Писк - Роман Лагутин

— Чтоб меня. — проскрипел Андрей, но не успел отшатнуться назад.

Цепкие когтистые лапы мутированной крысы схватили его за голову и уволокли вглубь канализации. — Помогите. — его безумный вопль эхом растворился в далекой темноте.

По меньшей мере дюжина картонных коробок сгрудилась у входа в лабораторию, большинство из них уже были тщательно запечатаны скотчем, а те, что оставались открытыми, продолжали постепенно заполняться толстыми стопками различной документации, содержащей сведения, которые хоть как-то относились к многозначительным открытиям Анны.

Она, положив очередную кипу ценной макулатуры в ближайшую коробку, резко остановилась и прислушалась, обратив свой взгляд в пустоту — между своим носом и противоположной стеной. Пока она застыла в любопытстве, Иван продолжал сортировать бумаги.

— А ты точно уверена, что можешь все это себе забрать? — спросил он бывшую напарницу.

Анна, промолчав в ответ, продолжала неподвижно стоять. Ее слуховые рецепторы напряглись до предела, но именно слов Ивана она почему-то не слышала. Подобный слуховой эффект был схож с тем, как человек не замечает назойливое тиканье часов в темной тихой комнате.

Так и не дождавшись ответа, Иван обернулся, не надеясь увидеть подругу где-то поблизости. «Наверное, она, незаметно для него, вышла из лаборатории», — подумал он.

Но убедился в обратном. Женщина-генетик стояла, словно уличный столб, возле кучи своих коробок.

— Ты что, не слышала моего вопроса? — громко, но не грубо спросил Иван.

— Пожалуйста, помолчи немного, — обернувшись на миг, шикнула на него Анна. — Я что-то слышала.

Она на цыпочках приблизилась к двери и, положив ладонь на рукоятку, собиралась открыть ее, но ее кто-то опередил. В мгновение ока дверь в лабораторию резко распахнулась, приводя Анну в предынфарктное состояние.

На пороге возник изящный образ Сэлли, ее идеальная женская фигура отлично просматривалась даже под лабораторным белым халатом, который она подпоясывала тонким пояском.

— Господи! — выдохнула Анна. — После путешествия по канализации у меня мозги набекрень. Все какие-то подозрительные звуки мерещатся. — Помолчав, она подозрительно посмотрела в глаза белокурой девушки. — А ты, часом, не подслушивала ли под дверью? — спросила Анна улыбающуюся Сэлли.

— Есть такой грешок! — честно призналась та, проходя в центр лаборатории, по пути окинув взглядом гору коробок.

— Но зачем тебе это нужно, с каких пор тебя интересует наша работа? — хмыкнув, спросила Анна. — Не хочешь ли ты перевестись сюда? Тут как раз освобождается одно место.

— Нет, что ты, упаси Бог! Я посвятила свою жизнь флоре, а фауна меня, знаешь ли, не очень интересует.

— Ну, как знаешь, — пробубнила Анна, запечатывая наполненную коробку.

— Увидев тебя сегодня утром, я заподозрила неладное, — продолжала Сэлли. — И, судя по этой куче барахла и твоим словам, я точно не ошиблась.

— Жизнь — несправедливая штука, — процедила Анна, выпрямившись, и посмотрев на взволнованную Сэлли. — Те, кто купается в роскоши, не дают жить праведным людям. Пусть мудрецы больше зря не говорят, что миром правит равновесие, потому что это далеко не так.

Когда Анна закончила причитать, Сэлли не стала задавать дополнительных вопросов по этому поводу. Она была далеко неглупа и приблизительно поняла, откуда ветер дует.

— А что там насчет какой-то канализации? — осведомилась Сэлли. Признавайся, что ты там делала?

— О-о, об этом тебе лучше не знать, — вклинился в разговор Иван. Знаешь, поговорка есть одна: «Меньше знаешь, крепче спишь».

— Тогда ладно, — улыбнулась Сэлли. — Дополнительные проблемы мне не нужны, у меня насущных задачек хватает.

Иван одобрительно кивнул миловидной девушке.

Сэлли не торопилась уходить, она решила подсобить Анне с Иваном. До середины дня они полностью управились, но Анна задержалась в «Институте Г. И.» до вечера, чтобы подольше побыть с бывшими коллегами по работе. В конце трудового дня они все вместе собирались посидеть в новом ресторанчике, а затем недолго прогуляться под звездами, наслаждаясь свежим морозным воздухом.

С наступлением вечера почти все запланированные дела были выполнены, а те, на которые рабочего времени не хватило, автоматом перенеслись на следующий день, добавившись к новым обязательствам (обычно вся исследовательская работа в «Институте Г. И.» была расписана поминутно).

Иван инстинктивно взглянул на часы, а после не без радости объявил, что наступило долгожданное время для отдыха. Его слова не доставили Анне особой радости, ведь она с сожалением понимала, что прийти сюда завтра она уже не сможет.

— Так я и знала, что вы оба все еще здесь! — прозвучал возмущенный голос Сэлли.

Не так давно она оставила их наедине, отправившись к себе в лабораторию, справиться у своего напарника о самочувствии новых растений, а теперь вернулась, чтобы проверить свою догадку. — Мы же вроде бы собирались куда-то пойти после работы.

— Так оно и есть, — подтвердил Иван.

— Так почему же вы все еще здесь торчите?

— Мы как раз собирались уходить. Ведь так, Анна?

Анна с едва натянутой улыбкой кивнула головой.

— Не переживай, — понимая самочувствие подруги, произнес Иван. — Все будет хорошо. Я обещаю.

Пересекая порог лаборатории, и на ходу расстегивая свой белый халат, Иван повернул голову назад. Он сказал Анне, что позаботится о том, чтобы все ее документы, даже без предварительной проверки, в ближайшие дни доставили по нужному адресу. Забота, которую так яро проявлял Иван по отношению к ней в последние дни, ей, безусловно, нравилась, но это все ж таки не могло вернуть ей бывалую бодрость духа, ведь она лишилась самого дорога — своей любимой работы.

Перед тем как закрыть за собой дверь лаборатории, в которой Анна проработала многие годы, она с сожалением в последний раз посмотрела на многочисленные приборы и свой, такой родной, рабочий стол, на котором стоял ее верный помощник — добрый старый компьютер.

— Анна, ты идешь? — окликнул ее голос Сэлли.

— Да, — быстро ответила та и, закрыв дверь лаборатории, зашагала по хорошо знакомому коридору в направлении раздевалки.

Накинув теплую шубу на свои плечи и убрав в пакет сменный комплект лабораторной одежды, Анна тяжело вздохнула, а после ощутила неприятную горечь в горле, после которой появилось огромное желание пустить слезу. Но она не поддалась эмоциям. Сила ее характера не позволила ей раскиснуть, словно сгнивший огурец на грядке. Чтобы избавиться от неприятного чувства, она просто пообещала себе, что когда-нибудь обязательно вернется сюда.