Неловкая поступь смерти - Наталия Николаевна Антонова

такси и помчался по этому адресу. Мне долго не открывали дверь. Я стал орать, что выломаю её к чёртовой матери. Выскочили соседи. Они-то и сообщили мне, что квартира эта сдаётся какой-то тётке, и они время от времени видят её с каким-то молокососом. Я догадался, что это и есть мой племянник. Выложил всё соседям. Терять-то мне уже было нечего. Одна сердобольная старушка вызвала по телефону хозяйку квартиры. На моё счастье, она жила в соседнем доме. Открыла она квартиру своими ключами. И что вы думаете? – спросил он оперативника.

– Голубки были там…

– Точно! Они даже из постели не вылезли. Я так разозлился, что вытащил оттуда за вихры племянника и так его отходил, что он теперь век этого не забудет.

– И что же, он стерпел?

– Как миленький, – сердито хмыкнул мужчина, – на коленях умолял меня ничего не говорить отцу и матери.

– И вы не сказали?

Мужчина покачал головой.

– Не сказал, но предупредил племяша, что ещё один такой загул, и всё станет известно не только его родителям, но и мужу его пассии.

– А она что же, замужем?

– В том-то и дело!

– Серьёзный расклад, – сказал Славин, – надеюсь, ваш племянник одумается.

– Я тоже на это надеюсь. Матери он сказал, что на него напали на улице и избили его.

– А следы?

– Так я же постарался, – хмыкнул дядя загулявшего парня.

– Теперь понятно.

Мужчины пожали друг другу руки и разошлись.

Славин отправился на переговоры с женщиной, которая встретилась собачникам в тот вечер. Она, по их словам, откуда-то возвращалась.

Марина Ивановна Валькович, проживающая в третьем подъезде того же дома, где и Горбункова, очень удивилась, когда, открыв дверь, увидела на пороге незнакомого мужчину. Славин смотрел на женщину и улыбался. Руки Марины Ивановны носили на себе следы наскоро вытертого тряпкой теста. А нос был в муке.

– Извините, – опомнился Дмитрий и развернул перед ней удостоверение.

– Вы из полиции? – спросила она. – А что случилось?

– Ничего, просто мне нужно задать вам пару вопросов.

– Что ж, заходите, – она посторонилась, пропуская его в прихожую, и добавила: – Если не возражаете, поговорим на кухне, у меня там тесто подошло.

– Я догадался, – улыбнулся Славин.

Когда они проходили мимо зеркала в прихожей, Марина Ивановна ойкнула и стала тереть краем фартука нос. – Теперь я поняла, почему вы улыбались, – смущённо проговорила она.

– Я улыбался вовсе не поэтому, – слукавил оперативник.

– А почему?

– Потому что увидел симпатичную женщину.

– Ну вот, – засмеялась Валькович, – получается, что я сама на комплимент напросилась.

На кухне на столе уже были раскатаны кружочки для пирожков, и женщина быстро начала заполнять их начинкой.

– Вы спрашивайте, – предложила она, – у меня голова, язык и руки работают одновременно.

Славин снова невольно улыбнулся и спросил:

– Марина Ивановна, вы вчера откуда-то возвращались поздно вечером?

– Точно, возвращалась, – кивнула она.

– Откуда, если не секрет.

– Понимаете, я по профессии сестра, но сейчас работаю сиделкой. Сижу с одним больным мальчиком, пока его родители на работе. Вчера они заранее предупредили меня, что оба придут домой поздно, и попросили задержаться. Я согласилась. Потом отец ребёнка довёз меня на машине почти до самого дома.

– А почему не до самого?

– Мне нужно было ещё в круглосуточный супермаркет забежать за продуктами.

– Он вас не подождал?

– А зачем? Мне от магазина до дома десять метров.

– Когда вы подходили к дому, то не встретили никого из знакомых?

– Да как вам сказать… Видела двух мужчин из нашего двора, они собак выгуливали.

– И больше никого не встретили?

– Больше никого, – покачала головой Марина Ивановна.

– Ну что ж, тогда я пойду.

– Может, подождёте, пока пирожки подойдут?

– Нет, спасибо, дел много.

– Тогда до свидания. Я вас провожать не буду, дверь захлопнете сами.

– Хорошо. До свидания.

«Опять я вытащил пустой билет», – подумал Дмитрий. Он уже направлялся к своей машине, как солнечный отблеск на мгновение ослепил его. Оперативник замер на месте и сообразил – так это же бинокль. Он быстро поднял голову и успел заметить, как в доме напротив, на третьем этаже, быстро захлопнулось окно. Славин принялся вычислять, из окна какой квартиры следили за ним при помощи бинокля. «Не иначе извращенец какой-то», – подумал он и решил, что этот любитель подглядывать вполне мог вести наблюдение за окружающим миром и ночью. К тому же именно в тёмное время суток подглядывающим удаётся увидеть наиболее пикантные и острые моменты. И, как правило, женщины – их излюбленный объект наблюдения.

Добравшись до вычисленной квартиры, оперативник нажал на звонок. Через какое-то время он услышал шаркающие шаги, а потом старческий голос спросил:

– Кто там?

– Откройте, полиция!

– Батюшки мои! – переполошился голос, и дверь открылась.

На пороге стояла старушка лет восьмидесяти.

Славин засомневался, правильно ли он вычислил квартиру, но всё-таки строго спросил:

– А вы знаете, что следить за людьми не комильфо?

– Чего? – изумилась бабушка.

– Подсматривать, говорю, некрасиво! Такая приличная с виду пожилая дама…

– Да господь с вами! – всплеснула она руками. – Это же не я!

– А кто же?

– Яшка, сорванец, опять, видно, дедов бинокль утащил!

– Могу ли я увидеть этого сорванца? – спросил оперативник.

– Можете, конечно, проходите, он в комнате уроки делает.

И когда старушка провела оперативника в небольшую комнату, он действительно увидел сидящего за столом мальчика. Его русая голова склонилась над книгой.

– Яшка! Допрыгался! – сказала бабушка. – К тебе полиция пришла.

– А чего я сделал? – спросил ребёнок и устремил на Славина чистые голубые глаза.

– Значит, ты и уроки делаешь, и в окно смотришь? – спросил Дмитрий.

– А чего, нельзя, что ли?

– Смотря с какой целью.

– Я за птичками наблюдаю.

– Ага, тогда скажи мне, юный орнитолог, за какими такими ночными птицами ты наблюдал вчера поздно вечером?

– Я не за птицами наблюдал, а за звёздами, а вы не обзывайтесь, – обиделся мальчик, – думаете, что если вы полицейский, то вам всё можно?!

– Это как же я тебя обозвал? – удивился Славин.

– Да вот каким-то орие… – мальчик запнулся.

– Ты в каком классе учишься? – спросил оперативник.

– Во втором.

– Ну так возьми на заметку, что орнитолог – это учёный, занимающийся наблюдением и изучением птиц.

– А, тогда ладно.

– Но ты у нас ещё оказывается и звездочёт.

– Я не считаю звёзды, а просто смотрю на них.

– Значит, что-то типа астронома.

Старушка, видя, что её внука не ругают, успокоилась, сложила руки на животе и присела на пуфик.

– Ты мне вот что лучше скажи, – продолжил Славин, – ты ведь не постоянно на небо смотришь?

– Нет.

– Значит, и на то, что во дворе делается, тоже?

– Бывает иногда, – неохотно признал Яша.

– А ты можешь мне сказать, видел ли ты кого-то поздно вечером, – Славин назвал число и день недели.

– Всех, что ли, перечислять? – приняв солидный вид, спросил мальчик.

– Желательно.

Мальчик упомянул сестру-сиделку, собачников и вдруг сказал:

– Ещё тётенька из среднего подъезда в доме напротив пришла домой.

– Какая тётенька? – насторожился оперативник.

– Я фамилию её не знаю, а зовут её Мила.

– Откуда ты знаешь её имя?

– Так зовёт её парень, который с ней живёт.

– Так это, наверное, Горбункова Людмила, – вмешалась в разговор бабушка.

– Ты помнишь, как она была одета? – спросил оперативник.

– В светлом чём-то.

– В платье? В костюме?

– Наверное, в костюме, – неуверенно проговорил ребёнок.

– А плаща на ней