Отчаянные (Рулевой - 7) - Билл Болдуин

Прошлой ночью я стоял на причале с Маршей Келли, рулевым одного из участвовавших в операции "Огней", и смотрел на увешанные торпедами перехватчики.

- Что скажешь, Марша, нравится тебе лететь на дело вот с этим? спросил я.

- Не слишком, адмирал, - ответила она. Рыжая, болезненно худая, вся в веснушках, она тем не менее вспыхивала как фейерверк, когда смеялась. Помимо этого свойства в ее послужном списке числилось девятнадцать сбитых кораблей Лиги и Торонда, и она была ветераном Битвы за Авалон. Подобно большинству ее коллег, она с самого начала не испытывала особого восторга по поводу переделок; тем не менее она не позволяла себе ворчать. Только отдельные высказывания выдавали ее чувства. - Если бы вместо этих уродливых штуковин у нас имелись подвесные баки для увеличения радиуса полета, мы бы могли нормально охранять наши конвои, а не изображать колонну груженных камнями грузовиков...

Увы, вся эта идея принадлежала не кому-нибудь, а мне, и я мог бы ожидать подобной реакции.

Добровольцы из всех огневых расчетов дни и ночи напролет проводили в тренажерах, совершенствуя свои навыки. В результате почти все они начали демонстрировать снайперскую меткость, но, разумеется, ни один тренажер не в состоянии воссоздать реальную боевую обстановку с ее провоцирующими ошибки стрессами. До тех пор, пока человеку не доведется испытать все это на собственной шкуре, любые результаты тренировок могут считаться только лишь теоретическими. А большинству моих экипажей такая операция, как атака наземных целей, была в новинку.

Я покосился на свой хроноиндикатор - возможно, несколько нервно. До предстартового инструктажа участвующих в операции экипажей оставалось меньше метацикла. Я достаточно понюхал пороха, чтобы израсходовать восемь с половиной жизней из девяти, приписываемых молвой местным саблекотам - Felis Rothbaris. Но к предстартовой горячке все равно не привык - разве что закалился.

На мостике моего "Огня" все еще колдовали над пультами управления техники. В глубине корпуса негромко, но ровно рокотали силовые генераторы механики проводили последнюю проверку двигателей и волноводов, ибо ходовым системам предстояло хорошенько поработать на форсаже.

Я вышел обратно на причал. Пора. Я направился в просторный и шумный кафетерий подземного ангара, в котором всегда пахло жидкостью для мытья посуды. Пока я наливал себе кружку горячего кф'кесса, сонная пожилая тетка наложила на поджаренный тост шмат омлета, пару знаменитых рокоццианских сосисок и подвинула тарелку ко мне. Ошпарив пальцы горячим кф'кессом, я отнес все это на свободный столик, избегая при этом встречаться взглядом с каждым, кто мог бы полезть с разговорами. Не то чтобы я боялся разговоров просто мне хотелось насладиться последними мирными циклами, пока мир вокруг меня не сошел с ума снова, как он имел обыкновение делать почти каждый день с момента моего прибытия сюда. Тем более что нынешний день обещал выдаться безумнее прочих.

За завтраком я думал о Делакруа и его "Желтой птице", которые неслись сейчас к Гонтору с шестью полуразобранными "Огнями" в трюме. Это был их второй рейс. Еще несколько, и торондцы начнут проявлять интерес к одиночному кораблю, совершающему регулярные перелеты на таком удалении от проторенных трасс. Вот тогда он начнет на деле отрабатывать те безумные деньги, что он запросил за свои услуги. Я задумчиво отодвинул тарелку. До сих пор в том, что касалось его характера, я полагался только на свое чутье. Множество людей из тех, что я встречал за свою жизнь, при первом же признаке опасности просто-напросто пустились бы наутек, опорожнив трюмы для большей скорости. Именно поэтому я набил "Желтую птицу" под завязку. До тех пор, пока я не узнаю Камерона Делакруа получше, мне придется положиться лишь на то, что по крайней мере несколько первых рейсов пройдут благополучно.

Наконец мой хроноиндикатор показал, что до начала инструктажа осталось ровно пять циклов, и тут же это подтвердил голос из репродукторов. Пора!

Услышав это объявление, большая часть завтракавших поднялась из-за столиков (подобно мне, почти все сидели по одному). Все так же, поодиночке или маленькими группками, выходили они в коридор и молча направлялись к месту инструктажа. Рулевые, канониры, штурманы - все они в эти последние циклы перед вылетом оставались наедине со своими раздумьями. Очень и очень скоро нам предстояло или доказать, что наши предпосылки были верны, или потерпеть неудачу в битве, которая вполне могла оказаться решающей в этой войне.

Стены небольшого уютного фойе были сплошь увешаны голографическими схемами, картами, таблицами и данными разведки. Небольшая дверь в углу, охранявшаяся двумя часовыми с лучевыми пиками на изготовку, вела в конференц-зал. Мне бы и в голову не пришло ставить перед ней часовых, но спецы из отдела психологической подготовки решили, что это с самого начала настроит людей на нужный лад - так, во всяком случае, посоветовала мне их начальница, лейтенант Брюстер, пухлая неулыбчивая зануда, что (если верить слухам) не мешало ее любовным успехам как в университете на Аталанте, так и здесь, на базе. Так или иначе, поскольку это ничуть не мешало ее основным обязанностям, Уильямс обыкновенно внимательно прислушивался к ее советам.

Я не пошел прямо в зал. Вместо этого я свернул в маленькую служебную комнатку, где Барбюс молча налил мне кружку кф'кесса. Как командующий базой я мог войти только после того, как все усядутся по местам и Джим Уильямс объявит о моем появлении. Я заглянул в зал через прозрачное только с моей стороны окошко и невольно поежился. Все в помещении было подчинено единственной цели - добиться того, чтобы человек, едва ступив в него, проникся серьезностью предстоящей задачи. Если, конечно, он не проникся ею прежде. Первым, что видел входящий прямо от входа, была здоровая, во всю стену голокарта сектора, в котором располагался объект атаки. От'нар и его малая звезда, Кегги, находились в одном углу, Гадор-Гелик - в другом. Пульсирующий алый пунктир предстоящего перелета связывал Гадор с точкой в космосе, расположенной в нескольких световых годах от Гальвоня-19 (там, кстати, находился давным-давно заброшенный перевалочный центр), после чего сворачивал влево, к центру комнаты, огибал Контирнские скопления астероидов, делал еще один крутой поворот и устремлялся прямо на цель. Траектория обратного перелета на Гадор вела через космическую дыру Вельтер/Эпсилон, чья мощная гравитация помогала сократить расход энергии. Дорога была не из легких, а, скажем, у Вельтера - так и просто опасная, но, Вут подери, время было военное, а эффект планируемой операции стоил риска и даже жертв.