Роковая любовь - Француаза Бурден

Слегка озадаченный словесным потоком пациента, доктор Леклер что-то черкал в своем блокноте, не спуская глаз с Нильса.

– Я прихожу к вам и говорю, но, однако, не продвигаюсь ни на шаг. Я всегда покидаю вас более подавленным, чем в начале сеанса.

– Вы не следуете предписанному лечению со всей серьезностью.

– Ах, вот что! Я не плачу вам регулярную ренту, да? Сколько лет мне еще понадобится платить, прежде чем мы вернемся к стадии пипи-кака?

– Нильс, вас ведь никто не заставляет...

– Нет, извините меня. Ссутулившись, Нильс глубоко вздохнул.

– Да, невеселая у вас работка,– сказал он с грустной улыбкой.

Доктор Леклер молча смотрел, как Нильс вышел из кабинета, а потом снова углубился в свои карточки. У его пациента действительно были проблемы, но он, возможно, близок к тому, чтобы воспринять это, даже не догадываясь об этом.

– А если кто-то не любит собак? Кто-то боится их? Ты что, спятил?

– Он под моим столом и совершенно никому не мешает,– упорствовал Виктор.

Максим возвел глаза к потолку и повернулся к секретарше в поисках поддержки.

– Ну хоть вы ему скажите, что он не прав.

– Я ничего не знаю,– пробормотала Алина, нежно глядя на щенка.

– А когда он подрастет? Он ведь твой стол поднимет! – пригрозил он.

Лео тем временем, стуча хвостом, совершенно неотразимый, смотрел то на одного, то на другого.

– Мои дети тоже будут требовать у меня собаку, и это будет твоя вина!

– Макс, ну ты вспомни, как мы о ней мечтали, когда нам было по стольку же лет...

– Ладно, поступай как знаешь, мы компаньоны, но не супруги!

– Слава Богу...

– Как ты говоришь!

Максим вышел из кабинета и хлопнул дверью, но не слишком сильно.

– Ну вот, все и устроилось,– сказал Виктор, подмигнув секретарше.

Алина протянула ему пачку корреспонденции, которую во время спора держала под мышкой. Почту сначала просматривали клерки и раскладывали по соответствующим досье, но всегда находились клиенты, которые на конверте, адресованном Виктору, делали пометку «Личное».

– Биржевые курсы,– добавила она, – и ваши газеты. Если щенок будет доставать вас, я всегда могу спрятать его за своей конторкой...

– Скажи спасибо Алине, Лео.

Она одарила Виктора одной из ослепительных улыбок, предназначенных специально для него, и вышла, бесшумно затворив дверь. В их спорах с Максимом Алина всегда принимала сторону Виктора, и тот знал, что она питает к нему слабость. Но из осторожности он никогда не пользовался этим, равно как и авансами, которые делали некоторые женщины во время своих визитов. «Я и забыла, до какой степени ты нравишься женщинам»,– сказала ему Лора. За все время, пока они были женаты, он, тем не менее, не взглянул ни на одну из них, не давая ей ни малейшего повода для ревности или сомнений.

– А что, над этой глухой стеной будет застекленная крыша?

– Чтобы свет лился потоком. У вас ведь с этой стороны ничего нет; поднимаясь по лестнице, вы будете иметь впечатление, что взбираетесь на гору.

Сесиль Массабо энергично закивала головой, сраженная проектом Виржини.

– Это так неожиданно... Великолепно! Когда мы сможем начать строительство? Вы ведь будете следить за работами?

– Разумеется. Я проведу тендер среди различных строительных организаций, если у вас, конечно, нет своих предпочтений.

– Никаких! Вы архитектор, вам и решать! Я действительно потрясена, никогда не думала, что мой дом может стать совершенно иным.

Она принялась рассматривать один из эскизов ансамбля и удовлетворенно добавила:

– А вы здорово рисуете!

– Это азбука профессии,– ответила Виржини.– Надо, чтобы вы точно представляли конечный результат еще до того, как первый раз копнут лопатой, иначе это просто несерьезно.

– Да, в самом деле,– сказала Сесиль, доставая чековую книжку – Я безмерно благодарна Виктору, что он сказал мне о вас. Вот что значит хорошая мысль в подходящий момент...

Виржини также надеялась, что у Виктора есть список местных подрядчиков, потому что она не знала никого в этих краях и не хотела действовать наугад. От реализации ее первого проекта, без сомнения, зависела вся ее дальнейшая карьера, и она не имела права на ошибку. Если разговорчивая Сесиль Массабо растрезвонит повсюду, что у Виржини есть талант, то проблема с клиентами будет решена.

– А кстати, как вы его находите?

– Кого?

– Виктора! Все о нем судачат с тех пор, как Лора уехала. Не думаю, что есть хоть одна незамужняя женщина, которая бы не позарилась на него. Если бы только ему не пришла в голову эта нелепая мысль запереться в Роке! Он использует это, чтобы отказываться от большинства приглашений!

С хитрой улыбкой она ждала реакции Виржини, но та имела мудрость дать уклончивый ответ:

– Да, жаль,– констатировала она.

В действительности же она полагала, что Рок стал для Виктора своего рода отвлекающим средством, в котором он крайне нуждался несколько месяцев назад. Так или иначе, но она слишком плохо его знала, чтобы выносить свои суждения.

Виржини собрала чертежи, положила чек в сумочку и попрощалась с Сесиль Массабо. Выйдя из дома, она едва сдержалась, чтобы не побежать к своей машине, крича от радости. На этот раз все в порядке, она победила Пьера! От воспоминания о сцене, которую он закатил у нее дома, ее охватила ярость. У нее все восставало внутри, когда она представила, как Пьер мерил взглядом Виктора и выплевывал гнусные слова: «Это мой последователь? Ты тоже будешь его эксплуатировать?» Уж кто и имел наклонности эксплуататора, так только он сам! И при этом у Пьера хватало наглости упрекать других в собственных недостатках. И как она могла так долго жить с подобным типом? Во всяком случае, Виктор повел себя превосходно в этой ситуации, и с тех пор она смотрела на него другими глазами. Может быть, и она теперь относилась к той категории женщин, которые, по словам Сесиль Массабо, зарились на него? Эта мысль заставила ее улыбнуться. Бесполезно обманывать себя: если раньше, в самом начале, она сама установила дистанцию между ними, то теперь ей было совсем не противно, когда он поцеловал ее в тот вечер. Но он почему-то повел себя с неожиданной холодностью, словно окончательно и бесповоротно отказался от любой попытки ухаживания.

– А жаль...– проронила она, выезжая на дорогу.

Бланш была ни жива ни мертва. Она думала, что открывает дверь бакалейщику, который по утрам во вторник всегда приносил продукты на дом, а это оказался Жан Вильнёв собственной персоной, стоящий на пороге ее дома.

– Мы так и будем стоять на тротуаре, или ты все же разрешишь мне войти? – угрожающе набросился он на нее.

– Ко мне? Ты с ума сошел!