Двери в полночь - Дина Оттом

— Ну некоторые в цирке работают. Знаешь, фокусы, где была девушка, а стал тигр?

Я рассмеялась.

— А я-то всегда гадала, как это делается…

— Ладно, шутки в сторону, — Шеф встал с кресла, и я невольно поднялась вместе с ним. — Ты все поняла?

— Да.

— Тогда собирайся — мы идем Вниз.

17

Накинув извечный плащ и оправив рукава белоснежной рубашки, Шеф вышел из кабинета, пропуская меня вперед. В глаза бросилось то, что на этот раз он погасил в нем свет и запер дверь, но вертевшийся на кончике языка вопрос я решила не озвучивать.

Вопреки моим ожиданиям, мы пошли не через главный вход, а свернули налево, к черному.

— Тут ближе, да и светиться лишний раз не хочу, — пояснил Шеф, открывая дверь и давая мне проскользнуть у него под рукой. На мгновение я почувствовала запах его одеколона — резкий и притягательный, ветром и морем, который тут же исчез.

Мы спускались вниз пролет за пролетом, и я невольно вспомнила тот первый день, с которого все началось, когда Оскар почти бегом тащил меня вверх по этой лестнице.

— Откуда здесь все-таки свет? — не удержалась я. — Меня уже давно мучает этот вопрос!

Шеф улыбнулся — хоть и не совсем четко, но я все же видела его лицо.

— Ах, Чирик-Чирик, когда же ты поймешь! Нет здесь света! Только пара окон под потолком — это ты так видишь!

Я только вздохнула — удивляться уже устала.

Мы вышли под легкий моросящий дождик, и я инстинктивно втянула голову в плечи. Подул долгий холодный ветер, пробирающий до костей, и я запахнула плотнее свою куртку. В городе начиналось утро, и ночная мгла, совершенно непроницаемая в это время года, начинала отступать. Глазу это еще было незаметно, но уже чувствовалось — по запаху, по звуку шин автомобилей, по спешащим куда-то людям. В зданиях там и тут уже был включен свет, и желтые окна напоминали пробитые карточки «на работу явился». Оранжевые фонари высвечивали редкие снежинки — потепление закончилось, зима вернулась в Питер.

— Идем, — Шеф взял меня за руку повыше локтя и потянул в сторону.

Я пыталась предположить, где же может находиться таинственный переход в теневой Петербург, и обшаривала глазами окрестности. Ничего эдакого на глаза не попадалось. Обыденность начинающегося дня вообще портила все впечатление. Думать о переходе в другой мир, глядя как закутанные в ватники торговцы раскладывают на лотках свои безделушки для туристов, было откровенно трудно. Да еще и пальцы отмерзали.

Шеф с легким интересом наблюдал за мной, а я — за ним. От ветра у меня в глазах стояли слезы, которые стекали по щекам вниз, а кончик носа покраснел и отмерз. Зато моему начальству все было нипочем: волосы слегка растрепало, но как-то изящно, полы плаща героически бились за спиной, а надвигающийся мороз его, кажется, вообще не касался.

— Это что, секретная тепловая техника? — заныла я, когда выяснилось, что даже мои теплые и в общем-то довольно густые волосы не спасают уши от холода. — Я тоже хочу-у-у…

— Мне очень жаль, но нет, — Шеф слегка приобнял меня за плечи, чтобы я не сбилась с курса, потому что под порывами ветра меня постоянно сносило куда-то влево, — это просто особенности моего организма. Я мерзну, начиная от минус сотни градусов.

Я завистливо взвыла. Я люблю Питер, но погода сводит меня с ума.

Мы подошли к Александровской колонне, и я в нерешительности остановилась.

— Нам что, сюда? — Я обернулась к ухмыляющемуся Шефу, выставив в сторону колонны замерзший палец. Желтые ограждения доставали мне примерно до пояса и дополняли ситуации абсурдности.

Он кивнул:

— Прыгай, нам к самому подножию.

Оглядевшись по сторонам, мы как могли аккуратно перепрыгнули заграждения. Хоть со стороны это и выглядело совершенно дико, но волновались мы зря: утренний народ не видит ничего дальше своего носа. Я, кажется, вполне могла совершить тут свое полное превращение — и то меня бы никто не заметил.

Подойдя вплотную к гранитному постаменту, я приложила руки к обжигающе-холодной поверхности и задрала голову вверх. На лицо и ресницы мгновенно осели снежинки. Отсюда, снизу, колонна казалась гигантской и из-за несущихся на ее фоне туч являла собой грозное зрелище. Кому-то за моей спиной грозил ангел, перехватив крест в другую руку…

— Садись, нам надо подождать еще немного, — я посмотрела вниз и с удивлением обнаружила, что Шеф уже грациозно расположился на ступенях, подняв воротник плаща и разложив полы рядом с собой. Он пригласительно похлопал по ступеньке рядом и потянулся за сигаретами. Сидеть на граните зимой — это просто кошмар любой мамы, но я все-таки опустилась рядом с начальством, онемевшими пальцами принимая сигарету.

— Долго нам ждать? — Я попыталась прикурить, но не чувствовала пальцев, и Шеф, картинно вздыхая, отнял у меня зажигалку.

— Еще минут пятнадцать, — он щелкнул запалом, — ты сама заметишь, как появится первая группа.

Я попыталась представить, как из воздуха появляются пять человек, а потом так же в никуда исчезают еще пять, и никто этого не замечает, но воображение отказало.

Время шло. Как всегда, когда надо, чтобы оно двигалось быстрее, тянулась каждая секунда. Шеф сонно смотрел по сторонам, я курила и ежилась, пытаясь из замерзшего оборотня сжаться в теплый комок.

Первыми вестниками сумерек оказались фонари. Еще недавно светившие в полную мощь и как будто скрашивающие своим светом окружающий холод, они стали затихать и вдруг потухли совсем.

— Отойдем, — Шеф встал первым и помог подняться мне.

Мы отошли от ступеней чуть назад, прижавшись спинами к заграждениям. Я чувствовала себя откровенно глупо, но какая-то часть меня, наверное недополучившая в детстве сказок на ночь, все же с замиранием ждала, что вот сейчас случится чудо!

Шла минута, вторая. Ничего не происходило.

Она появилась первой, прямо перед нами, и сразу же отскочила в сторону, замерев в полубоевой стойке. Крепко сбитая девушка, на вид чуть старше меня, с ежиком ярко-розовых волос и пирсингом где только можно. Спортивная розово-серая куртка и широкие камуфляжные штаны. Просто взяла — и появилась в нескольких сантиметрах от гранита постамента, будто завершая прыжок. От неожиданности я вскрикнула и прижалась к Шефу, который только тихо засмеялся. Увидев начальство, она мгновенно вытянулась по струнке и козырнула. И хоть весь вид ее сейчас говорил о верности правилам, что-то в том, как она отдала честь, говорило о бунтующей натуре. Ай да Шеф — у таких натур заслужить уважение куда сложнее.

— Вольно, Зена, — улыбнулся он, — как там?