Рыцари Новороссии. Хроники корреспондента легендарного Моторолы - Геннадий Дубовой

«С какой резвостью наши „страйкболисты” начали закапываться, надо было видеть… – смеётся Ислам, – штык-ножи, лопатки, арматурины замельтешили так, будто замедленную съёмку резко, до почти полной смазанности „кадров”, переключили на ускоренную. За считанные минуты юноши и девушки вгрызлись в землю по макушки. Пережили обстрел благополучно, лишь одного контузило. Но… большинству из них после этого урока расхотелось быть ополченцами, в затишье сразу же уехали… Война – не спорт».

Одни уехали, другие и мысли такой не допускали, в том числе боец, получивший контузию. Под нарастающими обстрелами ждали приказа – атаковать Луганский аэропорт. «Что запомнилось? – пожимает плечами Ислам. – В бою не до подробностей, всё происходит стремительно, до предела сжато, ощущения времени нет. Справа „200-й”, слева „200-й”, шваркнула мина в бегущего перед тобой – и нет его. Главное было под перекрёстным обстрелом прорваться, добежать да заданного рубежа, закрепиться. Мелькание, треск очередей, бах-бах-бах мин – вот и всё, что запоминаешь. Прорвались. Закрепились. Приказ выполнили».

После роспуска батальона «Одесса» Ислам служил в спецназе ГРУ ДНР под командованием генерала Хмурого. Вначале в качестве рядового бойца, а затем командира группы. Приключений в ту пору было предостаточно. Достаточно рассказать об одном, показательном.

«Сразу после Нового года привезли нас на «тройку» (позиция неподалеку от кладбища при монастыре Иверской Божией Матери в Донецке). Основная группа направилась к монастырскому храму менять «сомалийцев», а нас с другом-пулемётчиком выгрузили на кучу кирпичей левее, у насыпи, за которой территория противника: «Занимайте оборону!». Только начало светать – по нам шквал огня, зафырчали «Грады», потом минометы. Спрятаться негде, битый кирпич вокруг… Что делать? Смеяться! Посмеялись. «Потанцевали», петляя от разрывов. А смысл? Всё равно не убежишь.

Сложили мы из обломков «табуреточки», сидим, курим, анекдоты травим, ждём – вдруг укры через наш участок попрут? Нас тут много, аж двое… Осколки свистят, крошево кирпичное сечёт, а мы рассуждаем: хорошо, что монастырское кладбище далековато, если смотреть (как ребята, что в храме держали оборону) на выворачиваемые наизнанку могилы, то… анекдоты нельзя будет рассказывать, непочтение к покойникам, обидятся, минами нас закидают… А без анекдотов загрустишь, затоскуешь, а как только затоскуешь – жди беды.

Проверено. Мины вокруг шлёпались до темноты и – из свистевших вокруг тысяч осколков лишь один воткнулся в броник другу. А он хохочет, веселится: «Братишка, вот убило бы меня сейчас, кому бы ты анекдоты рассказывал? Ты бы от тоски сразу после меня помер!». – «Как это кому рассказывал бы? Тебе. Вместо заупокойной молитвы. На войне можно, Бог не любит нытиков». Хорошо, что вскоре нас сменили, а то закончился бы запас веселых историй, и тогда накрыло бы нас наверняка…»

В большинстве своём реально воевавшие люди стыдятся говорить о том, что в бою испытывают страх, который преодолевается только чрезвычайным усилием воли при помощи Свыше. А Ислам стыдится говорить о том, что никакого страха в боевых условиях не испытывал. С трудом удалось разговорить его на эту тему, и он, виновато улыбаясь, признался: «Получается, что я лучше, смелее, чем другие, а это неправда. Никакой моей заслуги в этом нет. Если всё случается по воле Того, Кто нас создал и ведёт по жизни, то чего бояться?.. Принимаешь Его волю со смирением – и все страхи и сомнения в высшей воле растворяются, вот и всё».

После изгнания Хмурого из республики Ислам ушёл в самое боевое на тот момент подразделение – в батальон «Викинги» Первой Славянской бригады, в роту знаменитого со времен Славянска и Семёновки командира Боцмана. «Я наконец-то нашёл тех, кто никогда не подведёт и кому можно доверять безгранично, – сказал мне Ислам после одного из боёв на Белой Каменке, где держала оборону наша рота. – Я знаю многих смелых бойцов и командиров, настоящих героев. Но никогда раньше я не видел, чтобы бойцы действовали так слаженно, профессионально, мгновенно ориентируясь в ситуации».

Напомню, до 28 августа ВСУ почти ежедневно перепахивали наши позиции на высоте близ разруиненной деревни Белая Каменка. В ночь с 10 на 11 предприняли попытку прорыва силами до двух рот при поддержке бронетехники и штурмовиков «Правого сектора». Укры напоролись на такое сопротивление, что после трёх часов боя, потеряв несколько десятков погибших, отползли зализывать раны. Викинги подбили и затрофеили Т-64, в хлам уничтожили одну и повредили ещё две БМП противника плюс джип «ПС».

А в ночь на 12 августа приданная роте Боцмана гаубичная самоходно-артиллерийская батарея искрошила в пыль укровскую пехоту (по предварительным оценкам не менее роты) и уничтожила две батареи «Градов» (всего 9 установок РСЗО), которые двигались со стороны Староигнатовки. После этого попыток наступления укры не предпринимали, лупили с безопасного для себя расстояния из 152-мм гаубиц, а после каждого обстрела вокруг нашей высотки шакалили развед-диверсионные группы. Отгоняя одну из таких шакальих стай, брат Ислам наступил на пластиковую мину… Впоследствии ему ампутировали ногу…

После лечения он – как и многие, получившие тяжёлое ранение, но не сломленные бойцы – вернётся в строй. «Я уже договорился, братья-викинги меня ждут. Мы ещё повоюем за Новороссию, рано ставить точку. Некоторые сейчас едут в Сирию, но я убеждён: главный фронт здесь, если он рухнет – никакие успехи на Ближнем Востоке не помогут России решить проблему пятой колонны и избежать внутренних потрясений. Почему? Ответ на поверхности, как бы его ни пытались упрятать.

Если ЛДНР сомнут – Россию ждёт поток беженцев, куда более значительный, чем из Средней Азии, при этом их – русских – нельзя будет не пустить, это не этнически чуждые нам таджики… Любой успех ВСУ в Новороссии будет означать подготовку при поддержке НАТО вторжения в Крым, это сейчас украинская армия не готова к большой войне, но кто сказал, что так будет всегда? Запад обязательно найдёт предлог для новых санкций, как бы миролюбиво ни вела себя Россия. Представим, ВСУ вторгаются в Крым, тогда – его надо либо отдать, либо сокрушать уже всю Украину. Если руководство России пожертвует Крымом, это приведет к разрушению политической системы РФ и к потере других территорий, в первую очередь Северного Кавказа. То есть, большая война неизбежна, и главной ударной силой в этой войне будет именно Украина».

Пока на клочке земли, который мы по инерции продолжаем называть Новороссией остаётся хотя бы горстка таких бойцов как Ислам, – ни о каком поражении не может быть и речи. «Здесь, в больничной палате, – говорит он, – все без исключения ребята уверены в том, что главные битвы ещё впереди.

Все понимают: поражение на Донбассе (как бы ни пытались его закамуфлировать политтехнологи пятой колонны, а возврат отвоеванных нами русских земель Украине – это однозначное поражение) приведет к тому, что российское руководство будет всеми восприниматься как коллективный иуда… Никто из бойцов даже мысли не допускает, что это возможно. В многонациональной, многоконфессиональной стране такое отношение к власти чревато самыми страшными последствиями.

Нужна Победа. Убедительная. Неоспоримая. Не только в Сирии. В первую очередь – здесь, на русской земле. Победа станет „стартовой площадкой” новой, побеждающей, реально возрождающейся России – страны, в которой у каждого будет возможность развития».

Боец Ислам играет в шахматы. Он не знает, каким будет исход партии, какой способ атаки изберёт извечный незримый партнёр – Смерть. Она – это известно всем дважды рождённым – абсолютна честна и никогда не скрывает своих планов, но – лишена языка.

Бежавшие от второго рождения в недоумении: «Зачем ты вернулся? Хитрецы и без войны осыпаны наградами и значатся в заслуженных героях. А ты… прошедший всю войну, какие получил награды, что заслужил – фантомную боль несбывшегося государства и… протез?»

«Всевышний величайший из хитрецов, – усмехается Ислам, – и я заслужил, что хотел: право видеть незримую и беседовать с нею об участи нерожденных…»

Боец Ислам играет в шахматы и условия всё те же: «Пока длится партия – никого из тех, кто мне дорог, ты не тронешь». Смерть согласно кивает: она нисколько не сомневается в том, что ей невозможно поставить мат. Она заблуждается.

Сестричка, Белоснежка и Дед Мороз

Женщины на войне в Новороссии – кто они? Я встречал многих, но особенно запомнились те, о ком сейчас пойдёт речь. Во всём разные, они схожи в главном – в неприятии всякой несправедливости, в способности чувствовать чужую боль, как свою. Из их историй складывается коллективный портрет женщины-ополченки.

– Оля, отдай биту, зачем она тебе?