Паутина удачи - Оксана Демченко

– Ты правда Тому не обидишь? – уточнила я еще раз. – И все всерьез?

– Правда, – вздохнул он и смутился. – Летом нет, летом я заслужил все твои выходки. А потом как-то постепенно поумнел и рассмотрел. Да и она повзрослела, такая стала красавица… Опять же, Рена, кому я еще нужен сам по себе, без магии и связей Юнца? Вот провожу вас на юг, познакомлюсь с Михаилом Семеновичем Доновым. Не порть ему первого впечатления обо мне. Пожалуйста.

– Ладно, – великодушно согласилась я. Почувствовала себя непоправимо маленькой и глупой, но от продолжения фразы не удержалась: – Три порции мороженого в день – и я на твоей стороне.

Лешка рассмеялся, стукнул меня пальцем по носу и пошел себе коридором. Выпрямился, словно тяжесть с плеч сбросил. Неужели я такая, как он говорит, монстра? Тогда надо было просить пять порций. Никто во всем колледже не умеет так тонко и ловко поддерживать температурный режим. Опять же пломбир он делает волшебный. Во всех смыслах. И вафли умеет запекать. Толковый муж будет у Томы.

Я глянула вверх и задумчиво подвигала бровями. Что есть толковый муж? Мне уже почти пятнадцать. Надо как-то взрослеть, браться за ум и начинать формировать перечень полезных качеств. Нынешний никуда не годится, он состоит – а я умею в себе копаться – из восхищения перед папой, обожания брата и уважения к Михаилу Семеновичу. Получается в итоге нечто несусветное. Средних лет драчливый инженер с амнезией? Удачливый вор и ловелас со знанием основ магии и собственной бандой пацанов типа Васьки? Бр-р-р…

Лешка прошел в приемную начальника вокзала. Я побежала следом.

– Не велено пускать, – лениво, не поднимая головы от бумаг, буркнул незнакомый помощник Платона Потаповича. – Подите прочь.

Сюда ведь чаще всего приходят те, кому срочно нужны билеты на юг, – весна в разгаре. Или те, чей поезд задержался, а они люди важные до надутых щек, ждать не могут. Вот их и остужает серым, сухим и ровным безразличием помощник. Впрочем, прежний знал, кого и как принимать, а этот вряд ли задержится у Потапыча и на пару дней. И нас ему не остановить, мы упрямые, мы его протараним. Я уже набрала воздуха, чтобы пошуметь и вызвать Потапыча…

Но тут Лешка, заведенный мною с утра и едва сдерживающий себя, наконец разрядился, найдя достойный объект. Как-никак он маг и имеет право на некоторое уважение. Впрочем, любой иной посетитель – тоже, просто остальным приходится мириться с всесилием ведомства.

Бумаги на столе шевельнула короткая дрожь, вечное перо в руке помощника испустило тонкую молнию, укусившую хама за палец. Стеклышки его модного пенсне покрыл равномерный белесый туман. Обычная шутка обиженных магов: ты ко мне с холодком – я к тебе с тем же, но уже в буквальном смысле. Серенький человек за столом взвизгнул, вскочил, опрокинув тяжелый стул, отшвырнул перо в дальний угол и замахал руками, стараясь загасить боль и одновременно сорвать заиндевевшее пенсне, чтобы снова обрести зрение.

Тяжелые шаги сотрясли паркет. Дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник мой обожаемый Потапыч. Он опознал гнев мага и вышел полюбоваться последствиями, а заодно на гостей глянуть. Я тоже стала тихо и счастливо за ним наблюдать. Платон огромен, в нем без малого два метра роста, он широк и тяжел. Он величав, и его окладистая бурая с проседью борода старорежимного купца на удивление уместно смотрится при такой внешности. Форму не носит, предпочитая ей дорогой костюм. В статусе заместителя начальника главного управления путей можно себе позволить некоторые вольности, а если учесть, что министром он не является исключительно по собственной прихоти и своего номинального начальника вызывает в кабинет одним щелчком пальцев, то станет понятно окончательно, как возникли прозвища Платона Потаповича. Наиболее простое – Потапыч, производное от его отчества и родственное со вторым – Большой Мих. Потому что огромен, непредсказуем и страшен в гневе, как медведь. Есть еще одно определение для подчиненных – Сам, оно тем более очевидно. Произносится чаще всего шепотом, с поклоном и робким указанием пальчиком в потолок… Вокзал – это любимая игрушка Потапыча, как я понимаю. Ему нравится иметь «берлогу» здесь, вдали от министерства с его канцелярскими людишками и бумажной волокитой. Ему приятен вид паровозов и гомон живой толпы внизу, под окнами «рубки», откуда прекрасно просматриваются все перроны. Он здесь полновластный хозяин. Опять же расписание соблюдается свято и контролировать его соблюдение с центрального вокзала весьма удобно. Сюда стекаются все телеграфные сообщения для Самого. Сюда же прибывают уездные начальники путейских ведомств и стучатся в дверь с надписью «Посторонним вход строго воспрещен», потея и охая. А еще тайком похваливая Потапыча за его некичливость, ведь в министерских коридорах куда противнее. Потапыч же своих не обижает, прямо от вокзала людей подбирают экипажи, везут в хорошие гостевые дома, селят и кормят. Может, Большой Мих в гневе и страшен, зато и на милости щедр.

А еще на главном вокзале находится основная работа, дело жизни и главная страсть большого сердца Потапыча – экспериментальное депо.

– Ренка! – счастливо проревел Большой Мих. Нехотя кивнул Алексею, отмечая его присутствие. Отношения у них сложные… – Надолго ее отдаешь мне?

– Уезжаем вечерним на скором.

– «Южный ветер», – обозначил начальник вокзала, который паровозы знает поименно. Собственно, благодаря ему для лучших до сих пор используется двойное обозначение, номер и личное имя. – К Донову везешь дочку, заодно сам спешишь познакомиться? Ох смотри, маг-недоучка, еще годик потянешь с помолвкой, будет тебе от ворот поворот. На повышение человек идет, имей в виду. А я не люблю тех, кому тощий Юнц дороже первого паровоза в моем депо.

Потапыч разразился низким, ревущим смехом. Лешка слегка смутился, кивнул и пошел прочь. Начальник вокзала заграбастал меня, как ценную добычу, под свою огромную лапу и хмуро насупился в сторону помощника:

– Вас с линейных участков гонят в столицу, чтоб хоть такой ценой избавиться. Тараканы! Живучие, жручие и гнусные… плодитесь не от баб, а от доносов. Я уверен, метод повышения для укорота хамов не годится. Ищи перо и пиши: отставка тебе. Полная отставка. Замечу на вокзале через полчаса – отдам под суд. Полагаю, не воровать ты не мог.

Самодурство Потапыча – это легенда столицы. Может уволить в одну минуту, а может так же мгновенно принять назад на службу. Врагов у него немало, чем он громко и звучно гордится, потому что одолеть этого дикого человека едва ли возможно. Он богат до умопомрачения, влюблен в паровозы ровно настолько же, непомерно деловит и весьма жесток. К тому же наша бессменная и, как полагают многие, бессмертная правительница Дивана считает его полезным. «Черный рыцарь», наш лучший бронепоезд, создан инженерами экспериментального депо, и личных средств на это Потапыч затратил не меньше, чем само ведомство. Алексей в «рубке» не самый желанный гость, с тех пор как отказался от места на «Черном рыцаре». А вот я…