Мир, полный демонов: Наука — как свеча во тьме - Карл Саган

Каким-то образом — каким, я сам не понимал — мне достаточно было пожелать, и я пересекал бесконечные пространства, вырывался из времени и сливался с самим собой в отдаленном будущем — физически становился им, т. е. мной… Не просите объяснений. Я не сумею объяснить, хотя, видит Бог, я пытался.

Пациент показался Линднеру умным, восприимчивым, вежливым и приятным в общении. Он вполне справлялся с обычными повседневными делами. Одно только но: по сравнению с восхитительными межгалактическими путешествиями земная жизнь и даже изготовление оружия массового поражения казались скучными. Начальство стало замечать рассеянный вид Аллена, он часто отвлекался в лаборатории. Его предупредили, он извинился и обещал проводить больше времени на Земле. Тогда-то и обратились к Линднеру.

Аллен исписал 12 000 страниц, подробно изложив свои приключения в будущем и присовокупив трактаты по географии, архитектуре, астрономии, геологии, животному миру, генеалогии и экологии иных планет. Представление об этих текстах можно составить по заголовкам: «Уникальное развитие мозга у кристопед Сром Норба X» (The Unique Brain Development of the Chrystopeds of Srom Norba X); «История межгалактического научного института» (The History of the Intergalactic Scientific Institute) или «Применение единой теории поля и межзвездного притяжения для путешествий в космос» (The Application of Unified Field Theory and the Mechanics of the Stardrive to Space Travel) (вот на этот трактат я бы взглянул, все же Аллен был первоклассным физиком). Линднер в изумлении читал эти сочинения.

Аллен с готовностью предоставлял ему свои трактаты и охотно обсуждал все подробности. Обладая мощным умом и уверенностью в себе, он ни на миллиметр не поддавался психиатру. Поскольку обычные методы не действовали, врач решил прибегнуть к иному методу:

Я всячески старался… избежать впечатления, будто воюю с ним, пытаюсь выставить его психом, а он должен отстаивать свою нормальность. Вместо этого, поскольку мой пациент и в силу личной склонности, и в силу полученного образования приучен был мыслить научно, я сделал ставку на главную черту характера Аллена, на то свойство, которое и побудило его стать ученым: на его любознательность… Иными словами, пока что я согласился «признать» его опыт… Меня вдруг осенило: чтобы излечить Кирка, нужно войти в мир его фантазий и оттуда выманить его, избавить от психоза.

Внимательно читая трактаты, Линднер выявлял в них нестыковки и просил у Аллена объяснений. Физику приходилось вновь и вновь отправляться в будущее за ответами. Он добросовестно возвращался к очередному сеансу с комментарием к прежнему документу, записанным его аккуратным почерком. Линднер с нетерпением ждал новой встречи, его захватило видение разнообразной жизни, бурлящего галактического интеллекта. Вместе они придавали документами Аллена все более законченный и последовательный вид.

И случилось странное: «Содержание психозов Кирка и моя собственная личностная слабость встретились и вошли друг в друга, как шестеренки часов». Психоаналитик разделил и поддержал иллюзии своего пациента. Он сам уже отвергал психологические объяснения. Кто сказал, что история Кирка непременно вымысел? Линднер и сам уже стал отстаивать возможность второй жизни, скажем, капитана космического корабля в отдаленном будущем. Усилие воли — и ты войдешь в свое другое «Я».

С пугающей скоростью… все большие зоны моего разума отдавались фантазии… Кирк помогал мне и увлекал в космические приключения, я разделил восторг поразительных сочиненных им приключений.

А потом случилось нечто еще более странное: испугавшись за душевное здоровье своего врача и выказав поразительную разумность и присутствие духа, Кирк Аллен признался: он все это выдумал. Причина — одинокое детство, а затем отсутствие успеха у женщин. Он стирал границу между реальностью и воображением, пока она вовсе не исчезла. Дополнять эту картину деталями, расцвечивать всеми красками образ иных миров было и сложно, и увлекательно. Однако он раскаивался в том, что увлек Линднера на путь опасных соблазнов.

«Зачем? — твердил психиатр. — Зачем ты притворялся? Зачем рассказывал мне все это?»

«Потому что видел, что так нужно, — ответил физик. — Я чувствовал, что ты этого хочешь».

«Мы с Кирком поменялись ролями, — подытожил Линднер, — ив одной из тех откровенных бесед, благодаря которым наша работа всегда столь непредсказуема, удивительна и прекрасна, построенная вместе с пациентом фантазия рухнула… Оказывается, я в собственных интересах злоупотребил методом клинического “вчувствования” и сам угодил в ловушку, уготованную самонадеянным целителям душ… Пока в мою жизнь не вторгся Кирк Аллен, я твердо полагался на свою стабильность. Заблуждения ума? Это у других, но только не у меня… Теперь я был посрамлен, зато отныне, слушая пациента, я помню, как обстоит дело: его кушетку и мое кресло разделяет лишь тонкая граница. Я помню, что в конечном счете лишь стечение обстоятельств определяет, кому из нас лежать на кушетке, а кому сидеть рядом с ней».

Не берусь судить на основании этого отчета, страдал ли Кирк Аллен галлюцинациями или же речь идет всего лишь о своеобразии характера, побуждавшем Кирка выстраивать сложные шарады за чужой счет. Не знаю также, что в этой истории Линднер присочиняя иди приукрасил. Покуда он рассуждал о том, как «входил» в фантазию Аллена и «разделял» ее, ничто не указывало, будто психиатр и сам в воображении отправлялся в будущее и участвовал в межзвездных вояжах. Джон Макк и другие психотерапевты, помогающие жертвам инопланетных похищений, тоже не утверждают, что сами сделались жертвами — нет, это случилось только с их пациентами.

Но что, если бы ядерщик так и не сознался? Неужто Линднер уверился бы окончательно, без тени сомнения, в возможности ускользнуть из нашего скучного века в более романтический? Начав курс лечения как врач и скептик, дрогнул бы под бременем доказательств? Стал бы рекламировать себя как специалиста, помогающего космическим странникам из будущего, которые безнадежно заблудились в XX в.? Появись такого рода новая специализация у психотерапевтов, не принялись бы и другие специалисты поощрять фантазии и галлюцинации насчет жизни в будущем? Подобралось бы несколько схожих случаев, и Линднер уже нетерпеливо отмахивался бы от призывов к благоразумию, перейдя на новый уровень реальности?

Кирка Аллена от безумия спасла научная подготовка. Врач и пациент в какой-то момент поменялись ролями. Пациент спас своего врача, вот что я скажу. Вот Джону Макку повезло меньше.

Рассмотрим принципиально иной способ поиска инопланетян — отслеживание радиосигналов внеземных цивилизаций. Чем этот метод отличается от фантазий и псевдонауки? В Москве в начале 1960-х гг. советские астрономы на пресс-конференции заявили, что интенсивный радиосигнал, исходящий от таинственного объекта СТА-102, регулярно меняется (по синусоиде) и полный цикл занимает около ста дней. До тех пор в космосе не обнаруживалось удаленных объектов с периодическим излучением радиосигнала. Почему об этом открытии понадобилось сообщать на пресс-конференции? Потому что ученые думали, что им удалось обнаружить могущественную внеземную цивилизацию. Уж по такому-то поводу стоит созвать журналистов. На какое-то время это стало сенсацией, рок-группа Byrds записала песню: «СТА-102, мы слышим твой сигнал / Мы знаем, ты где-то там / Мы слышим громкий и четкий сигнал».

Радиосигналы с СТА-102? Это правда. Но что представляет собой СТА-102? Теперь мы знаем, что это квазар. В ту пору само слово «квазар» еще не придумали. Мы и сейчас-то не вполне понимаем, что такое квазар, в научной литературе спорят друг с другом несколько взаимоисключающих гипотез. Но никто из астрономов, даже те, кто участвовал в московской пресс-конференции, давно уже не принимает квазары за внеземные цивилизации на расстоянии в миллионы световых лет от нас, имеющие доступ к неиссякаемым источникам энергии. Почему? Потому что нашлись иные объяснения наблюдаемого явления, и эти гипотезы укладываются в известные нам физические законы без привлечения инопланетян. Инопланетяне — довод отчаяния. Их стоит вызывать лишь тогда, когда все рациональные объяснения закончатся.

В 1967 г. британские ученые обнаружили источник радиосигнала гораздо ближе. Сигнал с удивительной точностью возникал и пропадал, цикл рассчитывался до десятой цифры после запятой, а то и точнее. Что же это было? Сперва британцы подумали, что это предназначенное землянам сообщение или же перехваченный сигнал с маяка, указывающего путь кораблю, бороздящему межзвездное пространство. Между собой его в Кембридже именовали LGM-i (LGM расшифровывается как «маленькие зеленые человечки» — Little Green Men).

Но британцы оказались предусмотрительнее своих советских коллег. Пресс-конференцию они созывать не стали. Вскоре выяснилось, что запеленговали они пульсар — первый пульсар в истории астрономии. А это что такое? Пульсар — последняя стадия существования огромной звезды, солнца, съежившегося до размеров небольшого города. В отличие от других звезд пульсар удерживается не давлением газа и не в результате вырождения электронов, а внутриатомными силами. Это своего рода атомное ядро — 10-15 километров в поперечнике. По мне, так это удивительнее даже межзвездного навигационного маяка. Пульсар оказался поразительным природным явлением. Пусть это не признак внеземной цивилизации, а нечто совсем иное, зато пульсар вынудил ученых насторожить глаза и разум: сколько еще неисследованного во Вселенной. Энтони Хьюиш удостоился за это открытие Нобелевской премии.