Охота на крылатого льва - Елена Михалкова

Его напарник с сонными глазами все это время крутил в пальцах ножницы. Маленький острый клювик вскидывался вверх, делал полный оборот и утыкался носом вниз.

– Дай-ка сюда.

Рябой протянул ладонь. Приятель вложил в нее ножницы.

Серебристое лезвие блеснуло перед ее глазами. Вика вжала голову в железную спинку и зажмурилась.

Ножницы чиркнули, и Вика почувствовала, как планирует вниз прядь волос, падавшая ей на лоб. Рябой загоготал, похлопал ее ладонью по голове, как собачонку.

– Вздумаешь орать – язык на ремешки покромсаю. Сиди! Курица.

Шаги протопали к выходу.

Когда Вика осмелилась открыть глаза, в комнате уже никого не было.

Проводив сыщиков, Доменико Раньери вернулся в дом. В дом, который целиком принадлежал ему. Официально Раньери числился хозяином лишь двух квартир, однако в действительности владел всеми. Кроме того, в его собственности находилась кофейня, еще один известный среди туристов ресторан, который Доменико не любил за напыщенность, и отель «Эдем». Приняв синьора Иланти за владельца, Вика ошибалась. Чернобородый итальянец был всего лишь управляющим, и выбрал его тоже Раньери.

Доменико ласково коснулся деревянных перил. Он любил это место. Не раз дети предлагали ему выбрать что-то более современное и комфортное, но Раньери отказывался. Он чувствовал родство с этими прочными стенами, построенными на века, он привык любоваться маленькими окнами, которые, как прищуренные глаза, скрывали все, происходящее внутри.

В кармане завибрировал телефон. Доменико пользовался устаревшей моделью и тоже не желал менять ее на новую. Он не считал себя консерватором – лишь человеком, который с помощью вещей концентрирует вокруг себя приятный образ жизни.

– Да, дружок? – сказал Раньери. – Порадуй меня чем-нибудь.

Он выслушал короткий рассказ, постепенно мрачнея. Бросил в трубку одно слово: «Возвращайтесь» – и стал подниматься наверх.

Он прошел мимо двух молчаливых мужчин в коридоре, швырявших друг другу карты. Те собирались вскочить, но Раньери отрицательно качнул головой: не стоит. Толкнул незапертую дверь.

И оказался в комнате, где сидела привязанная к кровати Вика Маткевич.

– Ай-яй-яй, – огорченно сказал Доменико Раньери. – Ну разве так можно? Неоправданная жестокость.

Отложив трость, он склонился над онемевшей Викой и быстро развязал узлы. Взбил ей удобнее подушку под спиной, подождал, пока она разотрет запястья – кажется, не вполне отдавая себе отчет в своих действиях, – и с той же ловкостью перетянул ей руки веревкой возле локтей. Теперь Вика сидела, выставив перед собой ладони, словно прося подаяние.

– Что вы делаете? – ожила она.

– Морской узел, – пояснил Раньери. – Друг меня когда-то научил, бывалый моряк. Развязать его сама ты не сможешь, а если будешь дергаться, он затянется туже и причинит тебе боль. Мне не хотелось бы этого, честное слово!

Вика долго, очень долго смотрела на него. Лицо у нее стало такое, что Раньери сочувственно покачал головой. Ах ты бедная моя девочка…

Поняв, что она вот-вот расплачется, Доменико полез в карман за платком. Черт побери, если бы можно было всего этого избежать! Сейчас он искренне сожалел, что втянул в это дело именно ее. Бедняжка не заслуживала такой участи.

– Запах, – сказала Вика наконец.

– Что? – Доменико даже растерялся.

Неужели все-таки передозировка? А ведь врач предупреждал: рано или поздно они столкнутся с тем, что у кого-нибудь случатся необратимые изменения.

– В этой комнате пахнет так же, как и в моей.

Раньери нахмурился.

– Я должна была сразу догадаться, – ровно сказала она. – Это тот же дом, где вы сдали мне квартиру, правда?

Раньери запихал обратно в карман уже вытащенный наполовину платок. Что ж, признал он, ей удалось его удивить. Голова у малютки соображала, несмотря ни на что.

– И еще охранник! – осенило ее. – Не зря он показался мне таким знакомым! Охранник на выставке был похож на вас, синьор Раньери!

– Мне часто говорят о сходстве с моими мальчиками, – согласился он. – Но я надеялся, это не так сильно бросается в глаза.

Вика запрокинула голову, глядя на него из-под полуприкрытых век. Теперь стало видно, какое измученное у нее лицо.

– Почему я? За что вы выбрали именно меня?

– Ты выглядела внушаемой, – мягко ответил Доменико. – Мне ведь требовалось совсем немного: чтобы ты пошла на выставку с утра в нужный день. Вот и все.

О, в какое бешенство он впал, когда выставку решили перенести! У них все было подготовлено. Блестящий план, досконально продуманный, дважды отрепетированный! Да только что толку расхваливать замысел, когда он провалился ко всем чертям! А все потому, что кто-то не удосужился вовремя провести ремонт в церкви Гаэтано и с потолка начала пластами сыпаться штукатурка. Дьявол, как не вовремя!

Блестящий план – это всегда реализованный план. А если идеи остались лишь в голове и на бумаге, считай, что тебя поимели. Так полагал Доменико Раньери, и именно в этих выражениях он сообщил о случившемся своим людям.

– Нельзя сдаваться, – сказал один из его сыновей.

– Мы все переиграем, – поддержал второй.

– Еще не поздно, – заявил третий.

Доменико ощутил прилив гордости за мальчиков. Беда в том, что ни один из них не был способен генерировать идеи. Что ж, быть хорошим исполнителем не менее важно. Главное, что ребятки не желали сдаваться. А новый план он придумает сам.

Но время поджимало! Уже был опробован механизм замены перстня на поддельный, уже точно знали, как выведут из строя накануне открытия одного из охранников, уже Кристиан, две недели отработавший в фирме, подстроил все так, чтобы именно его поставили на замену. «Мы, итальянцы, – нация легкомысленных людей!» – всегда говорил Раньери. И это его раздражало. Кроме тех случаев, когда легкомыслие можно было обернуть себе на пользу.

В конце концов они успели переиграть все. Вернее, почти все.

Помимо примитивной системы охраны (в помещении работала всего одна камера, и та над дверью – остальные были муляжами), кто-то из организаторов выставки настоял на том, чтобы на перстень поставили специальную метку. Доменико разрывался между желанием придушить этого предусмотрительного человека и пожать ему руку. Итальянец в нем ликовал, вор скрежетал зубами.

– На перстне стояла метка, – объяснил он Виктории. – Она и сейчас стоит, я уверен.

– Нет там никакой метки.

– Есть. Она крохотная, едва заметная, на внутренней стороне кольца.

– Допустим, – согласилась женщина. – И зачем она нужна? Это маячок?

– Нет. Любая железная рамка реагирует на эту метку, и включается сигнализация. Мой старший сын занимается охранными системами. Он сделал все, что было в его силах, и мы смогли отсрочить включение сирены почти на две с половиной минуты. Если быть точным, на две минуты восемнадцать секунд. Но никто не мог дать гарантии, что оно точно сработает. Пятьдесят на пятьдесят.

– Вот почему вам нужен был кто-то со стороны! – поняла она. – Чтобы, если его возьмут, вы были ни при чем, так?

– Мы всего-навсего выигрывали время. Часа хватило было, чтобы мои люди исчезли бесследно. Разумеется, им бы пришлось покинуть Венецию! Однако решили, что риск того стоит. Но ты права: нам требовался человек, который вынес бы кольцо, не догадываясь об этом.

– А если бы я задержалась на выставке? На три минуты?

– Тебе подложили кольцо, когда ты собиралась выходить. Это было просчитано.

Доменико вспомнил, как почувствовал азарт ловца, увидев эту женщину впервые. У него случались озарения, когда он без видимой причины совершал какой-то поступок, потом оборачивавшийся большой выгодой. Так вышло и на этот раз.

Конечно, бедняжка просто вовремя подвернулась ему. Но талант заключается именно в том, чтобы использовать людей, кажущихся случайными. Доменико Раньери был талантлив.

Вика усмехнулась.

– Что такое? – удивился Раньери.

– Один ваш сын служит охранником, другой занимается сигнализациями… Как вы ответственно подошли к делу подготовки смены! Боюсь представить, кем бы вы растили дочь, если бы она у вас была. Второй Миледи?

Судя по тому, каким безучастным стало лицо Раньери, он не понял, о каком персонаже идет речь.

– А третий сын? Можно узнать, чем он занимается? Какие отцовские надежды оправдывает? – Вика говорила все быстрее, все громче. – Специализируется на заказных убийствах? Поделитесь же со мной!

– Довольно, – мягко оборвал Раньери. – Мы с тобой поговорим о другом. Ты сказала, что спрятала перстень в церкви Святого Пантелеймона.

Возбуждение, охватившее Вику, растаяло бесследно. Конечно. Перстень.

– Да, – равнодушно ответила она, закрывая глаза.

Что-то с ней творилось странное. Какая-то часть ее – кажется, Плакса – даже радовалась, что скоро все закончится и кто-то примет решение за нее. Окончательное решение. После которого не будет уже ничего.