За горизонт - Андрей Дьяков

– Про «псов» много не скажу. Они ведь тоже пришлые. Пару лет назад объявились. Всех, кто супротив пошел, постреляли. Остальных на площадь согнали, периметр вокруг наладили. Окопались, в общем… Так и промышляют с тех пор по округе. Странников-то в наши края как магнитом тянет, сами в силки лезут, бедолаги. Вон они все, – рассказчик кивнул головой в темноту за решеткой, – за лучшей жизнью пришли, глупцы…

– За лучшей жизнью? А что такого в ваших краях? – не удержалась от вопроса Аврора.

Глаза девочки загорелись в предчувствии тайны. Хитро улыбнувшись, старик продолжил заговорщицким голосом:

– Про Ямантау слыхали? «Злая гора» в переводе с башкирского. Место действительно неприглядное: курумник да мох, а вокруг болота топкие… Разве что вид с вершины – божественный! Как-никак, больше полутора километров высотой! Вот только народ не из-за пейзажа туда со всех сторон света до сих пор стекается. – Рассказчик подался вперед, для пущей важности переходя на громкий шепот. – Поверье есть, что город там выстроен, под горой. Гигантский правительственный комплекс, заложили который еще во времена

«холодной войны». Шумихи, помнится, много было в девяностых… Даже американские СМИ подсуетились… Мол, русские к войне готовятся, убежище секретное роют… А только чушь это все, уж вы мне поверьте. Нет там ничего и не было, кроме рудников. Да и те еще задолго до войны забросили, когда выработка прекратилась.

– А если все же…

– Убежище? – подхватил узник. – Не смешите меня! Кто бы позволил о секретах государственных на весь мир в прессе трубить? Нет, конечно! Строительство такой махины не скроешь, как ни старайся… Я так полагаю: урановую руду там добывали. Оттого и режимным объект считался… А только не объяснишь этого всем и каждому. Человек, он ведь, вопреки здравой логике, все равно на чудо надеется. Потому как больше не на что…

Выдохшись, рассказчик замолчал. Голова его бессильно свесилась на грудь. Разговор явно вытянул слишком много сил из немощного искалеченного тела.

За неспешной беседой как-то незаметно прошла большая часть вечера. Когда скрипнула, открываясь, входная дверь, в проеме на мгновение показался клочок черно-синего сумеречного неба. На пороге, стряхивая с куртки налипший снег, стоял Сунгат.

Впервые пленникам довелось увидеть предводителя «степных псов» без приметного красного противогаза, который торчал теперь, убранный за ненадобностью, из поясной сумки. Лысый череп, вытянутое скуластое лицо, жидкая бородка – ничего такого, что выделяло бы рейдера среди других. На первый взгляд он не производил впечатления решительного человека, беспринципного и властолюбивого вожака стаи. Однако хищный взгляд, сверкнувший из-под нависших, покрытых сажей бровей, мигом рассеял возникшие сомнения. Было в этом взгляде что-то пугающее, звериное и одновременно – гипнотическое, вгоняющее в ступор. Так смотрит удав перед тем, как скрутить и обездвижить будущую жертву.

Сунгат смерил взглядом плененных путешественников. В его глазах явно читалась необъяснимая, пугающая уверенность и… скука. Бандит знал наперед все, что произойдет в следующую минуту, и это знание явно не доставляло ему ожидаемой радости.

Застывшее было время стронулось с мертвой точки вместе с пришедшей в движение фигурой на пороге. Преодолев пространство до клетки в несколько пружинящих шагов, Сунгат распахнул дверь и, ухватив Аврору за запястье, грубо рванул на себя. В заблестевших глазах головореза промелькнула похоть.

– Стой! – Индеец удержал девочку на месте, пытаясь преградить головорезу дорогу.

Взмах рукой, щелчок передернутого затвора… Ледяной ствол «Гюрзы»[10] уткнулся в лоб огрызка.

– С дороги, задохлик! Я уже оставил тебя в живых один раз. Не испытывай мое терпение!

На мгновение прикрыв глаза, Индеец судорожно сглотнул, пережидая накатившую слабость. Страх неотвратимой всесокрушающей волной затопил рассудок, и лишь судорожно сжимающая ладонь детская ручонка не давала скатиться в пропасть липкого удушливого забытья.

– Пощади ее. Ради всего святого. Она же еще совсем ребенок!

Голос огрызка дрожал и срывался, язык еле ворочался, слова с трудом прорывались сквозь дрожащие, исковерканные гримасой ужаса губы.

– Р-раз… – начал отсчет головорез. – Учти, задохлик, на счет «три» твоя черепушка лопнет, как переспелый орех, а твоей подружке, ко всему прочему, придется соскребать мозги со стен!

– Я сделаю все, что захочешь! Только не трогай девочку! Не бери грех на душу!

– Два-а… – Сунгат выставил вперед ладонь свободной руки, чтобы не забрызгать куртку.

– Я расскажу об экспедиции все, что знаю сам! – в отчаянии выпалил огрызок.

– Нет нужды тебя слушать. С этой пигалицей мы весьма обстоятельно потолкуем на все интересующие меня темы. – Сунгат снова плотоядно покосился на Аврору.

– Она многого не знает! Мы подобрали ее по дороге! – попытался соврать Индеец.

– Тогда на кой ляд так печешься о чужой девке? Или настолько надоела собственная жизнь? Не страшно умирать, а, задохлик?

Аврора сильнее сжала ладонь заступника. Если бы только бандит знал, насколько точно попал в цель, заговорив о смерти…

Из угла послышался сдавленный смешок. Обезумевший от долгого заточения старик улыбался беззубым ртом, медленно кивая. Прогнозы инвалида сбывались с пугающей точностью.

– Над чем ты смеешься, безногий? Уж не надо мной ли?

Рука с зажатым пистолетом сместилась в сторону, грянул выстрел. Тело старца дернулось и обмякло вместе с последним вздохом, с сипением исторгнутым развороченным горлом. Скривившись во внезапном приступе ярости, Сунгат наотмашь ударил Индейца рукояткой по лицу. Пленник рухнул наземь, но вместо того, чтобы сжаться в ожидании очередного удара, вдруг пополз вперед, цепляясь за сапоги мучителя.

– Ты ведь все равно меня прикончишь! – хрипел Индеец, обливаясь хлынувшей из разбитой переносицы кровью. – Обещай, что не тронешь Аврору! Обещай! Это мое предсмертное желание, ты обязан его выполнить!

Головорез торопливо отпихнул огрызка ногой, с недовольством уставившись на измаранные багровым сапоги. Проследил за тем, как девочка, заливаясь слезами, упала рядом с пленником, как обняла его голову, тотчас измазавшись в натекшей крови. Желание, захватившее выродка минутой раньше, медленно испарялось, уступая место брезгливости и отвращению.

– Что ж, последняя воля – закон. Будем считать, ты меня уговорил, задохлик. А это мало кому до сих пор удавалось. И знаешь, что? – Лицо головореза внезапно оживилось. – Мне нравится твое упрямство. Пожалуй, я пощажу малолетку.

Индеец вскинул голову, напоровшись на торжествующий взгляд Сунгата. Взгляд зверя…