Антизолушка - Татьяна Герцик

Она послушно выключила компьютер и, вежливо попрощавшись, вышла из помещения.

Илья положил гудевшую голову на прохладный пластик стола и безнадежно застонал. На сердце вновь стало холодно и одиноко. Упрямо помотав головой, твердо пообещал, почему-то говоря о себе во множественном числе:

— Ерунда, это мы переживем! — и, привычно заперев дверь, вышел на улицу.

Прямо у входа, мешая людям выходить из здания, расположился роскошный черный лимузин с призывно распахнутой дверцей, подле которого стояла насупленная Лизонька с нависшим над ней донельзя раздосадованным Шуриком, как всегда, весьма странновато обряженным: в широкие шелковые шаровары и шифоновую безрукавку. Огромный крест, возлежавший на его широкой груди, отбрасывал вокруг слепящие золотые блики. Не считаясь с недовольством Лизоньки, он удерживал ее за руку и в чем-то горячо убеждал. Та смотрела на него с нескрываемой скукой и лениво отказывалась от его предложений.

Вспомнив ее просьбу выступить в роли прикрытия, Зайцев невольно замедлил ход, не зная, ввязываться ему в это гиблое дело или нет. Устраивать драки из-за девиц не его стиль, а словами в данном случае явно не обойтись. Пока он раздумывал, Шурик стремительно запихнул не ожидавшую от него такой подлости Лизоньку в машину, захлопнул дверцу, кинулся за руль и моментально отчалил, оставив Илью в молчаливом негодовании смотреть им вслед.

На следующий день было уже почти девять, когда на работу заявилась вялая Лизонька. В полупрозрачной белой блузочке с незастегнутой сверху парой пуговичек, позволяющих заглянуть в чарующую впадинку на груди, в матовых бермудах до середины икры. На фоне ослепительной белизны ярко выделялись пышные золотые волосы, облаком раскинувшиеся по плечам.

Тихо поздоровавшись, отказалась от чашечки бодрящего кофе, по-джентельменски предложенной ей Зайцевым. Включила ПКашку и начала работать, являя своей деловитостью явный укор соседу. Он тоже принялся за работу, кося в ее сторону встревоженным оком. Лизонька была слишком бледна и молчалива, несколько раз доставала из сумочки какие-то зеленоватые леденцы и сосала их, болезненно морщась и вздыхая. Принципиально не желающий нарушать тишину Илья засунул в уши наушники и включил музыку. Но к вечеру, не выдержав зловещего безмолвия, всё же неуклюже спросил:

— Что это с вами, Елизавета Александровна?

Она повернула к нему изящный профиль и слегка кашлянула. Объяснила немного осипшим голоском:

— Купалась вчера в озере, хотя вода еще холодновата. Мама предупреждала, что не стоит, не с моим горлом плавать в такой воде. Я не послушалась, уж слишком жарко было. Да и обидно, все купаются, а я что, прокаженная, что ли? А теперь вот горло болит. Ангина у меня. — И шаловливо предложила, хрипловато засмеявшись: — Давайте поцелуемся, и у вас она тоже будет! Будем страдать в приятной компании!

От этого предложения Зайцева будто ураганом скинуло с места и поднесло к ней. Ухватив за талию, в мгновенье поднял ее с кресла и заглянул в смеющиеся синие глаза.

Лизонька изумленно отшатнулась, сконфузившись от сознания своего провоцирующего поведения. Попыталась его остановить:

— Эй-эй! Как-то вы неправильно реагируете, Илья Викторович! Вы, в соответствии с вашим мудрым имиджем, должны сказать: что-то не хочется!

Он плотнее прижал ее к себе, ощутив всё ее нежное тело, и произнес чужим голосом:

— Этого я не скажу! А что, уже жалко стало, передумали?

Отгораживаясь от ненужных нежностей, она положила тонкие руки ему на грудь и постаралась перевести всё в шутку:

— Нет, мне для вас никаких бацилл не жалко! Но вы-то хорошо подумали, чем это вам грозит? А то ведь натурально Египетские ночи какие-то получаются, хотя и несколько мелковатые: там — смерть за ночь любви, здесь — ангина за поцелуй!

В крови мужчины забурлил бешеный выброс адреналина. Сам не свой, он притянул девушку к себе поближе и заглушил бурлящий в ней опасливый смех довольно крепким поцелуем. Сначала она стояла прямо, стойкая, как оловянный солдатик, положив руки ему на грудь, создавая некий защитный буфер, но не отталкивая его, решив безропотно подчиниться его домогательствам, раз уж сама спровоцировала их своими несуразными подзуживаниями.

Потом вдруг что-то изменилось, она дрогнула, ощутив неровно бившееся под руками сердце мужчины, и затрепетала от охватившего ее возбуждения.

Почувствовав это, Илья оторвался от ее губ и вопросительно взглянул на ее лицо.

И не узнал его. Вместо равнодушной физиономии чопорной фарфоровой куклы на него смотрело потрясенное, вспыхнувшее нервным румянцем лицо. Встретившись с ним взглядом, Лиза вздрогнула и еще больше порозовела, и ему показалось, что с ее лица с тихим хрустальным звоном полетели осколки разбившейся стеклянной маски. Голубые глаза потемнели и стали глубокого фиалкового цвета, рот припух и приоткрылся. Она стала необъяснимо близкой и по-настоящему живой, как будто до этого он общался не с настоящей женщиной, а с ее фантомом, бледной копией подлинника.

Лизонька напряженно смотрела на него с каким-то затаенным вопросом, и Илья, не в силах противостоять то ли ее тайной прихоти, то ли зову своей собственной плоти, снова сжал ее в объятиях и накрыл губами манящий рот. В голове зашумело, руки затряслись, будто он тащил в одиночку сервер на пятый этаж. Свет в глазах померк, только кровь толчками билась в ушах, отдаваясь в голове гулким эхом. Сколько времени прошло, он не понял, очнулся с большим трудом от сильных ударов по плечам.

Он с недоумением отшатнулся и посмотрел на нее. Она покраснела и хватала ртом воздух, как пойманная рыба.

— Илья! Очнись! С ума сошел? Ты что, любитель экстремального интима? С тобой всё ли в порядке?

Поняв, что бьется бедрами о ее живот, он тоже покраснел и сконфуженно отскочил. Даже через толстую джинсовую ткань было видно, как он возбужден. Она лихорадочно запихнула в бермуды вытащенные им полы кофточки, смущенно отвернувшись от него.

Илье стало безмерно стыдно. Как он мог так забыться? Быстро поправил собственную футболку, сел на свое место, невидящим взглядом уставясь в мерцающий экран и боясь взглянуть на нее. Пересохшим горлом прохрипел:

— Извини!

Она ничего не ответила, но он понял, что она просто пожала плечами — мелочи жизни! Зазвонил телефон, Лизонька взяла трубку. Пояснила, видимо отвечая на вопрос о своем странном голосе:

— Ангина у меня. Нет, я никуда с тобой сегодня не пойду. Заразишься. К тому же и чувствую я себя фантастично, как во сне…

У Зайцева появилось странное впечатление, что последняя фраза была вовсе не о ее самочувствии, а о том, что испытывал и он сам. Возможно ли, что ее так же исступленно и неотвратимо потянуло к нему, как и его к ней? Может, спросить прямо? Он откинул голову на спинку кресла, не зная, на что решиться. Блуждающий взгляд упал на собственное отражение в висящем напротив зеркале, и он замер.