Заговор Седьмого неба (СИ) - Весна Дарья

«Нет, его просто зачаровали», – ехидно пропел холодный Голос в голове.

Издевается, гад. На глазах чуть слёзы не выступили. Наверное, мыло в глаз попало. Оказывается, подготовиться ко всему не удалось.

Я отложила мыло, которым была намылена мочалка – хорошо, что я маг и мочить её в императорской ванне не пришлось. Опустившись на одно колено, как при посвящении в рыцари, я с ужасом уставилась на спину мужчины. По позвоночнику Императора шли ровные горизонтальные шрамы одной длины, но... разного цвета.

Это позже я разглядела и другие шрамы, самые обычные и застарелые, но эти тут же бросились в глаза.

Старые или новые – на вид сразу не определишь. Коснувшись поверхности кожи нематериальным взглядом, пусть он и выдаёт совершенно странные результаты, когда это касается Васила, я нашла ответ. Готова поклясться, ещё месяц назад шрамов не было!

– Пошевеливайся, – процедил мужчина, словно не понимая, что могло меня остановить.

Я осторожно прикоснулась левой рукой к его плечу. Дыхание перехватило от накатившего осознания. Разумеется, с моим вторым зрением всё было в порядке. Тактильный контакт уже не позволял меня морочить. Это были следы самой настоящей Тьмы.

– Уже неплохо, – хмыкнул Император.

Хорошо, что его мысли сейчас заняты всякой ерундой – она отвлекает Васила от моих скрытых манипуляций.

Мягко намыливая его правое плечо, пальцами левой я легко погладила второе, а сама попыталась прочитать Печати. Не знаю, насколько это заводит Васила, но надеюсь, будет воспринято, как знак покорности. Его шрамы – это Печати, результат страшной Чёрной магии. Они либо сдерживают какие-то черты личности носителя, либо порождают новые.

Как-то раз мне в руки попалась книга о пытках и проклятиях в Чёрной магии – она затерялась среди книг Библиотеки Академии, лежащих в открытом доступе. Не знаю уж, как это случилось, но ради получения новых знаний я прочитала и её.

Никогда не стану фанаткой пыток и проклятий, противно всё это. И не больно только картинкам в книге, а не настоящим людям – я даже светлую магию на крови не тяну – не могу причинить человеку физическую боль. Особенно себе. Хотя большинству настоящих Боевых магичек подобная магия давалась легко.

Хорошо, что у нас курс пока был только вводный, без практики. Она должна быть на четвёртом курсе, но, как я слышала, некоторые студенты уже успели самостоятельно что-то опробовать.

Я невесомо провела пальцем по позвоночнику мужчины.

Дыхание Императора замерло на мгновение.

Я снова начала тереть спину мочалкой, уже сильнее. Как это снимается-то? В книге было несколько вариантов, но я читала её один раз, урывками, не запомнила точные формулы, лишь примерное содержание. Да и подобный уровень магии мне ещё не по зубам. Разве только проведи я кучу времени в библиотеке. Но сколь ни обширна библиотека Императора, в ней может не оказаться нужных сведений.

Хотя есть ещё возможность найти в императорских книгах заклятье улучшения памяти и это даже более вероятно. Но как оно сработает на таком сомнительном материале? Многие тёмные книги специально защищены от целых областей ментальных заклинаний – не жалеют недобрые маги силушки на сторожки и защитки.

Виктор! Он наверняка мог бы что-нибудь придумать. Виктор, которого сегодня изгнали прочь. Как же всё продумано-то! Заговорённый Император и никого рядом кто мог бы исправить дело. Кто ещё может помочь? Ректор Бро? Сам послал, сам пусть и расхлёбывает. Под благовидным предлогом можно попробовать избавится от общества Императора Василийского, поехать в Академию и...

«И Печати будут крепнуть с каждым днём» – шепнул кто-то.

Голос показался женским.

Ладно... я кусала губы. Действовать нужно прямо сейчас, пока... пока Император доверчиво повернулся ко мне спиной. Остаётся последнее средство: проверить догадку, что самое главное в магии не заклинание, не пассы руками, не нужные условия и условности, а намерение мага, его созидательная или разрушительная сила.

Я без лишнего усилия, осторожно толкнула Васила вперёд. Он слегка напрягся, но, приняв за продолжение банкета, позволил это сделать, и я начала смывать мыло, водя руками по спине – они уже были по локоть мокрыми, рукава рубашки насквозь промокли и прилипли к запястьям.

Император снова хмыкнул.

Я перегнулась через ванну слева и, обняв его за плечи, коснулась губами первой Печати изо всех сил желая вернуть того маньяка-неудачника (или просто хорошего человека?), которым он был раньше. Император откинул голову назад и втянул в себя воздух, как будто сдерживаясь.

«Быстрей», – шепнули мне, и я торопливо начала целовать каждый следующий шрам, спускаясь всё ниже и ниже.

Чтобы прикоснуться к последнему пришлось заклинанием избавиться от большей части воды в ванне и совсем уж искусно изогнуться над бортиком.

Наверное, глупо было ждать, что разверзнутся небеса, раздастся гром или Императора начнёт сгибать в две погибели от низвергнутого колдовства. С ужасом я поняла, что ничего не происходит, а я обнимаюсь с расцелованным мною же мужчиной, сидящим голым в ванне.

Васил резко откинулся назад, заставив убрать руки от спины. Глянул снизу вверх чёрными, не теми тёмно-зелёно-карими, полными смешанных чувств, которыми он смотрел в спальне, а беспросветно-чёрными, бездонными, ничего не выражающими глазами.

Ухватив левой рукой за запястье, он заставил меня упасть на пол, на оба колена, перехватил за шею, перегнул через бортик в спине и поцеловал злыми губами.

Укусив Императора и расцарапав его руку ногтями, я отшатнулась. Что есть силы, закрывая глаза на инстинкт самосохранения, рванулась так, что вырвавшись и развернувшись, упала вперёд руками на пол. Падала, отчетливо осознавая, что не смогу удержаться на скользкой поверхности. В левую скулу, плечо и бедро врезалась боль.

Разлеживаться было некогда, поэтому я вскинулась и поползла к выходу из ванной, бормоча какую-то ерунду про то, что в глаз попало мыло – нужно пойти промыть. По пути я всхлипывала, а из глаз катились слёзы. Добравшись до двери, я ухватилась за ручку, вывалилась из комнаты, поднялась на ноги и побежала прочь.

Не знаю, почему Император не преследовал меня.

Когда бежала по коридору, забыв про левитацию, думала только о том, что если не сработало сейчас, лично мне уже никто не поможет и скоро грянет месть – продуманная и жестокая.

Спрятавшись в очень надёжном месте – своей комнате, я свалилась на кровать.

Решив, что если расплаты не миновать, так хоть сделаю всё, чтобы этого не увидеть, я вытащила из-под кровати пузырёк с сонным зельем, найденным в лаборатории. Отхлебнув добрую половину пузырька я бессмысленно надеялась, что в сочетании с успокоительным, оно не превращает в зомби. Пообещав себе в следующий раз попробовать алкоголь, я трясущимися лапками поставила его на место и закрыла глаза, прижавшись щекой к подушке. Говорят – смерть во сне самая безболезненная.

В комнату вошли где-то через час.

Бледный Император опустился на одно колено перед кроватью.

Он откинул золотистую прядь с лица, провёл ладонью над мокрыми, едва начавшими подсыхать рукавами и... схватил девушку за руку. Замерев, Васил пытался нащупать пульс. И почти не слышал его. Развернув Лорелею на спину, он бросился считывать последние картинки в её памяти. Ухватив нужную, нагнулся и вытащил из-под кровати два полупустых пузырька. Прочитав этикетки, разбил оба, схватил умирающую девушку на руки и ринулся к дверям в её ванную. Места чтобы развернуться им обоим там не оказалось.

Тогда, недолго думая, Император телепортировался вместе с ней в свои личные покои.

***

Когда Васил очнулся в собственной ванной, он, к несчастью, помнил всё.

Всё, что он творил по приезду в замок. И ничего из произошедшего в Подземном царстве после того, как отец повелел поставить Печати.

Сами проклятые метки не выдержали, когда он смотрел, как упала и ударилась Лорелея. Глядя, как она неловко подскакивает с пола и задаёт стрекоча прочь из его комнаты, Император первым делом хотел бежать за ней, но откат от разрушения тёмного заклинания долбанул по спине и его скрючило в ванной.