Перевернутая луна - Ян Анатольевич Бадевский

скрылся в лесу. Но ты ведь знаешь, что вендиго не так просто убить, девочка моя? Иногда основатели возвращаются, чтобы отомстить. Так вот, Анишинаобе это не предусмотрел. Поэтому отправился в параллельный срез, завел новую семью и зажил счастливо. Наш герой был уверен, что расправился с учителем. Свой дар Анишинаобе научился контролировать и больше никого не ел, а вечный голод подпитывал эфиром. Дети воина тоже могли бы стать вендиго, если бы дожили до сегодняшнего дня. Потому что учитель явился под покровом ночи и всех перебил. Случилось это, когда Анишинаобе пошел на охоту.

Повисла тишина.

Дымные кольца нанизывались друг на друга, превращая Луну в Сатурн. Наоки не видела глаз собеседника, но чувствовала неизбывную тоску в его голосе.

— Давняя вражда, — продолжил гость, — растянулась на столетия, поглотила души и умы противников. Вендиго мстят — такова их природа. Никто не в силах остановить этот кровавый водоворот. Учитель и ученик методично уничтожали всё, к чему успел привязаться противник. Семьи, друзей, племена. Развязывались клановые войны, хоронились любые начинания.

— Как звали шамана? — Наоки посетила внезапная догадка.

— Террис, — последовал холодный ответ. — На Земле-105 он сменил имя и стал называться…

— Сатоши Мори, — перебила девушка.

Пазл складывался.

— Вот мы и приблизились к финалу, — в голосе рассказчика послышалась насмешка. — Остается выяснить, куда подевался главный герой повествования. Доблестный воин Анишинаобе.

— Тенезверь, — предположила Наоки.

— Соображаешь, — похвалил гость. — И он перед тобой, девочка.

Наоки кивнула.

Похоже, ее путь мог завершиться здесь и сейчас. Если, конечно, вендиго не затеял какую-то игру.

— Ты подстроил катастрофу? — требовалось расставить последние точки.

— Если бы, — вздохнул вендиго. — Твой отец перешел дорогу кому-то еще. Его смерть меня несказанно расстроила — ведь это я должен был вырвать его сердце и развеять над девятью мирами. Так или иначе, счет не уплачен. А рассчитываются по таким счетам дети, так уж заведено. Я решил сразиться с тобой и Мичи, а затем вернуть себе человеческий облик. Уйти из Столпа, выполнив долг чести. Передать свои кланы кому-нибудь из молодых да амбициозных. Но битва с детьми Терриса — это мой последний привет прошлому. Я не успокоюсь, пока не подведу черту.

— Мичи мертв, — сказала Наоки. — Его смерть доставила тебе радость?

Тенезверь покачал головой:

— Мичи не хотел идти по стопам своего отца, он отринул наследие основателей, ограничился тайниками и ушел в профсоюз. Ты — другое дело.

— Правда?

— Конечно. Ты встала на тропу войны. Развиваешься, хочешь моей крови. Готова к битве, ищешь себя. Ты — не просто дочь моего врага, Наоки. Ты могла бы стать его ученицей.

— Мне не у кого брать уроки.

— Это печально, — вздохнул Тенезверь. — Но, знаешь ли, пути шаманов неисповедимы. Уникальны и неповторимы. Если тебе суждено обрести силу, ты ее обретешь. Я не хочу убивать тебя сейчас, когда ты — никто. Испытай себя. Когда будешь готова, приезжай в Тахланакан. Я подожду.

Тенезверь докурил трубку, вытряхнул угольки, постучал чашей по плоскому камню, дунул в мундштук и выпрямился.

На секунду в силуэте воина проступили звериные черты. Анишинаобе стал полупрозрачным, вобрал в себя часть звездного неба и кусочек луны. Тень у ног колдуна шевельнулась, обернувшись двумерным ягуаром.

— А что с Наузом Перемен? — уточнила девушка.

— Он у меня, — последовал спокойный ответ. — Можешь тащить с собой демона или этого нашпигованного всяким дерьмом ублюдка Тейна. Попробуйте забрать то, что принадлежит мне по праву. Если сможете.

Науз

Весело потрескивал костер.

На шампурах жарилось мясо.

— Без этого никак? — хмурится Наоки.

— Расширение сознания — основа всего, — демон прихлебывает кофе из кружки. — Потом научишься сама влезать в трещины.

Хитрость в том, чтобы отыскать те самые трещины. По сути, речь идет о разломах, ведущих в межмирье. Встречаются разломы крайне редко, а в иных слоях их нет вовсе. В Столпе — есть. И ближайшая дверь в потустороннюю жуть расположена в окрестностях Тахланакана. Кто б сомневался — не зря Тенезверь выбрал этот город в качестве своей резиденции. Ох, не зря.

Наоки предстояло «расширить сознание», перебраться в собственную тень и начать путешествие, исход которого покрыт мраком неизвестности. Необходимый набор умений передался ей по наследству, но сделать первый шаг тяжело.

Верье не спешит.

Он понимает, что девушка никогда не делала ничего подобного.

В руках Наоки держала баночку из-под кофе, на дне которой лежали бутоны пейота. Округлые штуковины, напоминающие то ли винные пробки, то ли ядрышки грецких орехов.

— Жуй, — сказал Верье.

Наоки забросила один из бутонов в рот. Прежде она не слышала о пейоте, но догадывалась, что растение психотропное. Вкус был горьким, ощущалась некая затхлость. Девушка жевала бутон с отвращением, чувствуя, как постепенно немеет язык. Словно ешь солонину, горькую и противную, а потом остаются лишь волокна, переплетенные тугим комком. Вскоре началось слюноотделение, горечь отступила, а язык онемел еще сильнее.

Волокна пришлось выплюнуть.

— Што чепер? — пробормотала Наоки.

Голос изменился.

— Держи, — демон что-то швырнул через костер.

Наоки выхватила из воздуха металлическую флягу, к которой Верье потихоньку прикладывался последние десять минут. Кружку с кофе посланник Нижних Сфер поставил на плоский булыжник. Скрутив колпачок, Наоки поняла: внутри алкоголь.

Текила.

Демон решил ее споить?

Сделав обжигающий глоток, девушка завинтила крышку и поставила флягу рядом с собой.

— Не останавливайся, — сказал Верье.

Рот наполнился слюной, текила не помогла.

Наоки положила в рот следующий бутон и через силу продолжила жевать. Съев три кусочка неведомой хрени, она сделала еще один глоток текилы. Тем временем демон взял на себя обязанности по приготовлению шашлыка. Похоже, всё мясо достанется этому говнюку, подумала Наоки. Ее слегка подташнивало, но девушка справилась с рвотными позывами и съела еще несколько бутонов.

— Прополощи рот, — донеслось откуда-то справа.

В руке у нее оказалась пластиковая бутылка с водой. Наоки прополоскала рот и выплюнула остатки жидкости себе под ноги. Стало чуточку легче.

Силуэт господина Верье, расплываясь, двинулся сквозь ночь. Костер, звезды и ущербная луна придавали окружающему сюрреалистический оттенок. Вода в бутылке, которую девушка продолжала держать в правой руке, превратилась в расплавленное серебро, и эта субстанция заиграла всеми цветами радуги.

В голове воцарилась необыкновенная ясность.

Наоки вспомнила рекомендации посланника и посмотрела себе под ноги. Тень, очерченная луной, притаилась среди камней и ждала своего часа. Девушка всей душой потянулась к тени, представила, что ныряет в этот сгусток ожившего мрака, натягивает его на себя, словно одежду.

Ракурс изменился.

Наоки не сразу поняла, что происходит, а когда поняла, ей стало страшно. Она лежала на жестком каменном крошеве и снизу-вверх смотрела на собственное тело. Захотелось кричать, рот распахнулся в беззвучном мунковском вопле, но слова и эмоции застряли где-то в неведомых глубинах. Наоки попыталась шевельнуться, сесть или хотя бы перевернуть себя на бок.

Тщетно.

— Представь, что смотришь на мир через макушку, — прозвучал отстраненный голос демона.

Девушка попыталась.

И увидела тело господина Верье — прозрачное, словно ледяная скульптура в одном из северных городов СССР. Сквозь глыбу проступали звездные россыпи, а еще Наоки почудилось, что она видит косматые нити эфирных потоков, пронзающих ткань мироздания.

— Тебе не почудилось, — сказал Верье. — Ты их действительно видишь.

— Мысли читаешь?

— Иногда. В состоянии духа.

— Почему ты прозрачный?

— Мы находимся в астральном измерении. Ты видишь не столько сами предметы, сколько их проекции на физический план.

— А как мне сдвинуться с места?

Только сейчас Наоки сообразила: она по-прежнему не слышит собственный голос. Общение разворачивается в сознании.

— Возьми энергию из эфирных потоков. Заполни себя, приведи в движение скрытый потенциал. Забудь про мышцы и кости, их нет. Перемещайся усилием воли.

Легко сказать.

Наоки перенаправила три ближайших потока — они выглядели, как струйки тумана, стелющегося над остывающей пустыней и костром. Огонь, кстати, тоже изменился. Теперь Наоки наблюдала изнанку пламенеющих языков — серую, аморфную и не связанную с теплом. Фрагмент реальности просто выгорал, нарушая гармонию природы.

Эфир подпитывал Наоки, заполнял ее призрачное тело энергией, связывал с новой действительностью.

Забудь про мышцы и кости.

Наоки представила, что стоит в полный рост, возвышаясь