Подчиняя вселенные - Владимир Датыщев

Насекомые, недовольные, что их растревожили, мерцали, накаляясь, и начинали светиться ярче. Да так, что на серых базальтовых стенах стало возможным рассмотреть самую мелкую трещинку.

Окончив движение вниз, гости оказались перед идеально прямоугольным порталом. По его периметру извивались непонятные символы, напоминающие те, которыми украшался затейливый посох старца.

С тихим приятным на слух шелестом открылась деревянная дверь — огромная диковинка даже в захолустье этого мира. За ней показалась большая пещера, вся освещенная усыпающими стены и потолок флуоресцентными насекомыми. С длинных сталактитов также свисали большие стеклянные банки, доверху набитые маленькими ровно светящимися жучками.

На полу пещеры гордо красовались искусно расписанные руны, которыми неведомый скульптор, а, наверное, сам отшельник, расписал-вырезал стулья и столы, в углу виднелось несколько шкафов с деревянными дверцами, а в центре, перед самым большим креслом козырял каменный телевизор с пластиковым голографическим экраном. На стене висел обветшалый ковер-панно, изображавшее древнее космическое побоище. Его края также сверкали гордыми насекомыми, они сидели также в горящих дюзах и на пылающих плазмой кончиках пушек кораблей. В самой дальней стене было прорублено большое окно, завешанное шкурой какого-то пушистого животного, сквозь него неуверенно пробивались лучики дневного светила.

— Старик, из-за которого я чуть не убился, — проворчал Бибул, — наверное, тащится от вида свысока, наблюдая далекие равнины.

— Конечно, — подтвердил голос из темноты. Оттуда появился закутанный в уже виденный друзьями плащ отшельник. — Смотреть люблю, как на склонах гор плодятся овцы. А ты не здесь умрешь! — обратился он к боцману, да так, что тот ухватился, было, за пистолет.

— Так от чего же я погибну? — поинтересовался Ува, убирая машинально дернувшуюся руку с кобуры.

— Есть два варианта, — старик многозначительно подвигал бровями. — Первый вариант — от печени цирроза, как результата пьянства непомерного. Более реальная альтернатива, это смерть от сердца разрыва, после того, как пойдет корч органа полового, имеется в виду кончина в постели. Вот! Следующий кто?

Второй своею судьбой поинтересовалась Катти. У Оракула была следующая версия: если у нее с первым помощником будут дети, то она помрет после рождения четвертого ребенка, сам Джумас умрет в один с нею день, не выдержав одиночества, чего желают все истинно влюбленные от инфаркта миокарда.

— О детях бы подумали, — сварливо, но правильно пробормотала доктор. — Ладно, присмотрю я за вашими карапузами!

Атомный инженер и артиллерист с наводчиком должны были умереть от передозировки радиацией, когда раскаленный реактор выплюнет свою устрашающую мощь сквозь свинцовые кожухи.

Бортмеханик нарывался на возможность упасть на пороге этой уютной пещеры и сломать копчик, позвоночник, а также шею. Все присутствующие здесь знали, если травмированному срочно не сделать хирургическое вмешательство на протяжении десяти минут, это окончательный вариант жизни.

Эвелину страстно хотел умертвить и порезать на мелкие кусочки когда-то отброшенный по ненадобности любовник, или обиженный. Нет, он не с борта «Стремительного», возможно, с Ордена.

Побледневшая доктор отодвинулась от Стигнея, клятвенно обещая никогда больше не изменять.

Насупившемуся Затворнику обещалась смерть в неравном бою со многими могущественными врагами. Невзирая на превышающее все мысленные рамки число противников, смертельно раненный монах должен был скончаться от рук последнего поверженного врага.

Д‘жабс и его подруги должны были умереть от взрыва космолета, но это могло случиться так далеко в будущем, что скорпионы даже не задумались.

Лиина могла умереть или от упавшего наземь метеорита, либо от щупалец субпространственного спрута. Короче, ее смерть была настолько невероятной, что шанс встретиться со скрюченной старухой, был почти нереальным.

— Теперь очередь твоя, — торжественно сказал старик, подходя к Антону и кладя руки тому на плечи. — Уже единожды скончавшийся скрывается под маской вероятностей непроницаемой, потому как в мире только один человек воскресал, сам к тому же человеком не являющийся! Но мне, — он пристально посмотрел в карие и непонимающие глаза Клипарда, — удалось подсмотреть немного!

— И что там было? — внутри у капитана похолодело от предвкушения встречи с неизвестным.

— Далеко, у самого края галактики Исследованной, — громко изрек Оракул, — ждет вас армада страшная, по силе почти не уступающая подразделению боевых кораблей имперских. Я дам вам одну штуку занятную, спасти, которая может вас. Но за это должны оставить заложника мне, будет отпущен который, если вернетесь сюда. Плохого ничего не сделаю ему!

— Зачем? — спросил Антон.

— Скучно старику одному, одиночество гложет кости мои, а с кем-то говорить надобно!

— Ясно, — капитан повернулся к экипажу. — Кто хочет остаться?

— Старый, — вышел вперед боцман. — Как дела у тебя с пьянством?

— Фу! — скривился отшельник. — Терпеть гадость не могу эту! От нее сознание затуманивается мое! Не, пить не хочу и не буду, как не просите! — Сказал он более привычным говором, чем древний язык, на котором общались еще на первых орбитальных станциях старушки Земли. Видимо, это ему кое-чего напоминало.

Наконец решили оставить бортмеханика, который после пророчества категорически отказывался напрочь выходить из дома старика.

— Я ломать не хочу себе ничего! — орал он, демонстративно усаживаясь в кресло перед телевизором, по которому сейчас показывали бессмертную космическую оперу о некоей богатой семье из Солнечной системы. Называлась она «Санта-Бульбура», а некоторых героев — Большой Сися, Идион и Кромс.

Так и решили.

— Но если ты в сражении не помрешь с Инквизиторами проклятыми, — печально сказал Оракул, — то уйдешь из этого мира. И мир этот вместе с тобой уйдет, до неузнаваемости изменившись. Скончается, сказать можно, если хочешь так. Но для тебя лишь только!

Когда все уже выходили, старик остановил капитана, цепко хватая того за локоть.

— С отцом встреча ждет тебя. И умрет из вас один, а дальше — скрыто! Держи, — он протянул Антону небольшой, но очень тяжелый, около пятидесяти килограмм, светлый ящик. На нем ярко горели две лампочки-кнопки — зеленая и красная, а между ними топорщился маленькую регулировочный диск. — Запомни, — опять сказал отшельник, — что будущее вариативно и лишь одной Кассандре да некоему Нострадамусу из Древних предков удалось немного подсмотреть вперед! Жди моих предсказаний, но сильно на них не уповай. И друзьям своим передай.

— Что это? — поинтересовался Клипард, взвешивая приборчик обеими руками. — И как действует?

— Это материи Раздвоитель, — профессорским тоном пояснил старичок. — Нажимаешь на красную кнопку — любой агрегат, будь он чуть поменьше планеты, раздваивается. Из свободной невидимой, или сущей материи, Силой называемой, материализируется полный до любого атома предмета аналог, или субъекта. Зеленая — спокойствие. Помни, что после отключения этот двойник продолжает функционировать, если только не уничтожить его. Рычаг между кнопками — регулятор величины объекта от парочки молекул до большого астероида.

— Понятно! — Антон был вне себя от радости. Еще бы, заполучить такую игрушку! Да такого в жизни ни у кого не было! Кроме одного престарелого кадра…

Он тепло попрощался с гостеприимным Оракулом и уволенным в безграничный отпуск бортмехаником, забираясь на металлическую лестницу.

Старик расправил свой серый плащ, оказавшийся широкими крыльями и, отодвинув занавеску, вылетел из комнаты.

— Ангел, — вымолвил бортмеханик. — Полетел по своим делам. Наверное. — Он продолжал пялиться в экран.

Десять минут — и «Стремительный странник» уже поднимался, удаляясь от горы старенького отшельника, направляясь в сторону космопорта.

Долго в порту, гордо называвшемуся Новый Берлин, они не задерживались. Все вели и чувствовали себя так же, как и всегда, вот только боцман изменился до неузнаваемости. Старый Ума не то, чтобы отказался пошляться в турне публичными домами, он даже всю припасенную в каюте коллекцию спиртного споил скорпиону и двум его подружкам. Теперь Бибул сидел на посту, не вызываясь выйти на поверхность, спазматически двигая кадыком по пересохшей глотке.

Когда трюмы были набиты до отказа всяческими смертоносными снарядами, провиантом и медицинскими препаратами, включительно с теми, которыми раньше потчевали через филейные зоны стрелков, Лиина попросила Клипарда сходить в известный на всю галактику цирк. Антон сначала был против, но вконец согласился, ему не столько хотелось посмотреть на кровавые сцены, как припастись несколькими интересными позами и движениями из ночных представлениях.