Свинцовые сумерки - Александр Александрович Тамоников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У Шубина ушел час, чтобы избавиться от всех постовых. Темнота скрыла десяток трупов, которые теперь лежали вдоль вагонов. Но ни один из штабных чинов не заметил, что состав остался без охраны. Действовал разведчик бесшумно и ловко, его клинок без жалости перерезал не одно горло. Если бы взошло солнце и осветило участок вокруг состава, то штабные военные мгновенно протрезвели бы от увиденного: пространство вокруг было залито кровью. Офицерская форма Шубина промокла насквозь, но он не замечал ничего вокруг, только бросал встревоженные взгляды на горизонт, где небо начинало светлеть перед ранним майским рассветом. Шубин принялся крепить толовые заряды под днище вагонов. Соединял их проволокой и шел к следующей точке, где снова залезал почти под колеса и приматывал к днищу шашку. В вагонах тем временем затихли последние разговоры, утомленные бурным застольем и большим количеством выпивки все штабисты крепко уснули.
Разведчик сунул руку в ящик за последними зарядами и с сожалением обнаружил, что скромного запаса взрывчатки партизанского отряда не хватило на весь состав. Но что же делать, остался один вагон, который не будет взорван. И это оказалось именно бронированное спальное купе, где, судя по бархатным занавесям на окнах, ехала верхушка военного штаба. Шубин покачал головой – нет, так просто он не оставит это дело, все высшие офицерские чины будут убиты.
Капитан проверил свое вооружение – две последние гранаты висели на ремне. У него останется только пистолет для самообороны, но придется рискнуть, чтобы осуществить задуманное.
Главное – не останавливаться, действовать быстро, и тогда он все успеет. Шашки, соединенные проволокой, ждали своего часа, осталось лишь крутануть ручку взрывателя, чтобы весь состав взлетел вверх, развалившись на куски. Но сначала Шубин решил лично расправиться с обитателями генеральского бронированного вагона. Постовые уже не могли ему помешать, и разведчик легко поднялся по ступеням вверх, одним движением открыл дверь. В длинном коридоре царила тишина, все высшие чины спали тяжелым пьяным сном. Шубин прошел в дальний конец, снял с пояса гранаты и приготовился. Он выдернул чеку, рывком открыл дверь и швырнул в темное пространство купе гранату. Кинулся на другой край вагона, на ходу срывая вторую чеку. В темном отсеке, где вповалку спали пьяные офицеры, разведчик бросил гранату прямо в кучу тел. Потом ухватился руками за верхние полки, подтянулся вверх и с силой ударил ногами по окну. Зазвенело разбитое стекло, Шубин вылетел из окна, упал на землю и прокатился по насыпи в траву. В лицо пахнуло жаром, уши заложило от грохота взрыва. Глаза на несколько секунд перестали видеть, огонь взорвавшихся гранат ударил ему прямо в лицо. Разведчик почувствовал, как мелкие металлические осколки от вагона впились в одежду и кожу, царапая тело. Бронированный вагон от двух взрывов раздулся, словно пузырь, и с грохотом разлетелся, разбрасывая в разные стороны куски железа, деревяшки, окровавленные тела.
Раздались крики на немецком языке, обитатели состава проснулись из-за страшного взрыва и кинулись к окнам, чтобы посмотреть, что произошло. От ужаса некоторые офицеры начали кричать в голос. Пространство вокруг было багрово-черным от крови, пепла, полыхал пожар, окатывая удушливыми волнами гари насыпь и пассажиров внутри состава.
Шубин, не обращая внимания на боль от осколков, на ощупь полз вдоль насыпи в сторону второго вагона. Руки нашли сначала проволоку, а уже она привела его к взрывателю. Капитан нащупал ручку и крутанул ее со всей силы, умоляя про себя: «Ну, давай же, давай, сработай!» Разряд прошел по проволоке и поджег шашки, одна за другой они грохнули оглушающим взрывом. Насыпь взметнулась вверх высокими черными фонтанами из вагонов и земли. Глеб упал на землю, вжался лицом в траву, чтобы хоть немного остудить боль. Глаза, лоб, щеки горели, опаленные пожарищем, кусок проволоки оказался слишком коротким, и он попал в опасную близость к взрывам. И тут же разведчик вскрикнул от боли – тяжелый кусок крыши рухнул прямо на него, распарывая острыми краями икры ног. Со стоном Шубин отполз в сторону, спасаясь от последствий взрыва – смертельных осколков, частей металлических стен вагонов, которые, раскаленные, летели во все стороны и превращали все живое в мертвое. Он слышал и ликовал, несмотря на жгучую боль в ногах, которая усиливалась с каждой секундой. Даже сквозь грохот железа и вой пламени доносились крики умирающих офицеров внутри вагонов. Они горели заживо под грудами раскаленного металла и горящего дерева. Как и тысячи невинных жертв, теперь они умирали в муках, страдая и корчась от боли.
Шубин, хоть и понимал, что надо как можно быстрее уходить от пылающего состава, все же разрешил себе на несколько секунд раскинуться на траве и с удовлетворением вдохнуть горячий, полный терпкого смрада воздух: он сделал это, он уничтожил офицеров штаба! Отомстил за всех, кто пострадал от рук фашистов!
Глава 11
Торжествовать долго не было времени, Шубин помнил о строгом приказе штаба – покинуть квадрат и вернуться назад на советскую территорию. Если бы не его самостоятельное решение взорвать штабной вагон с командованием немецкой части, то сейчас разведчик уже подбирался бы к месту перехода границ – нейтральной земле. Сейчас все его планы были нарушены, хотя капитан разведки ни секунды не жалел о своем поступке. Он сделал то, что велело ему сердце, его совесть.
Надо было поторапливаться – еще час или два до рассвета, когда он сможет под прикрытием темноты добраться к своим. Глеб попытался встать с земли, но ноги вдруг перестали его слушаться – икры пронзила страшная боль. Он сжал зубы, с трудом выпрямился и тут же снова упал в траву. По рельсам неслась дрезина с четырьмя эсэсовцами. Едва прозвучали взрывы, ближайший патруль на станции кинулся на помощь командирам, но застал на месте состава лишь пылающий костер и раскуроченное железнодорожное полотно. Автоматчики тут же стали кружить вокруг места взрыва, выискивая виновника произошедшего. Глеб затаился в траве, понимая, что он получил ранение в ноги и убежать от патруля сейчас не сможет. Ему остается только сражаться до последней пули в пистолете, там пять патронов – их хватит на всех четырех. Он подумал было, что последнюю пустит себе в висок, чтобы не страдать под пытками в гестапо. И тут же мысленно показал кукиш
