Королева футбола, или В кого и почему влюбляются футболисты? - Настя Takki

– Он уже выехал? – сдержанно спросила я.

– Да. Жди. – Серж повесил трубку.

Я села прямо в прихожей.

Прошло двадцать минут. Затем еще пятнадцать.

Я звонила Сержу, но его телефон был недоступен. Черт!

Прошло еще полчаса. Я больше не могу ждать! Черт! Черт!

И еще полчаса.

– Хрен с ними, с этими пятьюдесятью тысячами! – я вскочила с места и открыла входную дверь.

На пороге стоял курьер. Парень был слегка напуган то ли тем, что дверь сама открылась, то ли моим перекошенным от злости лицом.

– Прочтите, – вежливо предложил он.

Я посмотрела на него так, что он опустил глаза.

Подписав, я закрыла дверь и поспешила вниз, одновременно набирая номер такси.

– В течение получаса, – спокойно заявила мадам на другом конце провода.

– Получаса? – прошипела я. – Да вы что, с ума посходили там? Мне срочно нужно! Сейчас пробки по всему городу, а мне в аэропорт!

– В течение получаса, – цинично повторила барышня. – Будете заказывать?

– Нет! – рявкнула я и отключилась.

Я вышла во двор и присела на скамейку. Через три часа самолет, а я сижу возле дома с заветным конем в кармане и понимаю, что даже на такси могу не успеть добраться вовремя.

Секунды капали в минуты, а минуты… Я сидела на скамейке возле подъезда и тупо смотрела на машину «скорой помощи», в которую садился только что поругавшийся, как обычно, с женой мой сосед.

Он был обычным водителем «скорой», но чувствовал себя Джоржем Клуни из одноименного сериала, и по этой причине даже носил голубой медицинский халат, что для водителя «скорой помощи» было очень странно (он же не врач!).

Но Мише придавал уверенности этот «новогодний» костюм доктора и он игнорировал насмешки коллег по поводу своего имиджа. Особенно ему льстило, когда всякие бабульки у подъездов домов принимали его за настоящего врача, задавая ему вопросы, на которые он иногда даже весьма компетентно отвечал.

И сейчас Миша с выработанным за несколько лет пребывания в образе достоинством устраивался за баранкой, чтобы отправиться, как обычно, спасать мир. В ночную смену.

– «Скорая помощь»… – полуоткрытым ртом промямлила я. – Миша собирается спасать мир… – Я тупо уставилась на соседа. Девочка, сидевшая рядом со мной на скамейке, отодвинулась от странной тетеньки.

Вдруг я сорвалась со скамейки, прихватив с собой чемодан.

– Миша, Миша! – Я подбежала к уже тронувшейся с места «скорой».

– Аня! Чего под колеса бросаешься? – Миша открыл окно.

– Миша, пожалуйста, спаси меня!

– Что с тобой? Тебе плохо? Тебе надо в больницу? – кричал он, пока я обегала машину кругом, чтобы сесть на пассажирское сиденье.

– Да! То есть нет! – задыхаясь, ответила я, втаскивая в салон чемодан. – Это на самом деле вопрос жизни или смерти.

– Что случилось? – Миша поправил лацканы халата.

– Мне нужно в аэропорт, а у тебя есть мигалки…

– Вылезай, – коротко и разочарованно сказал Миша.

– Нет-нет, пожалуйста! – умоляюще просила я.

– Вылезай, я сказал! – Миша был непреклонен.

– Миша, послушай, если я опоздаю в Шереметьево, не сяду в самолет, не полечу в Дублин, то Андрей Царев не сможет в полную силу играть за нашу сборную и мы не выйдем в четвертьфинал.

Миша пару секунд молча смотрел на меня, а потом завел машину.

– Что ж ты сразу не сказала! Господи! – Он хлопнул себя рукой по ноге. – А я не пойму: и чего ты на скамейке сидишь с чемоданом!

Мы с пробуксовкой выехали из двора. Миша включил проблесковые маячки, и из динамиков полился протяжный звук сирены.

Я не могла себе представить, что настолько увлекательно ехать по встречной полосе со скоростью сто километров в час, когда все машины, включая милицейские, уступают нам дорогу.

– Если меня уволят за пользование служебной машиной, – перекрикивал вой сирены Миша, – да еще и использование проблесковых маячков, то я по крайней мере буду знать, за что я отдал такую жертву. За четвертьфинал! – Мишка гордо возвел руки к небу. – Только мне этого мало! – коварно заявил сосед.

– Что ты имеешь в виду? – Я с гримасой тревожного недоумения посмотрела на Мишу.

– Ах нет! – Он засмеялся. – У меня требование посложнее. Я хочу, чтобы Россия вышла в полуфинал.

– Что?! Ты с ума сошел?

– Нет! – возразил Миша. – Я уверен, что Россия сможет выйти в полуфинал.

– Господи, спасибо, что есть люди, которые так верят в силы нашей сборной!

– Ты обещаешь или мы дальше не поедем! – потребовал Миша.

– Да как же я могу тебе пообещать это?! – завопила я. – Разве такие вещи в моей власти?

– В твоей власти повлиять на Царева, чтобы он заколотил больше голов.

Я вздохнула.

– Как же ты наивен, Миша, – я улыбнулась.

Несущаяся во весь опор «скорая» проехала мимо раскрывших рот охранников и подлетела к раздвижным дверям входа в аэропорт. Миша выключил мигалку.

– И не забудь про полуфинал! – крикнул он мне вслед.

– Сделаю что смогу! – Я козырнула соседу и побежала в здание аэропорта.

Миша в очередной раз спас мир. И меня. Уж от инфаркта точно, а значит, не напрасно он носит свой докторский халат. Говорю с уверенностью: Джорж Клуни Мише и в подметки не годится!

Сев в самолет, я достала телефон и набрала номер Андрея, но, не дождавшись гудка, скинула. Надо потерпеть – сделать ему сюрприз.

Полет прошел успешно, хотя меня мутило все время, потому что с утра во рту у меня не было ни крошки, а ужин, который подали в самолете, мне в горло не лез. Не потому, что был плохо приготовлен (я, вообще, люблю покушать в самолетах), а потому, что была чересчур взволнована, чтобы думать о еде.

Надо сказать, что практически весь лайнер занимали российские болельщики, летящие на чемпионат.

По новостям и слухам я представляла себе футбольных болельщиков как крайне нецивилизованное стадо баранов, которые без конца пьют пиво, красят лицо в цвета своих команд и, оказавшись вместе, без конца орут кричалки или что-то вроде: «Оле-оле-оле!» Словом, мои представления о них были столь же гротескными, как и представление о русских на Западе, типа сцены из фильма «Армагеддон», где безумный русский бегает в ушанке и ватнике по станции «Мир» с газовым ключом в руках.

На самом же деле рядом со мной сидели спокойные и весьма респектабельные граждане с журналами в руках, плеерами в ушах и коктейльными соломинками во рту, мирно попивая сок. Некоторые, конечно, принимали на грудь алкоголь, но не устраивали «свадьбу» на весь салон, а тихонько разбивались на группы по трое-пятеро и, так же тихо произнося тосты и молитвы об успехе нашей сборной, выпивали.

Только дети носились по салону с российскими флажками. Одна девочка подарила мне флажок, а я ей конфету, и мы обе были счастливы этим обменом.