Шифр Магдалины - Джим Хоган

Макс улыбнулся и записал имя на обратной стороне конверта с фотографиями.

— Она русская?

— Нет. Просто слишком романтичная.

— О, это еще лучше. — Он поднял глаза от снимков, внезапно посерьезнев. — Паспорт Верушке — такой же, как и тебе? — Данфи кивнул. — Бланк из посольства. Не скажу, из какого. Но никогда не использовавшийся, значит, и без всякого шлейфа. Может ездить куда угодно, за исключением, возможно, Канады. Пойдет?

— Мы туда и не собирались.

— В таком случае у вас не будет никаких проблем.

— Окажи мне любезность, — попросил Данфи, провожая Макса до двери.

— С радостью.

Данфи подошел к столу, находившемуся в углу комнаты, и, взяв лист бумаги, написал на нем номер, в котором остановился, положил бумагу в конверт, запечатал его и, адресовав Верушке, протянул Максу.

— Пожалуйста, сделай так, чтобы она вместе с паспортом получила и это.

На протяжении следующих трех дней он выходил на улицу только раз — купить журналы в маленьком магазинчике на Фраумюнстерштрассе. Все остальное время Данфи проводил в уютном гостиничном номере Макса, лечил свою простуду, сидел у окна, смотрел на реку, слушая, как комочки снега, словно пули, стучат по стеклу. Из людей он встречался лишь с горничными, убиравшими комнату и менявшими полотенца и белье. Звонков было всего два, и то по ошибке. В целом судьба дала ему возможность немного спокойно поболеть. И все было бы совсем хорошо, если б не постоянная слабость, температура и кашель, который не проходил, несмотря ни на какие его усилия.

Из перечисленного больше всего Данфи беспокоила лихорадка — она вторгалась в его сны, и по утрам он просыпался утомленным, словно после тяжелой работы. Как правило, Данфи не обращал особого внимания на свои сны, но сновидения, навеянные болезнью, были иными, отличались изматывающей повторяемостью и монотонностью, подобно тестовой картинке. Он пробуждался от них весь в поту и еще более обессиленный.

К полудню четвертого дня, в раздражении из-за собственной слабости и, ощущая острейшую тоску по Клементине, Данфи решил наконец выйти из номера. Одевшись, он спустился на лифте в вестибюль и из него прошел на маленькую улицу за гостиницей.

Он понимал, что, как только приедет Клементина и они вдвоем доберутся до Цуга, события начнут развиваться с немыслимой скоростью. В этом не могло быть никаких сомнений. А к тому времени, когда все начнется, неплохо бы иметь смену нижнего белья.

Поэтому Данфи зашел в магазин и купил кое-что из одежды. В течение примерно двух с половиной часов он бродил по мощенным булыжником улочкам Старого города, заглядывая в одни из самых дорогих на земле магазинов для мужчин. Данфи приобрел дорожную сумку (за девятьсот швейцарских франков), в которой было больше карманов, чем луз в бильярдном зале, и, по словам продавца, она была крепче и надежней, чем ракета, летящая к Сатурну. Французские рубашки по четыреста франков, парочку немецких слаксов примерно за ту же цену, майки «Армани» по сто тридцать франков и носки по двадцать франков. Данфи обнаружил там также спортивную куртку в мелкую ломаную клетку, от вида которой ему сразу захотелось отправиться в Шотландию стрелять куропаток. Ну и конечно, он не мог остаться равнодушным к основным принадлежностям бега трусцой, каковых здесь тоже хватало с избытком — всяких кроссовок, шортов и носков.

Когда Данфи покончил с магазинами, было уже четыре часа пополудни, и он узнал по крайней мере две важные вещи. Во-первых, то, что Цюрих — очень дорогой город и покупать в нем что-либо не разумно. А во-вторых, то, что за ним, несомненно, кто-то следил.

Его «вела» пара мужчин, но это не удивило Данфи, он всегда предполагал, что именно так и будет. Первым был светловолосый парень в укороченном пальто, вторым — головорез на красной «веспе». Они даже особенно не скрывали своих намерений. Сохраняя приличное расстояние, они тем не менее совершенно откровенно следовали за ним. Что означало, что он у них «под колпаком», или по крайней мере они так считают.

Парень на скутере имел вид классического качка. Толстая бычья шея, накачанные бицепсы боксера, крошечные свиные глазки, волосы, подстриженные под «ежик» и выбритые на висках. Несмотря на холод, он был одет в джинсы и толстовку. Казалось, зима и мороз ему нипочем, или — скорее всего — он просто хотел произвести подобное впечатление на окружающих. Его дружок пыхтел вслед за ним на расстоянии примерно ярдов пятидесяти, засунув руки глубоко в карманы и посасывая сигарету.

Три дня они ждали его у «Цум шторхен», сделал вывод Данфи. А это значит, что они упрямые маленькие говнюки, и ничего не остается, как пойти на прямое столкновение с ними.

А ну, выкладывайте, придурки!

Нет. Так не выйдет. Во-первых, потому, что у него слишком много всяких свертков в руках. Во-вторых, он неважно себя чувствует, да и отваги ему сейчас по всем названным причинам явно недоставало. Как раз наоборот, Данфи походил на начинающего пловца, стоящего на краю высокого трамплина и глядящего вниз на темную и коварную воду. Нет, его ощущения ничем не напоминали головокружение, но Данфи все-таки отметил, что у него сжалась мошонка, словно на дюйм уйдя в брюшную полость.

Это удивило его, так как он считал себя профессионалом в подобных делах. Устроившись на работу в Управление, в Уильямсберге и Вашингтоне Данфи прошел весь обычный комплекс тренировочных упражнений по слежке и уходу от нее. Процедура была вполне стандартная, и он справился с ней великолепно. Другими словами, ситуация в целом знакомая. Однако было в ней и нечто такое, что принципиально отличало ее от учебной. Инструкторы в Центре были настроены к нему вполне дружелюбно, а вот от здешних парней ничего хорошего ожидать не приходилось.

Ладно, по крайней мере пока они еще не попытались его убить. Значит, задание сводится только к наблюдению. И при том, что они не делали ни малейшего усилия скрыть свой интерес к нему, с них, по-видимому, хватало того, что они не упускают его из виду. Хотя шпики особенно не стремились встречаться с Данфи взглядом, они и не отворачивались, увидев, что он смотрит на них. Другими словами, это была в высшей степени пассивная слежка. По всей вероятности, сходная с той, которую он сам вел за Шидлофом.

Мало-помалу приток адреналина в крови Данфи пошел на спад. Дыхание нормализовалось, а с ним и пульс. Рассматривая своих преследователей в витрину «Джил Сэндер», он подумал, что быть объектом слежки примерно то же самое, что помимо воли попасть на съемочную площадку. Внезапно со всех сторон раздаются крики: «Свет! Камера! Начали!» Сердце начинает учащенно биться, легкие готовы вот-вот взорваться, и… если вас не схватили или не пристрелили, то вы постепенно привыкаете к своему необычному состоянию. Потому что, в конце концов, другого выхода просто нет. За вами наблюдают. Ну и что?

Наверное, все-таки люди Бламона, решил Данфи. Вряд ли из Управления. Он откололся от убийц из Управления еще в Лондоне, оставил их окровавленными в вестибюле дома Клементины. Карри и его кретины наверняка потеряли его. Значит, он имеет дело с парнями Бламона.

В этом, конечно, нет ничего хорошего, но и самым плохим такой оборот тоже назвать нельзя. Если он правильно оценивает свое положение, Управление совсем не намерено допрашивать его. Управлению надо его уничтожить, так как смерть Данфи — единственный эффективный способ прекращения расследования, которое он начал. Бламону явно хотелось задать ему множество разных вопросов. Начиная с того, где находятся его деньги, и каким образом их вернуть. Со стороны Бламона Данфи не угрожало ничего, кроме похищения и пыток.

Поразмыслив, Данфи пришел к выводу, что для него, возможно, было бы лучше умереть. Только не сейчас. Лежать в луже крови в окружении целлофановых пакетов с дорогими покупками… Нет, его представление о достойной смерти было совершенно иным. Он даже представил газетный заголовок: «ПОСЛЕДНИЙ ШОПИНГ ЧЕЛОВЕКА ИЗ ЦРУ».

Заметив впереди развевающиеся флажки на крыше «Цум шторхен», Данфи ускорил шаг. Ясно одно: Белокурый и Качок не будут преследовать его до бесконечности. Ведь они не изучают его. Они за ним охотятся. А когда собаки загонят лису на дерево, им ничего не останется, как ждать охотника с ружьем. Значит, слежка за Данфи либо уже вступила, либо близка к критической фазе, и если он хочет выжить, то должен как можно скорее найти способ ускользнуть и замести следы.

Вернувшись в отель, Данфи поднялся на лифте до шестого этажа и прошел в номер. Прогулка, кажется, пошла ему на пользу. Кашель утих, дышать стало значительно легче. Швырнув сумку на постель, он начал упаковывать купленные вещи, когда внезапно раздался тихий стук в дверь.

Нужно было запастись оружием, подумал Джек. Или хотя бы бейсбольной битой или чем-то в этом роде. В отчаянии он оглядел комнату в поисках хоть чего-то, чем можно было бы воспользоваться в целях самозащиты. Взгляд его упал на стойку для каминных принадлежностей. Схватив кочергу, Данфи на цыпочках прошел по комнате, подошел к двери и посмотрел в глазок.