Девять жизней одной Кошки - Юлия Васюкова

— Исэла, я не понимаю, — вздохнул мужчина и опустил голову, сжав пальцами виски. Кинжал, которым он размахивал, упал на траву. — Если бы в ней была хоть доля твоей, нашей крови… Но она человек с примесью генов кошки. Не больше.

— Ты не можешь знать наверняка, Дилас, — женщина покачала головой и с нежностью посмотрела сначала на своего ребёнка, затем на мужа. — Я чувствую, в ней есть наша кровь.

— Исэла…

— Дилас, я мать. Ты не можешь отрицать то, что мне видно гораздо больше, чем тебе.

— Но мы не можем взять её с собой, Исэла. Она погибнет при переходе. Даже если в ней откроется наша кровь, в чём лично я очень сомневаюсь, она никогда не станет полноценной Скользящей, — Дилас подошёл к супруге и привлёк её к себе, обняв за талию. Исэла уткнулась носом в грудь мужа и незаметно от него смахнула набежавшую на глаза слезинку. — Ты должна оставить её здесь. Отец наверняка захочет пригреть свою малютку, ведь он…

— Я не оставлю её на растерзание этой блошиной ферме, — резко перебила его Исэла и отстранилась, серьёзно смотря в недоумённое лицо мужа. — Шелариэль ещё слишком юна, что бы отбиться от него. И никто не будет защищать дитя-полукровку. Я останусь с ней. До того момента, как ей исполниться двадцать, по меркам этого мирка. Затем я вернусь к тебе, любимый.

— Это опасно. Кто-то может…

— Ш-ш-ш-ш-ш, — Исэла коснулась указательным пальцем го губ, заставив Диласа замолчать. Приподнявшись на цыпочки она закрыла ему рот поцелуем, таким нежным, страстным и невинным одновременно, что мужчина отчётливо понял — он позволит ей остаться ещё, позволит вырастить дочь и воспитать так, как она сочтёт нужным. Отстранившись, она улыбнулась и провела руками по его сильным плечам, наслаждаясь ощущением твёрдых мускулов под пальцами. — Всё будет хорошо.

— Я надеюсь, — просто ответил Дилас, снова притянув её к себе и уткнувшись носом в волосы жены.

Они ещё долго стояли, обнявшись на поляне, иногда поглядывая, не проснулась ли девочка…

…Исэла с трудом перевела дух и покачала головой, наблюдая за тем, как легко её дочь расправляется с соперниками по татами. Шелариэль исполнилось восемнадцать, и она уже стала привлекательной, даже можно сказать ослепительно красивой своей особой, дикой и опасной красотой девушкой. Длинные тёмные волосы, собранные в высокий хвост, яркие зелёные глаза, с росчерком вертикальных зрачков. Стройное, гибкое тело, затянутое в тренировочный костюм, легко передвигалось, без особого труда уклоняясь от опасных ударов. Кошачью ловкость и скорость Шел использовала по максимум. К тому же у неё был странный довольно-таки принцип: не нападать первой. Скорее всего, девочка просто понимала, что может убить противника, даже не желая этого.

Женщина усмехнулась. Сам того не желая, её любовник подарил их общему ребёнку всё самое лучшее. Скорость, рефлексы, ловкость, зрение, инстинкты, когти. Шелариэль даже могла частично трансформироваться. Ненамного, но всё же.

Но гордость за дочь не единственное приятное известие, полученное ею сегодня. Исэла узнала, что в её дочери всё-таки есть кровь Скользящих. Скрытая, до поры до времени, но всё же. Это означало, что их раса не вымирающая и что даже в результате кровосмешения могут появиться вполне жизнеспособные дети с даром.

Исэла нахмурилась. В последнее время её не покидало ощущение, что за ней кто-то пристально наблюдает. Конечно, это, скорее всего, беспокойство за дочь, ведь через два года она покинет своё дитя. Особо бояться нечего — она воспитала Шел в лучших традициях своего рода, вложив в неё все необходимые знания. Остальному она научится сама, в этом Исэла не сомневалась. Но всё же…

— Шелариэль, — негромко окликнула, зная, что дочь услышит. Так и есть, лёгкий наклон головы в сторону матери, означавший, что её слышат и слушают. — Будь осторожна.

— Конечно, мам, — девушка улыбнулась, едва заметно изогнув уголки губ, и вернулась к тренировке. Но Исэла чувствовала, что что-то всё равно не так. Но что?…

Резкая боль в виске и воспоминания изменились. Теперь это были мои воспоминания. И они причиняли не меньше страданий.

…Мёртвое тело на моих руках. Её белые волосы окрасились в красный цвет от крови, что телка из раны на виске. Дождь отделил нас серой пеленой от окружающего мира. Мира, который я ненавидела. Он забрал мою мать, забрал единственное дорогое мне существо.

Вспышка света и из открывшегося портала вышел мужчина, закутанный в чёрный плащ. Он присел напротив меня, не обращая внимания на грязь. Его рука, изящная, но сильная, коснулась моего подбородка и заставила поднять взгляд.

— Она всё-таки оказалась права, — его голос обволакивал и поглощал меня, заставлял доверчиво смотреть ему в глаза. Но вспыхнувшая вновь боль от смерти матери мгновенно прояснила сознание и я оскалилась, зло зашипев. Когти вспороли одежду на теле той, что подарила мне жизнь, вонзаясь в неживую плоть. — Тише, тише девочка. Не надо калечить тело нашей матери.

Вздох удивления сорвался с моих губ, а незваный гость откинул капюшон, внимательно рассматривая меня синими глазами. Слишком пронзительными глазами.

Мозг отрешённо отметил явное сходство со мной и мамой, а следом пришло осознание, что я не одна осталась здесь, в этом жестоком мире.

Робкая улыбка коснулась моих губ, хотя внутри всё горело от нестерпимого желания выть в небо, разрывать когтями хрупкую плоть за то, что не смогла защитить, не поняла, не почувствовала.

— Слабая ты ещё, неразумное дитя, — хмыкнул мужчина и нежно провёл пальцами по щеке. — И не кошка ещё, котёнок. Если бы в тебе проснулась сила Скользящих, я забрал бы тебя сейчас с собой. Здесь ты слишком лакомый кусочек. А там, я смог бы тебя защитить. Как тебя зовут, котёнок?

— Шел… Шелариэль, — тихо ответила, вновь смотря только на неподвижное лицо матери и перебирая её волосы когтями.

— Шелариэль, — медленно, растягивая гласные, повторил мужчина. Вздохнул и пересев поближе, обнял моё дрожащее тело, укутав плащом. Согревая и успокаивая. — Моя мать любила тебя больше собственной жизни. Наверное, я должен ненавидеть тебя, маленькая, за это. За то, что она умерла, защищая тебя. Но… Я не мой отец. Я понимаю, что иначе быть не могло. Если она любила, то любила до безумия, а волноваться за меня не имело смысла. В отличие от моей маленькой сестрёнки, я смогу за себя постоять… — Он замолчал, касаясь губами моих намокших волос. Что-то в его жесте было неправильным, но горе, съедающее мою душу и сердце не давало возможности понять, что во всём этом не так. Подождав ещё не много, мужчина снова продолжил говорить. — Какая же ты сладкая… Слабая… И никто о тебе не знает…