Борис был не прав - Егор Лигачев

Безусловно, такое огульное обвинение ответственным не назовешь. Конечно, было в нашем недавнем прошлом немало нарушений законности — об этом и я говорил, выступая в Электростали. Но когда лидер страны и КПСС называет всех руководителей «удельными князьями», это отнюдь не способствует правильной, взвешенной оценке исторического прошлого.

Кстати говоря, выступая в Киеве, Горбачев однажды произнес прекрасную речь о партии. Эта речь, казалось бы, могла стать основой активной деятельности КПСС по обновлению и очищению своих рядов. Однако Генсек больше ни разу о той речи не вспомнил: как говорится, произнес, отметился и… забыл. А когда я напомнил ему о киевском выступлении, о том, что тезисы той речи надо претворять в жизнь, Горбачев ушел от разговора на эту тему. Подобного рода случаев, повторяю, было немало. У меня сложилось впечатление, что дело тут не в случайностях, а в элементах политической тактики: провозгласить какой-то тезис ради успокоения различных социальных слоев и политических течений, а на деле проводить иную линию…

Продолжая рассказ о событиях, связанных с электростальским выступлением, хочу напомнить, что и у. нас в стране, и за рубежом были силы, которые хотели вбить клин в советское руководство, разрушить былую «связку», которая показала свою высокую дееспособность в нелегких условиях «тринадцати месяцев Черненко». Что это за силы и почему они ставили перед собой такую задачу — об этом уже шла речь.

Хотя в наших отношениях и возникла трещина, Горбачев не отказался от своего намерения предоставить мне право выступить с докладом на Пленуме, посвященном проблемам народного образования. После возвращения Михаила Сергеевича из отпуска я был официально утвержден докладчиком.

Однако утверждение моего доклада на заседании Политбюро проходило непросто. Возражения вызвали, как и предполагалось, именно мысли об отношении к истории, которые я апробировал в Электростали. Но поскольку Горбачев не счел нужным делать замечания по этому поводу на Политбюро, Яковлев был вынужден полностью раскрыть свою позицию. Да, именно Яковлев был не согласен с моим призывом к взвешенному подходу в оценке исторической ретроспективы. Аргументов, конечно, он не приводил никаких, а высказаться напрямую, открыто не мог. Поэтому Александр Николаевич тянул:

— Это не по теме Пленума. Зачем тащить в доклад рассуждения об истории? Нужно ли?

Но я твердо стоял на своем:

— Нет, я настаиваю. Это вопрос принципиальный и имеет самое непосредственное отношение к воспитанию молодежи.

Никто, кроме Яковлева, не возражал. Поддержал меня и Горбачев. И в докладе на февральском Пленуме ЦК КПСС 1988 года предельно четко изложена моя позиция: я выступил против искажения, очернительства истории, против разрушения исторической памяти народа.

А вот с постановлением Политбюро «О темпах и масштабах перестройки», которое было принято вскоре после возвращения Горбачева из отпуска, осенью 1987 года, как я уже писал, вышло иначе. Яковлев вопреки моим протестам сумел выкинуть из проекта критику праворадикальных средств массовой информации, критику очернительства истории.

Что же получается? А то, что в важнейшем вопросе об отношении к истории Горбачев в одном случае поддержал меня, а в другом случае поддержал Яковлева, хотя наши позиции взаимно исключали друг друга. Такое лавирование соответствовало его складу как политического деятеля…

Теперь пришла пора рассказать о событиях, разыгравшихся вокруг письма Нины Андреевой «Не могу поступаться принципами», опубликованного 13 марта 1988 года в газете «Советская Россия». Письмо было квалифицировано как «манифест антиперестроечных сил», а имя его автора — преподавательницы ленинградского вуза — превратили в синоним «врага перестройки». И еще имя Нины Андреевой связали с именем Лигачева.

А как же обстояло дело в действительности? Что же скрывалось за невероятно шумной пропагандистской «антиандреевской» кампанией, какие политические цели она преследовала и кто за ней стоял? Думаю, надо поведать и о событиях, происходивших в связи с письмом Нины Андреевой в высшем политическом руководстве.

Как и все читатели, я впервые познакомился со статьей «Не могу поступаться принципами» лишь тогда, когда она была опубликована на страницах газеты «Советская Россия». Из предыдущего моего рассказа читателям понятна моя позиция по отношению к очернительству истории. Я открыто заявил ее и на февральском Пленуме ЦК КПСС 1988 года, что вызвало одобрение членов Центрального Комитета, а после публикации доклада в газетах усилило поток писем, осуждавших деструктивные действия радикальной прессы, без оглядки чернившей наше прошлое. Общественное мнение и в партии, и в стране явно склонялось в эту сторону. И я намеревался удвоить, утроить усилия для того, чтобы выровнять «историческую линию», чтобы от огульного охаивания перейти к серьезном; анализу ошибок и достижений.

Готовясь к дальнейшим выступлениям на эту тему, я внимательно знакомился с почтой ЦК КПСС, а также попросил подготовить подборку интересующих меня писем, поступавших в газеты. В этой подборке были и отклики, полученные «Советской Россией». Потом в некоторых публикациях утверждалось, будто бы письмо Нины Андреевой поступило непосредственно на мое имя, а я, мол, направил его главному редактору «Советской России» В.В. Чикину с указанием напечатать. Это совершенно не соответствует истине.

Кстати говоря, позднее, в процессе разбирательства, о котором еще пойдет речь, обнаружилось, что Андреева направила свое письмо в редакцию сразу трех газет — «Правды», «Советской России» и «Советской культуры».

Любопытно проследить и за тем, как развивались события после опубликования письма.

На совещании редакторов, которое я проводил 14 или 15 марта, речь шла о многих вопросах, в частности об участии прессы в, так сказать, пропагандистском обеспечении решения экономических проблем, в том числе сельскохозяйственных. Вообще такие совещания планировались заранее, и отделы ЦК к ним готовились, изучая публикации, чтобы разговор шел предметный. Так было и в тот раз: совещание отнюдь не носило экстренного характера, о нем было известно еще на предыдущей неделе, то есть до публикации статьи Андреевой.

Естественно, когда были исчерпаны запланированные темы, я затронул тот вопрос, который поднимал, выступая в Электростали, а также в докладе на Пленуме ЦК, — вопрос об отношении к историческому прошлому. В этом вопросе преломлялись разногласия, возникшие в руководящем ядре страны.

Развивая мысль своего доклада на Пленуме, я посоветовал редакторам прочитать совсем свежую, вчерашнюю статью «Не могу поступаться принципами», опубликованную в «Советской России». В этой статье привлекло именно то, что меня особенно интересовало в те дни и о чем я сказал выше, — неприятие сплошного очернительства, безоглядного охаивания прошлого. В ту пору многие отмечали: статья Н. Андреевой — ее реакция на мутный поток антиисторических, антисоветских материалов в нашей прессе. Убежден, что так и было.