.

Чарити покраснела и засмеялась. О Франце же больше не вспоминали.

Спустя несколько дней о заговоре забыли — все готовились к главному празднику Юры — Дню Озбальда. Эта дата отмечалась ежегодно в честь битвы при Озбальде, крупнейшей победы над турками в XVI веке. Во время войны с Наполеоном праздник не отмечался, и Август стремился восстановить торжественную церемонию, которая была забыта почти на десятилетие.

За неделю до праздника во все дворцы Юлии начала стекаться знать — все хотели принять участие в запланированных Августом торжествах. В субботу утром, ровно через четыре дня после того, как был раскрыт заговор Рупника и Гинденберга, принц получил записку от Евы Цайс, в которой говорилось, что она находится в Юлии и хочет встретиться с ним.

Август стоял перед трюмо в своей гардеробной, а камердинер помогал ему надевать камзол. Принцу передали записку, когда он вернулся с утренней прогулки верхом, и с того момента, как он прочитал ее, он уже не мог думать ни о чем другом.

«Я должен увидеться с ней, — думал Август. — С моей стороны было бы крайне нелюбезно не встретиться с ней».

— Могу я сделать для вас еще что-нибудь, ваше высочество?

— Что?.. — Принц уставился на камердинера. — Нет-нет, Гене, это все. Спасибо.

Оставшись один, принц подошел к окну. Глядя на раскинувшиеся перед ним сады, принц думал о Еве. Но он понимал, что не может возобновить отношения с Евой — ведь теперь у него была Чарити, и связь с Евой была бы предательством по отношению к жене. В конце концов Август решил: «Я нанесу визит Еве. Уверен, это все, что она ожидает. Она знает, что я женат. Она поймет: то, что было некогда между нами, не должно возобновиться».

Принц отправился к Еве Цайс в сопровождении одного лишь грума. Подъехав ко дворцу Евы, Август выпрыгнул из экипажа и приказал груму возвращаться обратно. Ему очень не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел его карету у дворца вдовы.

Слуга тотчас же открыл парадную дверь, и принц, войдя в холл с мраморным полом, увидел Еву — она ждала его. Ее лицо находилось в тени, поэтому Август не видел ее глаз, а он помнил, что они — зеленые.

— Рада видеть вас, ваше высочество. — Она присела в изящном реверансе. — Очень любезно с вашей, стороны навестить меня. Пожалуйста, входите. Может быть, вы не откажетесь подкрепиться?

— Нет-нет, благодарю. — Он вдруг почувствовал сухость во рту и бешеное биение сердца. — Рад видеть вас, леди Цайс.

Август последовал за хозяйкой в гостиную и сел на кушетку без спинки. Ева тотчас же налила ему кофе. Она очень удивилась письму, которое получила от него месяц назад. За все время их весьма продолжительных взаимоотношений она получила всего лишь несколько писем от Августа, и он всегда писал только о деле. Последнее же письмо было ни о чем. Прежде принц никогда не писал таких писем, и вдова тут же поняла: что-то не так…

И вот теперь Ева смотрела на сидевшего перед ней принца и думала: «Да, с ним действительно что-то не так».

Ей ужасно хотелось спросить; «В чем дело, Август? Что случилось?» Однако она сдержалась. Она прекрасно знала принца и понимала: нельзя задавать ему такие вопросы, он сам все расскажет, если пожелает. Да, с ним следовало проявлять терпение…

Впрочем, она догадывалась: видимо, все дело — в его браке. Да, скорее всего именно поэтому он обратился к ней. Эта мысль воодушевила вдову. Ева никогда не думала, что Август женится на ней, но, когда она узнала о его женитьбе на молодой и очаровательной английской девушке, она была уязвлена, и даже сильнее, чем ожидала. И теперь Ева радовалась, что брак не удался.

Думая об этом, Ева беседовала с гостем о предстоящих торжествах по случаю Дня Озбальда.

— Вы вернули нам нашу национальную гордость, — сказала она.

Принц криво усмехнулся:

— Я дал Юре несколько национальных праздников, и это все, что я пока сделал.

— Нет-нет… — Ева покачала головой. Немного помолчав, она продолжала: — Я прекрасно помню, что почувствовала тогда, когда впервые увидела вас. Ваши люди принесли вас, раненного, на мою виллу, и я помню, как вы сидели перед камином — такой юный, изможденный, в лихорадке… Помню, как я подумала: «Это мой принц. Он не бежал, как многие другие аристократы. Он остался, и он сражается за нас». И я почувствовала такую гордость за вас, Август! Я думала: «Если он может бороться за Юру, значит, и я могу бороться за него».

Он посмотрел на нее потемневшими глазами:

— Вы действительно так думали, Ева?