Тайна ключа из слоновой кости - Рита Эстрада

Хоуп отвернулась, больше всего сейчас желая оказаться под защитой рук Армана. Ей нужны были его успокаивающая ласка, его спокойный, умиротворяющий шепот. Его сила.

— Хоуп, я пытался добиться, чтобы твое имя вычеркнули из списка, — сказал Фрэнк, — но я не настолько всемогущ. И независимо от того, нужно тебе давать эти показания или нет, я хочу, чтобы ты поехала со мной домой на некоторое время.

Она вздохнула, понимая, что это, возможно, чистая правда.

— Не волнуйся, Фрэнк. Я предстану перед Комитетом. Однако предпочту остаться здесь до тех пор, пока мне не надо будет уезжать…

— И мое слово никак не повлияет на твое решение?

— Нет.

— Ты ведь моя дочь, Хоуп. Я так надеялся… — Голос отца замер.

— Когда-то и мне казалось, что мы могли бы быть не только близкими родственниками, но и друзьями.

— Не говори так.

Его голос явно задрожат. Притворство или он действительно взволнован? Она не могла точно определить.

— Если бы все могло быть по-моему, Фрэнк, — медленно начала она, — мне не пришлось бы говорить тебе все это, потому что тебя бы здесь не было. Ты был бы сейчас в Вашингтоне, отправлял бы мне открытки с пожеланиями выздоровления и занимался бы своими делами. Как в прежние дни… — Годы горечи и утомительной обиды отозвались в ее голосе, увлажнив душу слезами.

— Мой Бог, как же жестоко ты меня судишь…

Не говоря ни слова, Хоуп повернулась и медленно ушла в дом. Отец последовал за ней по коридору с низким потолком.

Остаток вечера они провели в разговорах на поверхностные темы. Еда, привезенная отцом, была вкусной, но Хоуп думала лишь о том, как бы припрятать что-нибудь для Армана, устроить ему праздник.

— Хоуп, ты меня слышишь? — Отец настойчиво пытался привлечь ее внимание.

Она виновато вспыхнула.

— Да?

— Где моя комната? — Тон его голоса был нетерпеливым, в нем чувствовалась усталость. Он сидел, опершись локтями о стол.

Первый раз за очень долгое время Хоуп внимательно рассмотрела своего отца. Она и не замечала раньше темные круги под его глазами и напряженную складку у самых губ. И легкое прищуривание, словно от боли, тоже появилось совсем недавно и больно резануло ее. Время обошлось с Фрэнком немилосердно. Вид у него был очень усталый. Когда же он так постарел? И почему она только сейчас заметила это? Возможно, она была так же слепа, как и он…

— Ты можешь воспользоваться свободной спальней. Она уже приготовлена для тебя. А я сегодня буду спать на улице.

— Нет, ты ничего такого не сделаешь! Ради Бога, ведь тебе нужно отдыхать больше, чем кому бы то ни было.

— Тебе не о чем волноваться. На вершине холма у меня поставлена палатка, и все это время я спала там. Мне больше нравится спать там, нежели в доме, — твердо ответила она.

Вид у Фрэнка был такой, словно он собрался спорить, но затем передумал.

— Тогда спокойной тебе ночи, — сказал он, поднимаясь по лестнице.

Через пятнадцать минут, быстро убрав на кухне, Хоуп вышла из дома. Каждый мускул ее тела рвался сейчас на вершину холма…

— А я уже начал беспокоиться, малышка, — прозвучал бархатистый голос Армана из-за невысокой сосенки. Она подпрыгнула, услышав его. Взгляд ее метнулся, пытаясь отыскать очертания его высокого, хорошо сложенного тела. Она так настроилась подняться к нему на холм, что совсем забыла поискать его у невидимой стены. Он сидел на бугорке, подогнув ноги, опираясь руками о колени и повернувшись лицом к дому и тропинке.

Половина его лица была ярко освещена лунным светом, отчего весь он напоминал дьявола во плоти. Волосы казались темнее дегтя, и глаза, мерцавшие словно серебристо-синие огни, пристально смотрели на нее. Было ли еще когда-нибудь и где-нибудь столь же красивое или столь же сокрушительное по своей красоте лицо?

— Я никак не могла уйти сразу…

Его смех казался таким же таинственным и завораживающим, как и его бесовская внешность.

— Я догадался. — Он протянул к ней руку ладонью вверх, безмолвно приглашая ее приблизиться.

— Почему? — спросила она, подходя поближе. Присев, она прижалась к нему, наслаждаясь его теплом.

Он снова рассмеялся, обнимая ее горячей рукой как раз так, как она и мечтала.

— Ведь дочь была очень занята спорами со своим отцом, правда? — ответил он. — Но сейчас, моя Хоуп, давай вместе наслаждаться черной с серебром красотой ночи. — Он поднял взгляд к усеянному звездами небу. — Здесь так спокойно и мирно.

— Угу, — пробормотала она, крепче прижимаясь к Арману, чтобы ощутить жар его тела.

Она положила голову ему на плечо. Оно казалось твердым и мягким одновременно. Превосходная подушка, сонно вздохнула она. Но его следующие слова нарушили ее умиротворение, разбудив ее:

— Твой отец кажется вполне рассудительным человеком. Я не понимаю, почему тебя так обеспокоил его приезд.

— Рассудительным? Фрэнк шантажирует меня, пытаясь заставить вернуться с ним в Вашингтон. Вернуться прямо сейчас! И ты еще помог мне выглядеть в его глазах полной идиоткой, словно я рассудка лишилась! — сердито прошептала она.

— А почему он хочет, чтобы ты посетила его дом? Ты говоришь, что этот мужчина твой отец, но сама зовешь его по имени…

— Так повелось издавна, — пояснила она. Впервые с тех пор, как умерла мама, Хоуп задумалась, не ведет ли она себя словно ребенок? Отец тоже утверждает это. Но менять что-либо в их отношениях с отцом было уже поздно.

Она почувствовала, как напряжение медленно отпустило Армана.

— Думаю, что начинаю понимать тебя, моя Надежда. И, по какой-то непонятной причине, это тревожит меня больше всего. — Арман покорно вздохнул, одной рукой поглаживая нежную, шелковистую кожу на ее груди. Затем он поднялся и потянул ее за собой. — Пойдем. Думаю, тебе пора спать. — Его рука обвилась вокруг ее талии, и он повел ее на холм. Голова Хоуп все еще была прижата к его груди, а рука покоилась в его руке. — Я хочу, чтобы ты легла рядом со мной, и я буду знать, что ты в безопасности.

— Я и так в безопасности, — наконец ответила она, приподнимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать его выступающую скулу. — И я счастлива. Очень счастлива.

Он привлек ее в свои объятия и поцеловал в лоб.

— Как и я, моя любимая. Как и я.

— И как это мой собственный ребенок может быть таким упрямым?! — Отец сдержанно скрестил руки на груди. Его карие глаза блестели от гнева и раздражения.

Хоуп совершенно спокойно отхлебнула еще один глоток своего утреннего кофе.

— Я не знаю на свете ни одного человека, кто мог бы состязаться в упрямстве с тобой. Только подумай о генах. Каждый раз они дают знать о себе.