Земля Тре - Александр Рыжов

- Что с тобой? - спросил Коста, заметив неладное. Вместо ответа Глеб покачнулся, и его пальцы коснулись двух окружностей, нанесенных на переднюю грань камня, там, где у воображаемого старика должны были находиться глаза.

Все мгновенно изменилось вокруг. Звезды разом погасли, а луна стала багровой и разгорелась, как глаз разъяренного быка. Снова зашевелились обломки льда, которыми была усеяна озерная гладь, торосы рассыпались, как сахарные горки, а вода в разломах забурлила. Снежные покровы гор вновь пришли в движение, и по ним сверху вниз побежали яркие цветные полосы: красная, оранжевая, желтая, зеленая...

Коста схватил Глеба за плечо и опрокинул на снег.

- Что ты сделал?!

- Не знаю... - проговорил Глеб, шевеля отяжелевшим языком.

Вырвавшись из магических объятий камня, он пришел в себя, и его голова сразу наполнилась множеством звуков. Плеск воды, скрежет льдин, вой ветра, шум сходящих снежных лавин. Все смешалось, но из этой дикой какофонии вдруг выплыло слово, произнесенное громким свистящим шепотом: "С-с-сейд!.."

Коста дернул Глеба за руку.

- Бежим!

Подхватив вукс, они бросились прочь от ожившего озера. Глеб успел заметить, как стоявшие вдоль берега камни вспыхнули, словно зажженные факелы, но это было не пламя, а какой-то чародейский свет, похожий на тот, что исходил от оленей Элльма, только во много раз ярче.

"С-с-сейд!" - прошипело озеро им вслед. Под землей загрохотало, будто где-то в ее недрах перекатывались валуны величиной с гору. Глеб и Коста не разбирали дороги и бежали наугад, с трудом вытягивая ноги из глубокого снега.

Земля лопнула, как корка спелой дыни, и от скалы к скале, преграждая беглецам путь, пролегла бездонная трещина. Громадные сугробы в одно мгновение исчезли в ней, словно в алчной пасти, и она широкой черной полосой обозначилась на белой поверхности. Коста потянул Глеба в сторону.

- Куда?

- Там выход! Быстрее!

В мигающем свете, который источали горы, озеро, снег, Коста разглядел каменистую тропу, пробитую между двумя отрогами. Они бросились к ней. Коста бежал впереди, стиснув в одной руке булаву, а в другой горловину мешка. Глеб едва поспевал за ним, в каньги набился снег, ножны колотили по колену.

- Скорей!

Что-то громко хрустнуло, и землю прорезала еще, одна трещина, отделившая беглецов друг от друга. Чтобы не сорваться в пропасть, Глеб с размаху упал в снег. Поднялся, прохрипел что-то невнятное. Коста обернулся.

- Прыгай! Прыгай же!

Времени на раздумья не было. Глеб прихватил рукой ножны и, оттолкнувшись от края, перелетел через бездну. Они побежали дальше. Над их головами перекрещивались разноцветные лучи, отовсюду доносился треск и грохот. На тропу обрушился камень. Коста смахнул его булавой и взбежал наверх.

- Не отставай!

В груди у Глеба стучал молот. Легкие выворачивались наизнанку, ледяной воздух обжигал внутренности, проникая в голову, в сердце, в желудок. Глеб бежал, ничего не соображая, скользил, оступался, натыкался на скальные выступы. От ярких вспышек резало в глазах, голова гудела.

Когда миновали подъем, черная стена гор стала медленно подниматься за их спинами, отсекая все, что творилось позади. Шум стал постепенно затихать, лучи, длинными саблями кромсавшие небо, сделались тоньше и бледнее. Со всех сторон надвинулась тьма.

Глеб совершенно выбился из сил. Тело кренилось вперед, и он переставлял ноги механически, только для того, чтобы не упасть. На бегу развязались оборки, и, выволакивая ноги из сугробов, он думал лишь о том, чтобы не потерять каньги. Чувство опасности притупилось. После того, как спустились с перевала, он хотел крикнуть Косте, что пора бы остановиться, но из горла вырвался только сиплый выдох.

Кольцо гор осталось позади. Добежав до березовой рощицы, Коста рухнул на снег и раскинул крестом руки и ноги. Глеб в изнеможении упал рядом и вдавил лицо : в холодный сугроб. Минут пять они лежали а молчании, слышалось только, как клокотал воздух в распаренных легких.

Отдышавшись, Глеб поднял облепленное снегом лицо.

- Скажешь... опять обошлось?

- Заткнись, - попросил Коста, но это грубое слово прозвучало так слабо и беспомощно, что Глеб не выдержал и засмеялся.

- Ты чего?

- Ничего... Просто смешно.

Нервный хохот вырывался из груди вместе с приступами кашля. Коста пробурчал что-то под нос и засмеялся сам. Смех душил их, и они опять уткнулись лицами в снег. Немного погодя Глеб поднялся и, стирая мокрой ладонью пот и кровь с рассеченного о скалу лба, проговорил:

- А все-таки выбрались! Я думал, конец.

- Я тоже. - Коста сел и потер виски. - Что ты сделал с камнем?

- Ничего. Просто дотронулся.

- Руки бы тебе поотшибать, чтоб не лез куда не надо.

- А я знал?

Помолчали. Коста посмотрел на звезды, которые снова появились на небосклоне и засияли ярче прежнего.

- Где мы?

- Разве важно? Земля чужая - будем плутать в трех соснах...

- Не скажи. Старик говорил, что наш путь - на север. Пойдем по звездам, авось не собьемся.

- Пешком?

- Ясно, что не в карете.

- Далеко... Без лыж, по снегу...

- А что остается?

Коста предлагал единственное, что можно было предложить. Поразмыслив, Глеб и сам принял бы такое решение, но после того, как эти слова произнес другой, он стал невольно придумывать возражения. Хотя зачем их было придумывать? Без оленей, со скудным запасом провизии, в самом сердце земли, на которую, по совету Харальда, не следовало даже ступать, они не имели никаких шансов не только на то, чтобы добраться до погоста Истертой Скалы, но и на то, чтобы выжить. Глеб понимал это прекрасно, но прикусил язык.

Сотрясать воздух было бесполезно, потому что те же самые мысли крутились в голове у Косты. Они посмотрели друг другу в глаза, и необходимость в споре отпала сама собой.

- Что ж, пойдем, - сказал Глеб. - Завтра?

- Завтра.

Коста снова посмотрел на звезды.

- Стожары вверх полезли, время к ночи... Не развести ли нам костерок?

Это было сказано вовремя - разгоряченные тела остыли, и мороз уже заползал под шубы, но Глеб, увлеченный своими мыслями, вздернул плечами только после слов Косты.

- Пожалуй...

Они вошли в рощу, расчистили место для костра. Глеб отошел в сторону и стал резать березовые ветки. Нож плясал в дрожавшей от усталости ладони. Когда лезвие вонзалось в кору, по всему телу Глеба пробегала судорога, исходившая, казалось, от самой березы, а срезанные прутья трепетали в руках, словно живые. Кое-как нарезав небольшую охапку, он вернулся назад. С другой стороны появился Коста. Он бросил хворост на снег и утомленно выговорил:

- Руки трясутся, сил нет.

- У меня тоже...

Они развели костер, отогрелись и испекли на углях кусок оленьего мяса. Ели без аппетита, медленно двигая челюстями. Коста достал мороженую семгу и попробовал настрогать ее тонкими лепестками, как рассказывал Пяйвий. Лепестки были безвкусные и таяли во рту.