Девушка с полотен Тициана - Эмилия Остен

— Ты отвергаешь меня потому, что боишься неодобрения церкви?

В голосе Берти прозвучала настоящая боль.

— Не только. Потому что таким образом я предам саму себя.

— Разве быть вместе с любимым человеком — это предательство?

— Для союза, не освященного церковью, да. Я понимаю это так. Иначе все то, во что я верила с самого детства, вообще не имеет смысла. Я не могу это принять.

Берти тяжело вздохнул и взъерошил светлые волосы, завивавшиеся от влаги.

— Все так сложно, Джулиана.

— Объясни мне. — Она вновь потянулась к нему, провела ладонью по его щеке. — Ты же знаешь, я пойму. И, возможно, вместе мы отыщем выход…

— Боюсь, что нет.

Опять воспоминание. После возвращения из Индии память постоянно подбрасывала Джулиане такие картинки, словно кто-то там, наверху, решил вернуть ей ее жизнь до того, как… Прежде, чем Абадайя Краштвуд ее найдет. Клипер пролетел путь от Бомбея до Мельбурна меньше чем за две недели. Пароход потратит на это около трех, если погода будет благоприятствовать. Джулиана узнала, что начался сезон штормов, так что вряд ли какие-либо корабли, кроме самых отчаянных, пересекут Индийский океан. Капитаны не рискуют в такую погоду. Почтовый пароход придет через пару месяцев, к концу лета. Это давало надежду, что ей отпущено немного больше, чем она думала вначале. Может быть, удастся открыть пансион и оставить Эдди в наследство еще и работающий бизнес. На следующий день после переезда к миссис Шервуд Джулиана посетила нотариуса и составила завещание, назначив опекуном Эдди мистера Джеймса Форда. Она старалась не думать о приближающейся опасности, старалась просто жить и быть рядом с сыном. Воля Всевышнего неисповедима. Абадайя Краштвуд вполне может сгинуть в океане, а она все будет ждать и вздрагивать от любой тени в темном углу. Что бы там ни было, сама себе она жизнь портить не будет.

В одну из ночей, когда Джулиана в полудреме лежала в своей кровати, обнимая Эдди, прибежавшего к ней после привидевшегося страшного сна, она со всей ясностью и определенностью вспомнила большой отрезок своей прежней жизни. Немного обрывочно, но совершенно понятно.

В спальне горели свечи; Джулиане почему-то казалось, что нельзя ни на мгновение оставлять сына в темноте. Она боялась за него, как никогда и ни за кого не боялась; она, наверное, просто утомилась, вот и все. Роды были трудными, но, к счастью, завершились благополучно; и вот уже вторую неделю Джулиана не могла нарадоваться на своего сына. Эдди. Маленький Эдди.

Как же она его любит!

Сейчас Эдди спал в колыбельке, а Джулиана сидела рядом, тихонько покачивала ее и смотрела на сына, едва дыша. Он такой смешной, маленький и сморщенный, со светлыми волосенками на крохотной голове. И уже сейчас похож на отца — человека, которого Джулиана любила всей силой своего сердца. Эдди тихо и смешно сопел, укутанный в мягкое одеяльце. Джулиана склонилась ближе, прислушиваясь к дыханию сына, и не зная зачем это одеяльце поправила, хотя это было, вовсе не нужно. Но она была нужна Эдди. Он чувствовал, когда мать рядом, а когда отходит, и начинал плакать, если ее долго нет.

— Ты такой маленький у меня, — прошептала Джулиана сыну, хотя он не мог еще понять ее. — Такой беззащитный. Я буду тебя защищать. От всего. Ото всех. Пока ты еще не знаешь, как велик и сложен мир, в который ты попал. Но однажды, ты вырастешь и станешь важен и необходим не только мне, но и многим, многим людям. Так будет, Эдди. Я знаю.

Она коснулась его лба легким, как бабочка, поцелуем. Эдди не проснулся, и Джулиана тихонько засмеялась от переполнявшего ее счастья. У нее есть все, чего только можно пожелать. Любящий муж. Прекрасный сын. Счастливая жизнь. Совсем счастливая, если бы… Если бы не некоторые детали.

За дверью послышались шаги, раздался скрип — кто-то вошел. Джулиане не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что это Берти. Он остановился у нее за спиной, положил руки ей на плечи, прижал к себе. Джулиана с удовольствием ощутила его знакомое, надежное тепло.

— Спит? — спросил Берти, хотя ответ был очевиден.

Но рождение сына тоже сделало мужа счастливым и немного растерянным (ведь он сам еще был очень молод!), поэтому иногда он задавал глупые вопросы, не в силах поверить, что такое счастье — Эдди — появилось у них с Джулианой.

— Спит, — шепотом ответила она. — Так сладко…

— Тебе бы тоже не мешало поспать. Тетя Патрисия говорит, что ты не высыпаешься. Оставь Эдди хоть ненадолго, няня за ним присмотрит.

— А если с ним что-нибудь случится? Если он будет нуждаться во мне, а меня не окажется рядом?

— Поверь, Джули, люди становятся взрослыми и в таких случаях. Взгляни хотя бы на меня.

Джулиана помолчала, потом встала и повернулась к Берти. Он отступил на шаг: такой знакомый до последней черточки, усталый, с мягким взглядом.

— Кстати, хорошо, что ты заговорил об этом. — Она бросила взгляд на кроватку, опасаясь, что ее голос может разбудить малыша. — Теперь все изменилось.

— Мы уже говорили об этом.

Берти заложил руки за спину: признак пробуждающегося упрямства.

— И еще не раз заговорим. Я не намерена оставлять эту тему. — Джулиана умела настаивать на своем. — Теперь, когда у нас есть Эдди, тыне считаешь, что мы кое-что должны нашим… родственникам?

Он вскинул голову.

— Нет! Ты не представляешь, сколько неприятностей это принесет.

— Почему? — Джулиана пожала плечами. — Мы обвенчаны перед Господом, в Его глазах мы муж и жена. Никто не сможет разорвать эту связь. Что нам скрывать? Свою любовь?

— Джулиана, — Берти шагнул к ней, мягко взял за локти, — ты прекрасно все знаешь и сама. У тебя есть все ответы. Неужели так сложно поверить мне, понять: то, о чем я говорю тебе, — не шутки? Это безрассудно и, может быть, даже опасно.

— Но почему? — взмолилась она. — Я не понимаю тебя. Я знаю, что тебе тяжело, но… я ведь люблю тебя, Берти, я твоя жена и буду рядом, что бы ни случилось.

— Я боюсь, — еле слышно произнес он, — что твоя преданность обернется против тебя. Пожалуйста, Джулиана. Давай отложим этот разговор. Мы возобновим его и подумаем, что делать, но только не теперь. Не сейчас. Я не могу сейчас.

В его глазах отразилась такая боль, что Джулиана тут же пожалела о вырвавшихся у нее словах.