Закат Аргоса - Энтони Варенберг

Получалось, что все усилия Дэйны разбивались, точно волны о скалу, об упрямую святую веру Ринальда в правоту каких-то песенок, имеющих хождение в простонародье. Это не укладывалось у нее в голове; женщина чего только ни делала, чтобы склонить его на свою сторону, и всё напрасно.

Ринальд показал ей свои драгоценные книги, в которых с такою любовью и величайшим тщанием записывал собранные им сказание в том числе и те, которые имел дерзость сам переложить на стихотворным размер…

И вот тут-то Дэйна почувствовала, что наконец нащупала его слабое место. Она была не настолько глупа и примитивна, чтобы полагать, будто к сердцу мужчины есть только два пути: через желудок и орган, расположенный несколько ниже.

Конечно, Ринальд был изрядным гурманом что за столом, что в постели; он, вообще, обладал утонченной натурой, хотя и провел большую часть жизни в условиях суровых и не созданных для утех, когда приходилось довольствоваться крайне малым, — но, на самом деле, аскетизм был чужд его природе.

Лэрд знал толк в изысканных наслаждениях плоти, кое-чему Дэйне самой пришлось у него поучиться. Можно при отсутствии выбора спать на голой земле и радоваться корке хлеба с несвежей водой, но если возможности позволяют, к чему себя истязать?

Ринальд придирчиво относился ко всему, что его окружало, предпочитая кричащей безвкусной роскоши — гармонию, животной отрасти — долгие нежные ласки и любовные игры. Он никогда не позволял себе достичь полного удовлетворения, прежде не подумав о своей женщине, и даже — предел всему! — не отваливался от нее затем, как сытый боров, а продолжал, благодарно и восхищенно, ласкать ее, словно бережно помогая спускаться вниз с сияющих вершин.

Прежде, до встречи с ним, Дэйна считала себя опытной в такого рода вопросах, но с Ринальдом, для начала, обнаружила разницу между развращенностью и настоящей искушенностью. Поспешная возня двух потных тел ничего общего не имела с истинной близостью, которой он непременно требовал и добивался.

«Не бойся изучать меня и себя саму, крошка, — говорил он, — поверь, в человеке куда больше интересного, чем ты полагаешь!» И Дэйна изучала, будучи весьма прилежной ученицей…

«Говори со мной», — советовал он, и она, даже не догадывавшаяся раньше, о чем и зачем говорить в постели, спрашивала, что он желает услышать? «Что ты меня любишь, например, — улыбался Ринальд. — что тебе нравится мое тело. Это очень просто, нужно только не сдерживать себя».

«Не бывает вообще людей, вообще мужчин или женщин, даже лошадей вообще, — продолжал он. — Каждый неповторим, каждый — единственный, в каждом есть своя тонкая струна, которую можно найти и заставить звучать, и у всех она разная, только никогда не ленись искать».

Знал бы лэрд, во что она обратит его искренность…

Дэйна, с позволения Ринальда, осторожно перевернула несколько страниц в его книге, обратив внимание на идеальный почерк писца.

— Сколько же ты сил должен был потратить, чтобы сотворить такое, — произнесла она.

— Дело того стоит, поверь, — ответил Ринальд. — Я рад, что тебе нравится, ведь вся древняя мудрость, сохраненная для нас, не утрачена лишь потому, что кто-то позаботился сберечь ее. Достойно похвалы мужество воина, увенчавшего себя победами в битвах и смертью от ран, но не менее прекрасен незаметный труд никому не известных писцов, которые работают, пока не ослепнут. Я. всегда ими восхищался и считаю книги настоящим чудом, — он провел рукой по переплету. — Меня еще отец этому научил.

Через несколько дней после этого разговора Дэйна попросила Ринальда сопровождать ее в Тарантию, куда намеревалась отправиться по делам, связанным с монастырем, и лэрд охотно согласился. Он не так уж часто покидал поместье и уже порядком нигде не бывал, так что предложение «жрицы» пришлось весьма кстати.

Они очень неплохо проводили время в столице, как вдруг Дэйна обратила внимание лэрда на вереницу повозок, движущуюся в сторону центральной площади и сопровождаемую толпой возбужденных зевак.

— Что это? — спросил Ринальд.

— Не знаю, как и сказать тебе, — вздохнула женщина, — Здесь это не редкость… Казнь, но не совсем обычная, по-другому не объяснишь. Видишь ли, дорогой, киммерийцу мало того, что он уничтожает жрецов и магов. Не довольствуясь этим, он давно уже отдал приказ истреблять также их манускрипты, которые сваливают без разбора в огромные кучи и сжигают.

— Но это же… это… позор и варварство, — задохнулся Ринальд.

— Так он и есть варвар, что тебя удивляет? — произнесла Дэйна. — Придем отсюда.

— Нет, — Ринальд, как зачарованный, пошел за повозками и следовал за ними вместе с толпой до тех пор, пока не увидел собственными глазами, как люди Конана сбрасывают манускрипты на землю, топча коваными сапогами переплеты, точно ненужный хлам, и сразу с нескольких сторон подносят к ним чадящие факелы.

Дэйна всё время наблюдала за лэрдом, лицо которого было искажено гневом и настоящим страданием, а губы шевелились, беззвучно произнося слова проклятий. Вот он не выдержал и рванулся вперед, к гигантскому костру, дым которого закрывал всё небо… Дэйна всей тяжестью повисла на лэрде, стараясь его удержать.

— Не надо, милый, не надо, — умоляла она, — да ведь за одну только попытку что-то спасти тебя самого объявят колдуном и предадут смерти!

Он стряхнул ее и продолжал идти прямо па солдат, оцепивших место пожарища.

— Куда прешь, — крикнул один из них, — ну, назад!

— Вандалы, дикари, — прорычал Ринальд, — как вы смеете уничтожать саму мудрость?!..

Ему крупно повезло — лэрд не был арестован, его просто жестоко избили, ибо силы были слишком неравными, и он не мог оказать достойного сопротивления.

— Я же просила тебя не вмешиваться, — говорила затем Дэйна, промывая глубокие ссадины на его лице. — Это бесполезно, пока киммериец у власти, он не остановится, доколе не превратит Аквилонию в землю полнейшей дикости.

Ринальд поднял на нее страшные, заплывшие глаза, в которых стыла непримиримая решимость.

— Не успеет, — произнес лэрд. — Клянусь. Дэйна поняла, что одержала победу.

Они возвратились в поместье, и Ринальд почти сразу сказал:

— В течение двух лун, Дэйна, не приезжай ко мне.

— Почему? — удивилась женщина.

— Я убью киммерийца, — заявил лэрд, — но для этого я должен подготовиться к схватке — он достаточно опасный и сильный противник.

Тогда же Ринальд послал одного из своих слуг за Айганом с настойчивой просьбой немедленно приехать. Его друг не заставил себя дожидаться.

— Ну, парень, какие дела? — весело спросил он, спешиваясь и заключив Ринальда в объятия, — скучно стало или помощь нужна?