Странный приятель. Таинственный Амулет - Егор Чекрыгин

– Но вам, наверное, не было так страшно, как было мне!

Несмотря на отчаяние в голосе, Одивия, кажется, пыталась привычно спорить, и Ренки вдруг взглянул на нее совсем по-другому. Не как на зловредную и излишне самоуверенную, дурно воспитанную девицу, а как на девушку, почти ребенка, стремящуюся прятать под самоуверенностью свою слабость.

– Опять, Одивия, вы несете чушь! Страшно бывает всегда! – чувствуя себя необычайно мудрым, ответил Ренки и даже взял в руки ее ладонь. – Главное – это не поддаваться страху. Насколько я знаю, вы и не поддались.

– С чего вы это так решили? – опять полезла в спор Одивия, хотя в голосе ее слышались совсем иные нотки.

– Ну как же… Когда все кончилось, у вас было такое спокойное лицо. И глаза не заплаканы. А еще когда я читал записки Кааса, то обратил внимание, каким твердым почерком вы делали приписки в них, и сразу понял, что врагам не удалось сломить нашу храбрую Одивию Ваксай!

– Но мне было очень страшно…

– Страшно бывает всегда, – повторил Ренки известную банальность, которая тем не менее была истиной с большой буквы. – Но вы же не поддались своим страхам?

– Означает ли это, сударь, что вы больше не будете возражать против того, чтобы я и дальше участвовала в ваших предприятиях и путешествиях?

– Вот ведь же… – искренне возмутился Ренки. – Вот не можете вы без этого! Чтобы как-то так вот вывернуть и поймать человека на слове!

Как ни странно, но, несмотря на возмущение, в его голосе слышались нотки веселья и даже некоторого восхищения несгибаемостью характера вздорной девицы.

– А я вот ни за что не поверю, что какая-то тайная секта могла просуществовать не то что пару тысячелетий, но хотя бы пару веков!

– Это почему же? Если у группы людей есть определенная цель, то…

– Поколение, два, максимум три еще могут быть одержимы некоей идеей, но потом, если регулярно не подкидывать дровишки, это пламя обязательно затухнет. Вы, профессор, куда лучше меня знаете собственный мир, скажите, сколько религий и новых богов появилось хотя бы за последние пятьсот лет? И сколько из них выжили?

– Культы Оилиои и ваших любимых Лга’нхи и Манаун’дака появились раньше Старой Империи и живут до сих пор! Да и наш традиционный культ Героев, полностью сформировавшись где-то к триста пятидесятому году от основания Второго Храма в Старой Мооскаа, насчитывает без малого три тысячелетия. А уж традиция храмовых свитков, по мнению многих ученых, восходит еще к Первому Храму! Хотя если верить вашей информации (а не верить у меня нет причин), эта традиция тоже была введена Манаун’даком, а значит, является ровесницей Второго Храма. Как жаль, что нельзя утереть нос этим фактом некоторым моим ученым коллегам, впрочем, я поклялся и собираюсь клятву сдержать. Однако что вы скажете о культе зверей-прародителей, отголоски которого можно до сих пор встретить… да буквально везде?

– Профессор, не надо путать официальные религии, обычные суеверия и тайные секты. Официальная религия – это не просто здание, это целый город, способный расширяться и перестраиваться. Старые здания регулярно ремонтируются, а на месте пришедших в окончательный упадок строятся новые. Пока в городе живут люди, он будет существовать. А тайная секта – это землянка, вырытая где-то на заброшенной окраине. Оставьте ее без присмотра на два-три года – и перекрытия сгниют, а стенки оплывут, превратив землянку в яму с мусором. А суеверия – это даже не постройка, это та земля, на которой постройку возводят! Вот поэтому-то я и считаю, что Амулет выкрали вскоре после смерти Манаун’дака, а никак не спустя полторы тысячи лет!

– Но посмотрите на эти письмена! Посмотрите, как они изменились по сравнению с теми же таблицами, что вы добыли в храме ваших предков! Уж поверьте мне, человеку, всю жизнь посвятившему изучению узелкового письма Первого Храма, – должны пройти века, чтобы прошли такие изменения!

– Вам просто очень хочется в это верить, профессор. Может быть, тут имеет место не временной, а, скажем, пространственный фактор? Может быть, где-то на другом конце Южных Земель узелковое письмо, переносимое с мотков на пергамент, приобрело именно такую форму?

– Благородный оу Готор, вы несете редкостную чушь, потому что вы редкостный баран!

– Кхм, кхым… – Ренки, до сего момента с улыбкой слушавший ученый спор ученых мужей, едва не поперхнулся.

Их беседа с Одивией, едва ли не впервые в жизни проходившая в столь искреннем ключе, была довольно дерзко прервана приходом старшин двух артелей, не поделивших какие-то участки работ. И Одивия Ваксай, мгновенно забыв о собственных печалях, приняла участие в споре, взяв на себя роль верховного судьи, а Ренки оставалось только стоять рядом и лишь изредка грозно шевелить бровями, когда (по его мнению) спорщики переходили грань дозволенного. Так и продолжалось до конца дня, лишь с небольшим перерывом на сиесту, когда зной стал совсем невыносим. Одивия предпочла погрузиться в какие-то подсчеты, а Ренки – в сладкую дремоту в прохладе ближайшего к стройке более-менее приличного трактира.

А потом снова стройка, ругань со старшинами и приказчиками, какие-то споры, грозное шевеление бровями, а пару раз – даже многозначительно возложенная на рукоять шпаги длань.

И вот после такого длинного дня, столь же хлопотного, сколь и скучного, первое, что услышала эта парочка, возвратившись во дворец, – яростный спор между Готором и профессором.

– Да-да… – укоризненно подтвердила Одивия кхеканье Ренки, смотря, однако, на разбушевавшихся спорщиков с улыбкой, ибо их растрепанный вид и яростное выражение лица и впрямь были довольно уморительными. – Вам, милостивые государи, стоило бы немного остыть. Или вы уже успели соскучиться по сражениям и битвам?

– Э-э-э… М-да… – опомнился первым Готор, и правда глядя на своего оппонента с видимым раскаянием. – Кажется, я несколько погорячился, почтеннейший Йоорг, примите мои извинения.

– И вы меня простите, – ответил профессор, продолжая, впрочем, сохранять несколько воинственный вид.

– В таком случае предлагаю вам, судари, – продолжила Одивия, – обратить свою воинственную свирепость на ужин. Ибо не знаю, как вы, а я проголодалась. Мне кажется, что и вы сегодня не слишком много времени уделяли еде.

– Да нет, нам тут приносили… – ответил Готор, показывая на столик, на котором стояло блюдо с горкой пирожков, судя по виду – абсолютно нетронутой. – Хотя да…

– Вот и чудно, – пропела Одивия. – Предлагаю вам заключить перемирие на время жаркого из косули и тушеных овощей, а потом вы нам расскажете, из-за чего вскипели такие страсти.

– Да, эти письмена слишком отличаются от тех, которыми были написаны таблицы из того храма, – подтвердил Готор слова профессора, активно жестикулируя надкусанным пирожком. – То есть можно понять, что это – та же самая письменность. И даже прочитать кое-что. Но изменения весьма существенны, не только в письме, но и в самом языке.

– Потому что… – начал было профессор.

– В этом-то и есть суть нашего спора, – прервал его Готор, делая, однако, руками умиротворяющие жесты и вроде как предлагая профессору не начинать спор сызнова. – Почтеннейший Йоорг придерживается мнения, что это действовала все та же секта, только спустя многие тысячи лет. А я вот, признаться, в подобное не верю. Уж очень гладко как-то все получается. Не бывает так в жизни!

– Ну конечно, – не удержался от язвительной шпильки профессор. – А то, что таких сект десяток, по одной на каждом конце земли, – это очень логично!

– Амулет был сердцем Первого Храма. Ведь, как известно, когда братцы-герои похитили его, это стало концом Первого Храма, а по сути, и концом целой цивилизации, успевшей изобрести и собственное письмо, и даже собственные науки. И я уверен, что еще спустя лет двести, а может, и триста – четыреста после этой экспроприации в мире хватало охотников за Амулетом. Вспомним хотя бы моего деда, поставившего на карту все ради обладания этой Реликвией. Так что я думаю…

– Э-э-э… – вмешался Ренки, увидев как грозно сдвигаются брови почтеннейшего Йоорга. – А это очень принципиально? Ну, в смысле то, когда эти ваши сектанты похитили Амулет? Что вообще говорится в свитке?

– Как я уже упоминал ранее, – соизволил ответить профессор, переводя грозный взгляд с Готора на Ренки, – язык, на котором написан свиток, очень сильно отличается даже от того древнеаиотеекского, который благородный Готор знает в таком совершенстве. А письмена, коими он написан, претерпели сильные изменения в связи с… Впрочем, ладно! По-хорошему свиток требует тщательнейшего изучения, на которое могут уйти многие годы, а их у нас, увы, сейчас нет. То, что нам удалось разобрать, не более чем вид дома сквозь туман. Понятны общие контуры, однако изучить детали или даже просто пересчитать окна практически невозможно. Но общая суть сводится к тому, что кто-то действительно похитил Амулет из тайного хранилища под Собачьими чертогами и сумел вернуть его на Южные Земли. И есть даже план места, где он зарыт, с которым вы, оказывается, уже знакомы. Причем – и я в этом более чем уверен – там что-то говорится о месте, где Амулет должен был находиться изначально! Что, на мой взгляд, прямо указывает на Аэрооэо и на Первый Храм!