Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал - Владимир Геннадьевич Поселягин

что с ними делали. Вы тут останьтесь, никуда не уходите, а я до дороги пробегусь. Сотрудники милиции на дороге нам встречались. Может, удастся кого увидеть и привести, а то и сотрудников НКВД. Сам посматривай по сторонам. Мало ли эти выродки тут не одни были. Те, что на смолокурне одни были, точно девять, но мало ли. Вот еще «маузер», убери в мою телегу, трофей.

– Хорошо, – кивнул дед, принимая тяжелую деревянную кобуру с длинным ремнем. – Обед готовить?

– Да, прямо тут. Когда я вернусь, не знаю, меня, если что, не ждите. Гадать не хочу, когда в толпе беженцев нужных людей найду и смогу убедить их проследовать за мной. Люди разные бывают, может, и не захотят сюда отправиться. Но готовьте сразу побольше, если все же приведу, покормим, нужно показать, что мы хлебосольные хозяева. Может, в телеги наши не полезут, менты могут, они такие.

– А что за менты?

– Милиционеры коротко.

– Ну дай бог быстро вернешься, – вздохнул дед, после чего, повесив кобуру с «маузером» на плечо, стал активно командовать в лагере. Выбежала малышня из укрытий, Марина тут же засуетилась с лопатой на свободной площадке, собралась копать яму для костра, женщин встретила и отвела в сторону бабушка, ну а я побежал к дороге.

Кстати, у нас теперь было два котелка, один на пять литров, другой на семь. Тот, что на пять, трофей из немецкого бронетранспортера, а на семь был старым, купили в одной из деревушек. Мы там еще хлеб приобретали. Однако ведро все равно использовали, нам и для собак еду варить, ну или кто из беженцев подойдет. Не отказывали, всегда готовили с запасом. Добравшись до дороги, я вышел на перекресток и, держа винтовку на сгибе руки, стал взглядом просеивать плотную колонну беженцев, что медленным потоком брела мимо. Люди усталые, покрытые пылью, машинально переставляли ноги. Ремня у моей винтовки не было, вот и держал в руках. Заметив армейские машины, что, переваливаясь на колдобинах или на краях воронок, которые старательно объезжали, их никто не засыпал, я насторожился было, вытянув шею, разглядывая их, но тут же погрустнел. Артиллеристы. Не мои клиенты. Как назло, ни одной милицейской формы вокруг, часто армейцы брели, но нужных мне ни одного. Почти час простоял у всех на виду, и никто, повторяю, никто не заинтересовался мальчишкой с оружием в руках. Я уже с десяток машин пропустил, мимо меня прошло не менее двух тысяч беженцев, большинство шло со стороны Пскова и окрестностей.

Тут я обратил внимание на медленно переваливающуюся машину, «полуторку» с открытым кузовом. В ее кузове согласно маневрам машины покачивались головы бойцов в таких знакомых зеленых фуражках. Погранцы. То, что надо. Их обычно использовали в охранах тылов. Надеюсь, с этой группой я не ошибся. В этом случае бандиты как раз их тема. Оружие-то армейское.

Мой взмах рукой заметили. Командир, что сидел в маленькой кабине рядом с водителем, внимательно посмотрел на меня. Я это видел, так что кивнул ему, подтверждая, что знаки внимания относятся именно к ним, и повторил жест. Небольшая свободная площадка на крохотном пятачке у съезда на дорогу к смолокурне была, вот только тут разлилась лужа. Мы-то ее проехали спокойно, преодолев на телегах, а вот машину останавливать в луже, скажем так, не совсем обдуманная и правильная идея. Так что когда водитель, съехав с дороги, погазовал в луже, разбрызгивая грязь и воду, и передом выехал на дорогу к смолокурне, но кузов еще находился рядом с лужей у лесной дороги, где брели беженцы, то я только посторонился, понимая, что встать тут просто негде.

Как только машина замерла, и мотор сразу смолк, дверь открылась и командир, я рассмотрел у него по три кубаря в каждой зеленой петлице, открыв дверцу, покинул кабину. Привычно расправив гимнастерку, сгоняя складки назад, он мельком осмотрелся, даже по кустарнику на обочине быстрым взглядом прошелся и спросил у меня, так же осмотрев с ног до головы, мельком задержавшись на винтовке:

– Кто таков? Что-то случилось?

– Кто я таков, мне известно, а вот кто вы такие? Документы показываем, без этого общаться не буду. А то знаю, что в абвере неплохие фальшивки делают, и их диверсанты по нашим тылам шныряют.

– Законная просьба, – кивнул старлей и, расстегнув клапан нагрудного кармана гимнастерки, достал удостоверение. – Ты хоть разбираешься в этом?

В кузове «полуторки» находилось семь пограничников. Один из них со старшинской «пилой», держа в одной руке СВТ, спрыгнул с кузова и подошел к нам, остальные молодцы сидели, но контролировали окрестности, привычными взглядами просеивая также беженцев на дороге.

– Метки где, знаю, как и какова главная ошибка специалистов абвера при изготовлении наших командирских удостоверений, мне тоже известно, – рассеянно ответил я, принимая плотную картонку документа.

– Откуда? – насторожился старлей.

Мельком пролистав удостоверение, не возвращая и также не сообщая, откуда имею такие сведенья, сказал:

– У вас приказ должен быть на нахождение в тылу наших войск. Вы ведь патруль?

– Верно. А это откуда знаешь? – еще больше насторожился старлей. Да и старшина стал пристально осматривать кусты, при этом еще контролируя меня, встав чуть сбоку.

Командир-пограничник под моим требовательным взглядом все же достал листок приказа, и я изучил его, сравнив данные с удостоверения.

– Все верно, вы действительно патруль. А так я видел вас дня два назад на перекрестке. Вы там движение регулировали и выборочно проверяли машины и людей. Выцеживали армейцев и собирали их в группы. Наверное, на сборный пункт отправляли, только я этого не видел, мы уже мимо проехали. С документами все в порядке, настоящие.

Вернув документы в карман, старлей не сдвинулся с места, изучая меня. После чего спросил:

– А ты объяснить ничего не хочешь?

– Нет. Только проясню, почему вас остановил. Эта дорога ведет на смолокурню. Там была банда в девять человек, хотя людьми их называть это я поспешил. Они отлавливали всех беженцев, что туда сворачивали. Грабили и убивали. Перед смертью жертв мучили, я могильник посмотреть успел, не меньше пятнадцати жертв. Точно не скажу, в овраг не спускался. С фантазией оказались подонки. В перестрелке я их уничтожил, освободив двух женщин-заложниц, думаю, не надо говорить, что бандиты с ними делали. На смолокурне у них склад армейского имущество, видимо, на одной из разбитых колонн собрали, пулеметы, автоматы ППД, три там еще в пушечном сале в ящике, винтовки и гранаты. У нас там целый бой был, патроны они не жалели.

– Сам уничтожил? – с недоверием спросил старшина, который впервые подал голос.

– Сам. Я сын