Красная змея - Питер Харрис

— Слышать не желаю! Правосудие должно быть расторопным! Эти преступники сегодня же должны пылать на костре! Они прилюдно бросили нам вызов! Сейчас по всему Парижу только об этом и говорят. Мы не можем позволить тамплиерам вновь расправить крылья. У них есть люди, средства, а кое-где они пользуются и самой влиятельной поддержкой. Клименту не удается подчинить своей власти ни Арагон, ни Португалию, ни Англию, ни Шотландию. Даже во Франции дела идут не так, как следовало бы. Я получаю известия о том, что тамплиеры перестраивают свою организацию и изобретают новые хитрости. Верные слуги сообщили мне, что сегодня утром перед собором Парижской Богоматери появились переодетые тамплиеры, явно желавшие освободить своих руководителей. Им просто не представилось случая проявить себя. Тамплиеры несут в себе угрозу. Нужно наступить змее на голову!

Филипп Четвертый не говорил, а вопил. Он был вне себя от гнева.

— Заверяю ваше величество в том, что мы будем действовать со всем тщанием.

Голос инквизитора сделался настолько тихим, что слова едва слетали с его губ.

— Так же, как действовал этот бесполезный Фревиль? Если вы не знаете, как ускорить судопроизводство, то покопайтесь в бумагах. Законы создаются для того, чтобы помогать в неприятных ситуациях, а у нас как раз такой случай. Даю вам два часа времени! Именно два часа, слышите?! Другой отсрочки не будет!

— С дозволения вашего величества…

Голос Бернара де Понтиньи был мягким и приторным, как и его манеры.

— Говори.

— Мне думается, ваше величество, что, принимая во внимание исключительность нынешней ситуации, мы можем прибегнуть и к исключительным методам.

— Вы считаете ситуацию исключительной?

Инквизитор не отваживался повернуть голову в сторону министра, стоявшего у него за спиной.

— Абсолютно верно. Во-первых, речь идет об опасных преступниках, способных покуситься на королевскую власть. Во-вторых, они прилюдно отреклись от своих признаний, а это означает, что нет нужды собирать показания свидетелей. Злодеев приговаривают их собственные слова. В-третьих, действия этих лиц являются нетерпимым оскорблением как для короны, так и для церкви. В данном случае инквизиции следует ограничиться лишь публичным вынесением приговора. Срок, отведенный нашим великодушным королем и повелителем, для этого даже чересчур велик. Я передаю в распоряжение святой инквизиции писцов из моей канцелярии. Вы сумеете быстро составить приговор, который люди короля незамедлительно приведут в исполнение. В общем, уже сегодня должен разгореться костер, на котором Жак де Моле и Жоффруа де Шарне расплатятся за свои прегрешения. От вашего преосвященства потребуется всего лишь доставить во дворец печать трибунала и скрепить ею приговор.

Темной ночью трое мужчин въехали в переулок, в глубине которого помещалась таверна папаши Гоншара. За весь путь они не перемолвились между собой ни единым словом.

Все трое испытывали общее чувство боли и бессилия, которое добавилось к первоначальному изумлению. Рыцари разрабатывали новые планы спасения магистра и приора Нормандии, когда узнали, что те будут сожжены на маленьком острове, расположенном напротив церкви августинцев и садов королевского дворца. Парижане называли это место Еврейским островом.

Новость застала рыцарей врасплох. Они едва успели добраться до набережной Сены и слиться с толпой, чтобы издали наблюдать за мученической кончиной своих вождей. Народу собралось так много, что тамплиеры не смогли подобраться к самому берегу. События развивались столь стремительно, что все их планы, все их усилия пошли прахом!

Вскоре в таверну явились еще трое рыцарей. Затем, значительно позже, условный стук в дверь возвестил о прибытии последней группы. Папаша Гоншар открыл дверь, и в зал вошли два тамплиера. Хозяин выглянул в переулок, никого не увидел и запер свое заведение на все засовы.

— Где же Мартин? — спросил худощавый мужчина с седыми волосами, легендарный воитель, известный под именем Гуго де Сен-Мишель.

— Нам это неизвестно. Как только мы приблизились к реке, он скрылся из виду. Мы искали его повсюду, но Мартин как сквозь землю провалился.

Присутствующие обменялись тревожными взглядами.

— Если его схватили ищейки Филиппа, то всем нам угрожает серьезная опасность.

Папаша Гоншар и его семья пришли в страшное волнение. Они охотно согласились уплатить давний долг рыцарям храма и предоставить в их распоряжение свою таверну, вот уже несколько дней отказывали прочим постояльцам, чтобы уберечь тамплиеров от нескромных ушей и глаз. Семейство Гоншара подвергало себя большому риску, так как королевские повеления были жестоки и вполне определенны. В них говорилось, что тот человек, который предоставит кров, пристанище или помощь тамплиеру, расплатится за это собственной жизнью.

В этот момент в дверь снова постучали. Папаша Гоншар решил, что это явились солдаты короля.

Рыцари вскочили на ноги и выхватили мечи. Если им суждено было умереть, то они готовились подороже продать свои шкуры.

— Раймон, Этьен, отведите в погреб папашу Гоншара, его жену и дочек, свяжите их и заткните рты кляпами, — распорядился Гуго де Сен-Мишель. — Быстро, времени нет совсем!

Рыцари, скрывшие свои звания под одеждой бродячих певцов и торговцев, проявили настоящую воинскую выучку. Пока одни исполняли приказания командира, другие самостоятельно занимали позиции.

В дверь снова постучали. Сен-Мишель удивился, что люди, находящиеся на улице, не требуют срочно отпереть.

Он быстро спрятал в складках одежд меч с коротким широким лезвием и высокомерно спросил:

— Кто здесь?

Ответ прозвучал чуть слышно, потому что стучавший человек не желал привлекать к себе внимание:

— Это я, Мартин. Открывайте скорее!

— Какой Мартин?

— Мартин де Везеле.

— Повтори свое имя.

— Мартин де Везеле. Да скорее же!

— Я не узнаю твоего голоса, — упирался Сен-Мишель.

— А я узнаю, — пришел на помощь один из рыцарей, и новый стук в дверь подтвердил его слова.

Это, конечно же, был Мартин де Везеле. Командир жестом приказал двоим воинам встать по обе стороны двери и сам отпер засовы.

— Осторожней, вдруг что-то нечисто.

Де Везеле ворвался в помещение как ураган.

— Почему ты не подал условленного сигнала?

— Простите, я так торопился.

— Что случилось?

— Мне пришлось прикончить двоих солдат. Но не пугайтесь. Это произошло далеко отсюда. Следов я не оставил.

— Если даже тебе удалось уйти, то солдаты короля возьмутся за поиски, чтобы предать убийцу показательной казни. Париж превратится для нас в мышеловку. Папаша Гоншар уже достаточно подвергал себя риску. Готовьтесь уходить перед рассветом. Мы пройдем через ворота Сен-Дени с первыми лучами зари.

— Мне жаль, что эта спешка возникла из-за меня, — извинился Мартин. — Я хотел подобраться как можно ближе к нашему магистру, чтобы он перед смертью ощутил присутствие кого-нибудь из своих.

— Почему ты убил солдат?

— Потому что они насмехались над магистром. Их развеселили его последние слова.

— Что он сказал?

— Незадолго перед тем, как палач поджег сырые дрова, чтобы мучения магистра продолжались дольше, он заявил о невиновности как своей лично, так и всего нашего ордена, затем возвысил голос и прокричал кое-что еще.

— Что именно?

В дверь снова постучали. Рыцари опять напряглись, и вопрос остался без ответа.

— Проклятье! — вырвалось у Сен-Мишеля.

— Хозяин, нам нужен ночлег.

Голос, доносившийся с улицы, был подобен раскатам грома.

— Кто там? — недружелюбно отозвался папаша Гоншар, которого рыцари уже освободили от веревок.

— Паломники просят ночлега!

Тамплиер схватил хозяина за руку.

— Что ты собираешься делать?

— Открою окошко в двери и выпровожу этого бродягу. Свечи погасите!

— Будь осторожен. Возможно, это ловушка.

Сен-Мишель несколькими кивками расставил своих рыцарей по местам, как при обороне крепости. Один из них поднялся на второй этаж и оглядел улицу из окна.

Хозяин взял подсвечник и дал осажденным возможность занять свои позиции. Комната погрузилась в полумрак, только в камине колыхались языки пламени.

Папаша Гоншар отодвинул задвижку, рывком распахнул окошечко и заранее нахмурился.

— Кто тут шляется по ночам? Совсем бессовестные!

— Здесь три паломника. Мы направляемся в Испанию, чтобы поклониться могиле апостола Иакова. Нам сказали, что у вас мы сможем получить пристанище на ночь.

— Уж простите, все занято.

— Нам хватит и уголка.

— Места совсем нет.

— Мы хорошо заплатим! — подал голос другой паломник.

— Уж простите, — повторил Гоншар.

— Будьте милосердны! — воскликнул самый пожилой пилигрим. — На дворе глухая ночь. Другого пристанища нам теперь не найти.