Орел приземлился - Джек Хиггинс

Германский десантный парашют не имел ремней, которыми стропы крепились к подвесной системе парашюта. Стропы крепились непосредственно к ранцу, что полностью изменяло процесс прыжка. Учитывая это, Штайнер в воскресенье утром назначил занятие, чтобы ознакомить свою команду с устройством стандартного британского парашюта.

Солдаты стояли перед ним полукругом, в центре – Гарви Престон, одетый, как и все, в десантный комбинезон, и в сапогах.

Штайнер сказал:

– Важным обстоятельством этой операции, как я уже говорил, является то, что мы выдаем себя за польскую часть специальной авиаслужбы. Поэтому все наше снаряжение будет британским, прыгать вы будете со стандартными парашютами британских авиадесантных войск. – Он обернулся к Риттеру Нойманну: – А теперь вы.

Нойманн начал инструктаж:

– Парашют типа Х весит около двадцати восьми фунтов и, как уже говорил господин полковник, сильно отличается от нашего.

Брандт потянул за вытяжной трос, ранец открылся, выбросив парашют цвета хаки. нойманн продолжал:

– Обратите внимание, как стропы крепятся к подвесной системе парашюта.

– Главное здесь в том, – вставил Штайнер, – что вы можете манипулировать куполом, менять направление и вообще распоряжаться своей судьбой, чего с нашим парашютом не сделаешь.

– Еще одна вещь, – сказал Риттер. – У нашего парашюта центр тяжести высоко, что означает, как вы знаете, что вы можете запутаться в стропах, если не прыгните лицом вниз. А с парашютом типа Х вы можете прыгать в положении стоя. Сейчас мы это начнем отрабатывать.

Он кивнул Брандту, который сказал:

– Ладно, давайте прыгать.

В дальнем углу сарая был сеновал высотой футов пятнадцать. Через балку над ним была перекинута веревка, и к одному ее концу привязана подвесная система парашюта.

– Немного примитивно, – весело объявил Брандт, – но вполне подходит. Вы прыгаете с сеновала, а на другом конце веревки человек шесть не дадут вам приземлиться слишком жестко. Кто первый?

Штайнер сказал:

– Пожалуй, я попрошу этой чести, в основном потому, что мне надо заняться другими делами.

Риттер помог ему затянуть ремни, Брандт и четверо солдат взялись за конец веревки и подняли Штайнера на сеновал. Мгновение постояв на краю, он по сигналу Риттера ринулся вниз. Конец веревки взвился вверх, утаскивая с собой троих солдат, но Брандт и унтер-офицер Штурм повисли на нем, ругаясь на чем свет стоит. Штайнер упал на землю, перевернулся по всем правилам и вскочил на ноги.

– Нормально, – сказал он Риттеру. – Теперь, как обычно, по очереди. У меня есть время посмотреть, как вы делаете это.

Он встал позади группы и закурил. Нойманн подгонял ремни по себе. Со стороны подъем старшего лейтенанта на сеновал выглядел довольно жутко, но когда Риттер плохо приземлился и остался лежать на спине, раздался взрыв хохота.

– Видишь, – сказал рядовой Клугл Вернеру Бригелю, – вот что делает с человеком езда на этих проклятых торпедах. Господин лейтенант забыл все, чему его учили.

Следующим прыгал Брандт, но Штайнер внимательно следил за Престоном. Англичанин был очень бледен, лицо покрылось потом – ясное дело, он испытывал ужас. Группа работала с переменным успехом: те, кто держал веревку, во время одного неудачного прыжка перепутали сигнал и отпустили ее в самый неподходящий момент. Рядовой Хагльпролетел все пятнадцати футов под действием силы собственной тяжести и с изяществом мешка картошки. Однако поднялся, ничуть не обескураженный неудачей.

Наконец пришел черед Престона. Добродушное настроение сразу пропало.

Штайнер кивнул Брандту:

– Поднять его.

Пятеро потянули конец веревки с такой охотой, что Престон взлетел, ударившись о сеновал и повиснув под потолком. Его чуть-чуть опустили, и, стоя на краю, он дико смотрел сверху на всех.

– Эй, англичанин, – крикнул Брандт, – помни, что я тебе говорил. Прыгай по моему сигналу.

Он повернулся, чтобы дать указания людям, держащим веревку. И вдруг Бригель закричал, потому что Престон стал падать. Нойманн, подскочив, поймал веревку, и Престон повис в трех футах от земли, качаясь, как маятник. Руки его болтались, голова свесилась.

Брандт взял его за подбородок и заглянул в лицо:

– Он потерял сознание.

– Этого и следовало ожидать, – сказал Штайнер.

– Что с ним делать, господин полковник? – спросил Нойманн.

– Приведите его в чувство, – спокойно сказал Штайнер, – и снова поднимите. Столько раз, сколько нужно, пока не справится с этим удовлетворительно или не сломает ногу. – Он отдал честь: – Продолжайте, пожалуйста, – и вышел.

В трактире «Стадли армс» было не меньше дюжины человек, когда туда вошел Девлин. Лейкер Армсби сидел на своем обычном месте у очага с губной гармошкой, остальные вокруг двух больших столов играли в домино. Артур Сеймур глазел в окно с пинтой в руке.

– Спаси всех бог! – весело сказал Девлин. В ответ последовала полная тишина, и все, кроме Сеймура, повернулись к нему. – «Да спасет тебя бог» – был всегдашний ответ на это, – сказал Девлин. – Ну да ладно.

Позади раздались шаги, и, повернувшись, он увидел Джорджа Уайльда, выходящего из задней комнаты и вытирающего руки о передник. Лицо его было серьезным и замкнутым, без всяких эмоций.

– Успею выпить кружечку.

– Боюсь, что нет. Придется уйти, сэр.

В комнате стояла тишина. Девлин засунул руки в карманы, горбился и наклонил голову. И когда он поднял ее, Уайльд непроизвольно сделал шаг назад, потому что лицо ирландца сильно побледнело, кожа на скулах натянулась, голубые глаза сверкали.

– Уйду не я, а другой, – тихо сказал Девлин.

Сеймур обернулся. Один глаз у него затек, губы запеклись и распухли. Все лицо казалось перекошенным и было покрыто багровыми и зелеными кровоподтеками. Он тупо посмотрел на Девлина, потом поставил свою недопитую кружку эля и, шаркая ногами, вышел.

Девлин обернулся к Уайльду:

– Теперь, мистер Уайльд, я выпью. Немного шотландского виски, потому что об ирландском вы здесь, на краю своего маленького света, и не слыхали, и не вздумайте мне говорить, что у вас нет пары бутылок под прилавком для гостей, к которым вы особо благоволите.

Уайльд открыл было рот, чтобы что-то сказать, но решил, что не стоит. Он пошел в подсобку и вернулся с бутылкой «Белой лошади» и маленьким стаканчиком. Налил порцию и поставил возле Девлина.

Девлин вытащил горсть мелочи.

– Шиллинг и шесть пенсов, – весело сказал он, отсчитывая деньги на ближайшем столе. – Твердая цена за порцию. Я считаю само собой разумеющимся, конечно, что такой превосходный, твердый оплот церкви, как вы, не будет продавать выпивку по ценам черного рынка.

Уайльд не ответил. Вся комната застыла в ожидании. Девлин взял стаканчик, посмотрел его на свет и выплеснул виски золотистым потоком на пол. Стаканчик он аккуратно поставил на стол.

– Отлично, – сказал он, – я получил большое удовольствие.

Лейкер Армсби захихикал. Девлин ухмыльнулся:

– Спасибо, Лейкер, старина. Я тебя тоже люблю, – сказал он и вышел.

В Ландсвоорте шел сильный дождь, когда Штайнер ехал через взлетную полосу на полевой машине. Он остановился у первого ангара и побежал в укрытие. Петер Герике в старом комбинезоне, вымазанный в смазке до локтей, осматривал мотор «дакоты» вместе с унтер-офицером люфтваффе и тремя механиками.

– Петер, – позвал Штайнер, – у вас найдется минутка? Мне хотелось бы знать, как идут дела.

– Дела идут вполне прилично.

– С моторами никаких проблем?

– Абсолютно. Их мощность девятьсот лошадиных сил. Действительно первоклассные и, насколько я могу судить, поработали мало. Мы проводим профилактику.

– Вы всегда возитесь со своими моторами?

– Когда разрешают. – Герике улыбнулся. – Когда я летал на этих штуках в Южной Америке, приходилось самому обслуживать свои моторы, потому что не было персонала.

– Проблем нет?

– По-моему, нет. Где-то на следующей неделе самолет перекрасят. Без спешки. Бомлер устанавливает радар Лихтенштейна, чтобы все видеть вокруг. Детский перелет. Час над Северным морем, час назад. Пустяки.

– Максимальная скорость этого самолета наполовину меньше скорости английских и наших истребителей.

Герике пожал плечами:

– Все дело в том, как их ведешь, а не в их скорости.

– Вам нужен испытательный полет, верно?

– Точно.

– Я как раз подумал, – сказал Штайнер, – что хорошо бы объединить его с репетицией прыжка. Предпочтительно ночью, когда будет отлив. Мы могли бы использовать побережье с севера от песчаного пирса. Это даст возможность ребятам испытать английские парашюты.

– Какую высоту вы намечаете?

– Скажем, четыреста футов. Я хочу, чтобы они быстро приземлились, а с этой высоты весь прыжок займет пятнадцать секунд.

– Для них, а не для меня. За свою карьеру я прыгал с парашютом только три раза и с куда большей высоты.