История и культура гуннов - Отто Менхен-Хельфен

Полукочевой образ жизни гуннского племени подтверждает Иордан: «Летом альцигиры разбили лагеря в степях возле Херсона в Крыму, где скот имел хорошие пастбища, а зимой они перебирались через Понтское море», предположительно к Сивашу, lacus putidus[87], где обилие тростника обеспечивало хороший корм для животных. Заявление Иордана, безусловно ценное, нельзя принимать буквально. Не было и нет кочевников, которые занимались бы единственно крупным рогатым скотом. В сравнении с лошадьми и скот всегда и везде играл второстепенную роль.

Согласно Аммиану, у гуннов имелись все виды домашних животных. Но если мы сравнительно неплохо информированы относительно их лошадей, то о домашнем скоте знаем очень мало. В версии легенды о священном мяче, которую Иордан взял у Приска, мы читаем о пастухе и телке, наступившей на меч. Приск также упоминает о быке, которого Аттила отправил римскому послу. В экономике евразийских кочевников козы играют небольшую роль. Кожа haedus, которой гунны защищали «свои волосатые ноги», – это, вероятно, кожа дикого горного козла – мотив, часто встречающийся в искусстве скифов и родственных им народов.

Ни один греческий или римский автор не упоминает овец, без которых гунны не могли жить. Мясо, которое они варили в больших котлах, было бараниной. Овцы давали им молоко и сыр. Палатки делались из овечьих шкур или войлока, который, в свою очередь, изготавливался из овечьей шерсти. Как и у сарматов, обувь гуннов делалась из овечьей кожи. Изогнутые шапки гуннов, несомненно, делали из войлока. Иероним исправил немного вульгарный термин Аммиана galerus. Он назвал одеяние гуннов тиарой, которую описал как «круглую шапку, похожую на изображенную в Одиссее, как будто мяч разрезали пополам и одну часть надели на голову». Но только galeras incorvus Аммиана – это почти наверняка не круглая, а изогнутая шапка, остроконечная, как фригийский колпак, – тип, известный повсеместно от Черного моря до границ с Китаем.

Гунны, утверждает Томпсон, не могли ткать, потому что у них не было на это времени. Как странно! Сарматы, судя по всему, имели много времени для досуга, потому что в их могилах найдено много сотен веретен, сделанных из камня, алебастра, вырезанных из донышек глиняных сосудов. Захоронения на Торгуни и Иловле открыли нам саржевую шерстяную ткань. Как сарматы, гунны пряли шерсть своих овец. Они также изготавливали льняное полотно. Аммиан упоминает о льняном платье. Навесы, под которыми девушки встречали Аттилу, когда он входил в резиденцию, были из белого льна, а в доме царицы Эрики льняная скатерть – вышита. Возможно, гунны ввозили лен? Маловероятно, поскольку готы в Южной России тоже носили льняные одежды, и куски льняного полотна были найдены в поздних сарматских захоронениях на нижней Волге.

В экономике гуннов на Венгерской равнине верблюды занимали скромное место или их не было вообще. Если бы Приск увидел хотя бы одного верблюда, он наверняка не преминул бы упомянуть об этом. Отступая из Персии в 395 г., гунны могли пригнать с собой нескольких верблюдов[88]. Но на Дунае это животное не могло быть ничем, кроме экзотической диковины. Дальше к востоку, однако, в Румынии и на Украине, гунны, как и сарматы до них, вполне могли иметь двугорбых бактрийских верблюдов[89]. В последних веках до и в первых столетиях нашей эры верблюд, уже давно одомашненный, служил варварам от Великой Китайской стены до Крыма в качестве вьючного и верхового животного.

В весьма познавательной статье Шафер (1950. 177–178) систематизировал литературные свидетельства присутствия верблюдов у хунну, тогонов (тююйхуней) и табгачей (тоба) в Шанышане, Куче, Карашаре и Согдиане. Археологические свидетельства не менее убедительны. Пластина с изображением двух верблюдов была найдена в захоронении хунну в Сичагоу в провинции Ляонин. Верблюжьи кости обнаружили в поселении хунну на Иволге возле Улан-Удэ. Бронзовый диск с изображением сидящего на верблюде человека и еще один, с двумя стоящими верблюдами, был раскопан в районе Минусинска. Среди наскальной живописи на Писаной горе мы видим дерущихся верблюдов. На золотом диске из сибирской коллекции Петра Великого изображен тигр, нападающий на верблюда.

Некоторые предметы с изображениями верблюдов, найденные на сарматских территориях, имели западное происхождение. Ажурный диск с реки Маныч с изображением верблюда датируется первой половиной II в. до н. э.; как и греческие чаши из того же захоронения, предмет, возможно, завезли извне. То же самое может быть справедливым для кольца с изображением двух опустившихся на колени верблюдов, найденного в Кургане Большой Дмитриевки в Саратовской области. По форме, технике исполнения и стилю кольцо родственно аналогичному предмету с изображением человеческой головы из Усть-Лабинской, датированному I в. н. э., и еще одному – с козлами, датированному примерно тем же периодом из станицы Тифлисской. Но существуют изображения верблюдов, имеющие сарматское происхождение. Одно – это бронзовый диск из Пятимары на реке Илек, другое – с барельефом верблюда из Актюбинска; оба относятся к савроматскому периоду (VII–IV вв. до н. э.). Пряжка из Веселого, к востоку от Ростова-на-Дону, с изображением лежащего верблюда относится к раннему сарматскому периоду (IV–II вв. до н. э.).

Верблюжьи кости были найдены в поселении на реке Юргамыш, недалеко от Челябинска, в Золотой Балке в низовьях Днепра (не позднее II в.), и в захоронениях IV в. в Некрополе Пантикапея. Более того, существует башлык из верблюжьей шерсти, обнаруженный в захоронении IV в. в районе Фанагории, датированном III в. Представляется маловероятным, что такой простой предмет ввозился издалека: он был сделан там, где его нашли, – в Боспорском царстве.

Поэтому мы имеем все основания полагать, что гуннские племена, жившие в районе Черного моря, завоеватели и преемники сарматов, имели верблюдов. Их стада, вероятно, были небольшими, но они не остались без внимания византийского писателя.

Все наши источники единодушно отрицают наличие у гуннов земледелия. Аммиан утверждал, что никто из них не вспахивал поле и даже не прикасался к рукоятке плуга.

Клавдиан уверенно заявлял, что пищу им давала охота, а хлеба они не ели вовсе. Астерий Амасийский описывал гуннов на Черном море как народ, который не научился выращивать пшеницу и другие зерновые. «У них не было виноградников, и они не пахали землю», – говорил Хелхал, сам бывший гунном. То же самое говорили об аланах. Они тоже отнюдь не стремились взяться на плуг. В буквальном смысле Аммиан прав: ни гунны, ни аланы, ни другие сарматы не пахали поля. Нигде между Волгой и средним течением Дуная не было найдено деталей плуга, которые можно было связать с гуннами или аланами. В 1925 г., когда раскопали довольно много курганов, Рыков заявил, что в сарматских находках в Поволжье не было ни мельниц, ни серпов. Теперь это не так.

В 1936 г. Синицын обнаружил в кургане над поздним сарматским захоронением недалеко от Элисты – в Калмыцких степях – две части примитивного приспособления для измельчения семян злаковых растений: длинную узкую мелкую каменную чашу и круглую каменную «ступку». В захоронениях среднего сарматского периода и раньше находили просо, а иногда и остатки обуглившейся пшеницы. Но такие находки только регистрировались, и все. Сарматская мельница не вписывалась в картину общества пастухов, ничего не знавших о земледелии. Как и П. Д. Степанов, автор исследования истории земледелия на нижней Волге, опубликованного в трудах Саратовского областного краеведческого музея, Синицын решил, что поволжские сарматы получали зерно с Кубани и из Приазовья. Иными словами, что они перемалывали его (в этом уже не было сомнений), но не выращивали. Почему они ввозили его, неясно. Представляется очевидным, что только небольшое количество зерна можно было перевезти на такое расстояние, поэтому возможно только два объяснения: или зерно использовалось в религиозных церемониях, или вожди племен считали зерно деликатесом. Ни одно предположение не является убедительным. Когда позднее были найдены фрагменты другой ручной мельницы в захоронении среднего сарматского периода в Бережновке, их даже не признали таковыми.

Обнаружение железного серпа в захоронении позднего сарматского периода в Калиновке – на левом берегу Волги к северу от Волгограда – доказало, что в I в. сарматы действительно выращивали пшено.

Серп длиной 16 см со сломанным острием лежал в ногах мужчины в нише узкой прямоугольной ямы. Другие находки: проволочная фибула с сохранившимся на ней обрывком ткани, железная пряжка, костяные пластины для лука, костяные наконечники стрел. Юго-западная ориентация указывает на раннюю стадию позднего сарматского периода.

Сельскохозяйственные инструменты в захоронениях находят редко. Даже удивительно, что в сарматских захоронениях вообще что-то нашли. В сотнях захоронений гепидских крестьян в Венгрии был найден один серп.