Черная сила - Василий Головачев

– Какими же законами руководствуется их власть?

– Общиной управляют выборный князь и Рада, которая следует известной мудрости: закон не нужен, когда правит совесть.

Купава покачала головой.

– Как жаль, что мы живем иначе!

– Да уж, – фыркнула Дарья. – Неосоциум, власть Интерсети, у руля Орден абсолютной свободы, нас притесняют, за интрасенсами идет охота… Конечно, я бы согласилась жить там, в будущем, хотя это и не выход. Папа же сказал, что человечество вымрет.

– Может, он ошибался?

– Папа не ошибается! – убежденно заявила Дарья.

Купава грустно улыбнулась.

– Да, твой папа не ошибается… хотя кто знает, как это выглядит, когда он ошибается?

Дарья не поняла, вопросительно посмотрела на мать. Та еще раз улыбнулась, хотя грусть так и осталась мерцать на дне глаз.

– Не бери в голову, это я сама с собой спорю… Что ты намереваешься делать? Не забыла, что скоро учебный год начнется?

– Еще две недели до начала, успею доделать начатое. Да и не хочется, честно говоря, доучиваться, ничего нового я не узнаю.

– Не сходи с ума, всего один год остался. Ты же знаешь, в нынешние времена без учебного сертификата никуда не устроишься.

– Не волнуйся, мамуль, доучусь, – засмеялась Дарья, вскочила, поцеловала мать в щеку. – Хотя и в самом деле все знаю о предмете, могу хоть завтра экзамены сдавать.

– Чтобы все поняли, что ты интрасенс.

– Придется год еще походить в институт, что поделаешь. Но отца я все же отыщу!

– Посоветуйся с нашими мужчинами, они должны знать, что ты задумала.

– Хорошо. – Дарья побежала к двери, оглянулась. – Я к Ауме, буду вечером.

Исчезла.

Купава смотрела ей вслед затуманенными глазами, и лицо ее сделалось печальным и несчастным, уголки губ опустились.

– Отцова дочка… – прошептала она. Подумала: почему она так уверена, что Клим жив? Потому что чувствует его? Клим говорил, что он слышал ее зов даже тогда, когда мы находились внутри хроника… «Боже мой, Клим, куда ты запропастился? Почему не сказал, не посоветовался? Рассчитывал вернуться? Что же случилось, что ты не вернулся? Где ты? Где ты, где ты, муж мой, небом данный?..»

Из груди вырвалось рыдание.

Купава зажала рот ладошкой, загнала боль и тоску глубоко в сердце, постаралась успокоиться. Потом вызвала Ромашина и попросила его приехать. Информация дочери была достаточно важной, чтобы о ней узнали руководители Сопротивления.

Аристарху Железовскому исполнилось сорок семь лет, но выглядел он по-прежнему молодо, любил стильно одеваться, пользовался модным одеколоном «Фрейм», носил модные прически, но с возрастом пришла мудрость, юношеская порывистость уступила место непробиваемому спокойствию, а мощная глыбистая фигура и уверенно-независимый взгляд многих заставлял оглядываться и провожать математика статистического управления Всемирного Координационного Совета восхищенно-уважительными глазами.

Двигался он скупо и вынужденно, обходясь минимумом жестов и мимики, поэтому его собеседников всегда заставали врасплох его смех или неожиданная шутка. Удивилась и Купава, когда Аристарх принес ей цветы и после комплимента добавил:

– Судя по дочери, ты настоящая женщина.

– Это почему? – озадачилась Купава.

– Что должен сделать за свою жизнь настоящий мужчина?

– Жениться, – заявила Дарья, появившаяся вслед за Джумой Ханом.

Игнат Ромашин, уже сидевший в кресле, засмеялся.

Железовский остался невозмутим.

– Настоящий мужчина должен вырастить дерево, построить дом и воспитать сына. Это древняя формула. Ну, а настоящая женщина в таком случае должна спилить дерево, разрушить дом и вырастить дочь.

Теперь засмеялись все. Потом Купава сделала строго-возмущенное лицо:

– Хорошо же ты обо мне думаешь! Спасибо, дорогой друг!

По губам Аристарха скользнула легкая, как тень, улыбка.

– Я завидую, что Клим познакомился с тобой первым. Иначе Дашка была бы моей дочерью, а не его.

– Тогда это была бы не я, – сказала Дарья. – Кстати, я познакомилась с твоим прапраправнуком, дядя Аристарх, так что скоро у тебя должен родиться сын.

В гостиной стало тихо.

Мужчины перестали улыбаться, подтянулись.

– Рассказывай, – кивнул Ромашин; бывшему безопаснику и эксперту УАСС исполнилось шестьдесят лет, но выглядел он чуть ли не моложе Аристарха, хотя и не был интрасенсом. Только морщин прибавилось, взгляд стал усталым и в пышной шевелюре появились серебряные пряди.

– Я пока сварю кофе, – поднялась Купава.

– Мне черный, по-ирански, – предупредил Джума.

– Мне зеленый чай, – попросил Железовский.

– Я помню ваши вкусы.

Дарья присела у журнального столика, закинула ногу на ногу, помолчала немного, прикидывая, с чего начать, и поведала слушателям историю своего путешествия в будущее по футур-линии орилоунского метро. Когда она закончила, Купава втолкнула в гостиную плавающие подносы с напитками, фруктами и конфетами, и мужчины молча принялись пить чай, кофе и поглощать сладкое. Наконец Ромашин откинулся на спинку кресла.

– Спасибо, хозяйка. Я сегодня встал рано, однако еще не завтракал.

– Кто рано встает, тому бог подает, – сказала Купава, выталкивая подносы из гостиной.

– Кто рано встает, тому весь день хочется спать, – проворчал Железовский; в глазах человека-горы сквозь панцирь невозмутимости вдруг проклюнулся росток неуверенности. – У меня нет детей… и вдруг праправнук… ты не ошибаешься?

– Нет, – качнула головой Дарья, – там невозможно ошибиться. И отец Дара, и он сам очень похожи на тебя. Да и фамилия у них – Железвич – говорит сама за себя.

– Что касается детей, – хмыкнул Хан, – сегодня их нет, завтра будут. Думаю, эту проблему вы с Забавой решите. Но меня больше интересует не вопрос потомства, а подоплека всего происходящего. Клим ушел и не вернулся. Куда – неизвестно. А это не тот человек, который уходит, не попрощавшись. Значит, он рассчитывал вернуться. Но поскольку этого не произошло, возможен только один ответ: ему помешали. Кто?

– Клим – интрасенс и маг, – покачал головой Ромашин. – Ему очень трудно помешать. Если и существует такая сущность, способная ограничить Мальгина, сама она должна иметь почти нулевые ограничения.

– Ну, он все-таки не бог, – пожал плечами Хан. – Даниила он так и не смог вылечить, хотя и вытащил из хроника.

– Тем не менее я не знаю никого, кто смог бы остановить Клима. – Ромашин помолчал, слабо улыбнулся. – Кроме разве что жены.

Купава приподняла бровь, но отвечать не стала.

– Не о том говорим, – пробасил Железовский. – Клим оставил следы в доме отца, значит, он свободен. Надо выяснить, куда он мог направиться дальше. Ты спрашивала оператора метро, не появлялся он еще раз в Сети?