Операции английского флота в мировую войну - Джулиан Корбетт

Эти помехи усугублялись медленностью событий в Дарданеллах. Адм. Карден намеревался продолжить бомбардировку рано утром 20 февраля и, окончив разрушение фортов, приступить к выполнению второй фазы операции. Но снова условия погоды оказались не на нашей стороне. Ночью опять задуло, и к рассвету разыгрался такой шторм, что не приходилось и думать о каких-либо операциях. На следующий день погода не улучшилась. 22 февраля несколько стихло, и адм. Карден телеграфировал, что надеется возобновить бомбардировку на следующее утро. Однако, 23-го начался новый шторм, и флот день за днем продолжал отстаиваться на якорях, пока турки приходили в себя от пережитого удара.

Это томительное ожидание, надо думать, лишь укрепляло мнение адм. Кардена о необходимости иметь наготове, как можно скорее, помощь сухопутных войск.

По этому поводу от Китченера последовали распоряжения, основанные на его личных соображениях.

Уведомляя 20 февраля ген. Максвелла о необходимости подготовить австралийские и новозеландские войска к отправке в Дарданеллы, он сообщал, что транспорты прибудут в Александрию около 9 марта, и предписывал Максвеллу немедленно войти в связь с адм. Карденом на случай, если войска понадобятся раньше. Кроме того, он требовал, не ожидая прихода транспортов из Англии, собрать нужные пароходы на месте и тотчас же отправить часть войск на Лемнос.

В отношении транспортов адмиралтейство уже предприняло некоторые шаги. Шести пароходам, находившимся в водах Египта, были посланы распоряжения собраться к 27 февраля в Александрии и подготовить необходимое оборудование для посадки войск, причем разрешено, ввиду короткого перехода, принять войск на 50 % выше нормы. Одновременно были предприняты меры для сбора высадочных средств из расчета на 10 000 человек.

Ген. Максвелл, не теряя времени, вошел в телеграфную связь с адм. Карденом, в результате чего адмирал выразил пожелание, чтобы оконечность Галлипольского полуострова была занята войсками, как только будут разрушены внешние форты. Он полагал, что 10 000 человек могут быть высажены немедленно для занятия местности от линии Соганли — Дере и далее, через равнину Чанак, к побережью, шириной от берега до берега немного более пяти миль. План адм. Кардена, гарантируя от нового захвата противником фортов на галлипольской стороне, позволял завладеть береговыми торпедными батареями и отдавал в наши руки господствующую возвышенность Ачи-Баба.

Предположения адм. Кардена шли гораздо дальше того, что намечалось сухопутным генеральным штабом. Штаб считал, что занятие оконечности полуострова не является операцией, необходимой для разрешения первой задачи — разрушения фортов. Тем не менее Максвелл предложил, не откладывая, отправить одну австралийскую пехотную бригаду на присоединение к морской пехоте на Лемнос, и днем 23 февраля, т. е. за несколько часов до того, как выяснились предположения Кардена, отправка была окончательно решена.

Вместе с тем Максвелл приказал ген. Бердвуду отправиться в Дарданеллы и путем личных переговоров с Карденом детально выяснить вопрос участия сухопутных войск в овладении фортами.

Было совершенно очевидным, что в том положении, в котором остался вопрос о сухопутном содействии дарданельской операции после заседания 19 февраля, он оставаться не может, и 24 февраля, когда стали известны переговоры Кардена и Максвеллом, состоялось новое заседание военного совета. На этом заседании были сделаны серьезные попытки примирить противоречивые взгляды адмиралтейства и военного министерства. Спор неизбежно касался 29-й дивизии. Может казаться странным, что в то время, когда столько дивизий находилось на западном фронте, так много спорили и говорили о посылке одной. Но дело в том, что встретились два враждебных друг другу направления стратегического мышления. Могла бы эта дивизия способствовать успеху в Дарданеллах или нет — неизвестно, но, конечно, не от ее присутствия на западном фронте зависела победа или поражение во Франции. Посылка этой дивизии в Средиземное море означала отказ считать дарданельскую операцию диверсией и принципиальное признание Дарданелл вспомогательным наступательным театром. Фактически дело к этому и клонилось, хотя и незаметно. Условие Китченера и французов, что операция может быть в любой момент прекращена, исчезло. Это случилось, главным образом, благодаря тому, что отпала возможность действий на салоникском направлении и Дарданеллы оставались единственным местом, где можно было оказать давление на Балканские государства для окончательной изоляции центральных держав. Решение послать войска означало признание наших намерений прорваться даже и в том случае, если флоту не удастся самостоятельно выполнить задачу. Посылка 29-й дивизии означала признание важности успеха в Дарданеллах, стоящего известного риска на западном фронте, и оставление на неопределенное время надежды на наступление во Франции. 29-я дивизия служила яблоком раздора между двумя школами. Одна настаивала на том, что надо атаковать неприятеля в его слабом месте, где можно ожидать больших материальных и моральных успехов с меньшей затратой сил и средств, другая же — требовала посылки всех войск, до последнего солдата, на главный театр, где были сосредоточены главные силы врага. Для сторонников этого взгляда Франция являлась «решающим» театром, с чем сторонники первой школы согласиться не могли.

Эти взгляды, повидимому, не были вполне ясно формулированы на заседаниях, но они служили основой всех споров[72]. Требования адмиралтейства сводились к тому, чтобы получить войска в силах, достаточных не только для закрепления берегов пролива после разрушения фортов, но и для занятия главного объекта атаки — Константинополя. Считалось, что 100 000 человек, при поддержке флота, хватит для этой цели, и они имелись уже в виду.

22 февраля французское правительство выпустило приказ о сформировании к 1 марта экспедиционного отряда, наименованного Corps Expeditionnaire d'Orient, в составе 1 пехотной дивизии. Этот отряд совместно с 29-й и территориальной дивизиями и обещанными ранее войсками, не считая тех, которые была готова дать Россия, составляли необходимые 100 000.

Столь крупные силы представлялись желательными для соединенной атаки, но адмиралтейство определенно отказывалось от подобного намерения. Войска не должны были использоваться для овладения фортами ранее почти полного их разрушения флотом. Войска были необходимы на случай, если при последней стадии операции путь флоту окажется прегражденным минным заграждением, защищаемым с берега большими силами. Однако, Китченер оставался при своем мнении и не уступал. Если флот рассчитывал достигнуть того, на что надеялся, он не видел причины посылать такое количество войск. Одновременно Китченер сделал откровенное заявление, в корне меняющее первоначальный характер всего предприятия. Он заявил, что неуспех дела недопустим, ибо опыт знатока Востока подсказывает ему, что наше поражение в Леванте грозит самыми серьезными последствиями. Мы же зашли слишком далеко, чтобы повернуть назад. Поэтому, если флот не может справиться со стоящей перед ним задачей собственными силами, армия должна притти на помощь.

Уступка была очень велика, в особенности принимая во внимание все возрастающие трудности при согласовании наших взглядов на план кампании с взглядами французского главного штаба. К несчастью, эта уступка свелась лишь к компромиссу между двумя течениями стратегической мысли.

Вопросы стратегии и политики, связанные с операцией, были настолько сложны и деликатны, что в этот день никакого окончательного решения вынесено не было. Единственно, в чем согласились, — это в подтверждении инструкции ген. Бердвуду обсудить обстановку в адм. Карденом.

Как только было получено предложение адм. Кардена захватить оконечность Галлипольского полуострова, оно было передано в военное министерство, откуда быстро последовал ответ, что это предложение «не необходимо для разрушения фортов». Таким образом, приведение фортов к молчанию сводилось исключительно к действию судовой артиллерии, в значительной степени зависящему от точности корректировки огня. Без наблюдательного пункта, каким являлась возвышенность Ачи-Баба, трудно было достигнуть этой точности, но адмиралтейство тем не менее согласилось с полученным указанием и, повидимому, не протестовало. Адм. Карден был немедленно поставлен в известность о решении военного начальства, и ему вполне определенно дали понять, что предстоящая операция сводится к форсированию Дарданелл без содействия сухопутных сил; в данный момент десантные операции должны были ограничиться высадкой подрывных партий морской пехоты, но что для использования могущих быть впоследствии успехов найдутся более чем достаточные сухопутные силы. Для этой цели морская, австралийская, новозеландская и одна французская дивизии, общей численностью в 56 000 человек, будут передвинуты ближе к театру операции. Кроме того, не исключается возможность отправления из Англии 29-й дивизии. Одновременно адм. Карден извещался также, что 10 000 человек находятся наготове оказать ему поддержку и стоят частью в Египте, частью на Лемносе. Их не следует в настоящее время использовать для содействия морским операциям, но если адмирал с этим не согласен, то ему предоставляется свободно высказать свое мнение после обсуждения положения дел с ген. Бердвудом, который выходит на Swiftsure. В тот же вечер (24 февраля) военное министерство отправило соответствующие инструкции Бердвуду, в которых указывало, что сухопутные операции до форсирования пролива флотом не считаются возможными, так как, пока пролив находится в руках неприятеля, он имеет полную возможность сосредоточивать подкрепления на Галлипольском полуострове. Главная цель его командировки заключалась в том, чтобы выяснить и подробно донести, насколько достигнутые к моменту его приезда результаты говорят за необходимость посылки значительных десантных сил, причем он не должен был связывать себя обещанием операций крупного масштаба.