На суше и на море. Выпуск 10 (1970 г.) - "На суше и на море"

Это было самое быстрое выхватывание револьвера, которое я видел в своей жизни. Нет, не может рука человека с такой скоростью добраться до кобуры, ухватить и поднять тяжелый «писмейкер»[3] по двухфутовой дуге.

Это было ну никак невозможно - и все-таки произошло. И револьвер был направлен на меня.

Я не произнес ни слова. Сидел себе в седле да думал обо всех этих вещах, а моя лошадь тихо брела по склону, пока не остановилась пощипать травы. И все это время Бак Тэррэнт стоял в той же позе, дикое злорадство горело в его глазах. Он знал, что может убить меня в любой момент и что я об этом знаю. Когда он заговорил, голос его дрожал, будто от сдерживаемого смеха - да только недобрым был этот смех.

– Что скажешь, Дуллин? - спросил он. - Достаточно быстро, а?

– Да, Бак, достаточно быстро, - ответил я.

Мой голос тоже здорово дрожал, но уж не от желания посмеяться.

Бак сплюнул, с презрением глядя на меня. Он стоял на высоком месте, и наши головы находились на одном уровне. Но я-то чувствовал себя гораздо ниже ростом.

– Достаточно быстро! - фыркнул он. - Быстрей, чем кто-нибудь еще может!

– Верно, это так, - сказал я.

– Знаешь, как я это делаю?

– Нет.

– Я думаю, Дуллин. Я думаю, что мой револьвер у меня в руке. Как тебе это нравится, а?

– Чертовски быстро, Бак.

– Я только думаю - и он у меня в руке. Неплохое выхватывание!

– Неплохое.

– Ты чертовски прав, Дуллин. Быстрее всех!

Я тогда не знал, что он хотел сказать, когда говорил: «Думаю, что мой револьвер у меня в руке», но, будьте уверены, у меня и мысли не было спросить его об этом. Глаза его горели так, что, казалось, вот-вот прожгут дырки в ближайшем дереве. Бак снова сплюнул и оглядел меня.

– Знаешь, Дуллин, можешь убираться к дьяволу. Ты вшивый, богом проклятый, трусливый сукин сын. - Он холодно усмехнулся.

Он не оскорблял меня - просто нагло издевался. Я, бывало, бил по морде за меньшее: могу постоять за себя, если меня затронут. Но сейчас я начисто забыл об этом.

Он заметил, что я взбешен, стоял и наблюдал.

– Да, это очень быстро, Бак, - сказал я, - я и не думаю с тобой соревноваться. Ты хочешь убить меня, что ж, не могу препятствовать в этом и не подумаю вытаскивать револьвер. Нет, сэр, это уж точно.

– Душа в пятки ушла, - ощерился он.

– Может, и так, - согласился я. - Встань на мое место и спроси себя, что бы ты, черт побери, сделал.

– Трусливая душонка! - прорычал он, тараща на меня свои наглые глаза.

У меня плечи свело, а рука так и потянулась к револьверу. Ничего подобного никогда я еще не выслушивал.

– Не буду я доставать револьвер, - сказал я. - Поеду-ка дальше, если ты не против.

Я осторожно взял поводья, повернул лошадь и стал спускаться по склону. Я чувствовал на себе его взгляд и все ждал пулю в спину. Да ее все не было. Потом Бак Тэррэнт крикнул:

– Дуллин!

Я повернул голову.

– Ну?

Он стоял все в той же позе. Чем-то напоминал он мне сбесившегося койота: и глаза желтоватые, и слишком уж рот разевал, выплевывая слова, и его большие кривые зубы блестели на солнце. Думается, его бешеное желание грубить шло от одного: он теперь поступал, как хотелось ему всегда, - нагло, безбоязненно, подло, и только потому, что выхватывал револьвер быстрее всех. Это прямо-таки сочилось из него, как яд.

– Дуллин, - сказал он. - Часа в три я буду в юроде. Передай от меня Бену Рэндольфу, что он сукин сын. Скажи ему, что он хоть и шериф, а башка его навозом набита. Скажи ему, пусть на глаза мне не попадается, когда я буду в городе, лучше пусть убирается, совсем убирается отсюда. Передашь?

– Передам, Бак.

– Зови меня мистер Тэррэнт, ты, ирландский ублюдок.

– Хорошо… мистер Тэррэнт, - сказал я и, спустившись со склона, направился к дороге, идущей вдоль Ручья. Проехав с сотню ярдов, я обернулся: Бак снова тренировался - согнулся, как по волшебству, револьвер очутился в его руке, выстрелил…

Я ехал в город, чтобы сказать Бену Рэндольфу, что он должен либо уехать, либо умереть.

Бен был долговязым, тощим техасцем. Он приехал в город с севера лет десять назад, прижился в аризонском климате да так и остался. Он был хорошим шерифом - достаточно твердым, чтобы держать в руках большинство, и достаточно мягким, чтобы управляться с остальными. За годы службы он стал еще более живым и проворным, чем раньше.

Когда я рассказал ему о Баке, он сгорбился в своем кресле и начал раскуривать трубку: зажег спичку, и она горела, пока не обожгла пальцы, - табака огонь и не коснулся.

– Это точно, Джо? - спросил он.

– Бен, я видел это четыре раза. Поначалу я глазам своим не верил. Да, скажу я вам, он делает это быстро. Быстрее, чем вы, или Хиккок, или я, или кто еще. Дьявол его знает, откуда это у него.

– Но, - сказал Бен Рэндольф, зажигая другую спичку, - не может это у него так получаться. - Его голос звучал почти умоляюще: - Такая сноровка вырабатывается медленно, очень медленно. Вы же знаете. Как он мог этому выучиться за несколько дней? - Он сделал паузу, попыхивая трубкой. - Вы уверены, Джо? - спросил он снова из-за клубов дыма.

– Да.

– И он хочет иметь дело со мной?

– Так он сказал.

Бен Рэндольф вздохнул.

– Он несчастный малый, Джо, просто несчастный. Если бы не умер отец, я думаю, он не был бы таким. Мать не в состоянии направить его по верному пути.

– Вы ведь отбирали у него револьвер раза два, а, Бен?

– Угу. И из города его выгонял, когда он становился слишком уж опасен. Говорил ему, чтоб немедленно убирался домой и помогал матери.

– Думаю, потому он и вызывает вас.

– Да. И еще потому, что я шериф. Я лучше всех управляюсь с револьвером в округе, и он не хочет начинать с конца, это не по нему. Сразу хочет стать первым.

– Он это может, Бен.

Шериф снова вздохнул.

– Понимаю. Если то, что вы сказали, правда, мне и в самом деле плохо придется. И все же я должен идти к нему. Вы же знаете, я не могу оставить город.

Я поглядел на его руку, что лежала на коленях, - пальцы дрожали. Он сжал пальцы в кулак - и кулак дрожал.

– Вам надо бы уехать, Бен, - сказал я.

– Да, конечно, - мрачно ответил он. - Но я не могу. Что будет с этим городом, если я сбегу? Разве кто-нибудь еще может держать его в руках? Heт, черт побери. И вы это знаете.

– Таких сумасшедших опасных негодяев, как он, надо бы убивать. - Я помялся. - И… может, выстрелить ему в спину, если уж нельзя подстрелить спереди?

– Верно, - сказал Бен Рэндольф. - Рано или поздно это произойдет. Но что случится за эго время? Сколько людей будет убито? Это и есть моя работа, Джо, люди, которые могут погибнуть… Я должен встать между Баком и ими, понимаете?