Юлий Цезарь. Жрец Юпитера - Майкл Грант

Итак, Помпей держал путь в Египет. Несчастливый монарх этой страны, Птолемей XII Авлет, умер тремя годами ранее, а правящая группировка распалась на два враждебных лагеря, поддерживавшие двух соперничающих преемников царя. Это были его 15-летний сын Птолемей XIII и его сестра-невеста Клеопатра VII, 21 года. Их армии стояли лагерем друг против друга около Пелузия — города на Средиземноморском побережье к юго-востоку от современного Порт-Саида. Александрия была в руках Птолемея, или, скорее, его первого министра евнуха Потиния и военачальника Помпея по имени Ахилл. 28 сентября 48 года до н. э., когда судно Помпея приблизилось к чужому берегу неподалёку от храма Юпитера в Касиуме, на восточной границе Египта, Ахилл и два римских чиновника вышли ему навстречу и передали дружественное письмо от царя. Тогда, оставив свою супругу на борту корабля, Помпей ступил в лодку в сопровождении одного вольноотпущенника и трёх рабов. Как только гребцы направили лодку к берегу, один из римлян, некий Септимий, служивший под командованием Помпея во время войны с пиратами, нанёс ему удар кинжалом в спину. Тот упал на дно лодки и умер. Так власти Египта дали понять Риму, что они прекрасно понимают, кто стал победителем в гражданской войне, и продемонстрировали, что, хотя в своё время и снабдили Помпея кораблями, теперь они перешли на сторону победителя.

Всего четыре дня спустя Цезарь прибыл с острова Родос в Александрийскую гавань во главе небольшой армии, насчитывавшей 3200 пехотинцев и 800 всадников. Наставник царя Теодот, профессор риторики из Чиоса, вышел навстречу флагманскому судну. Он приветствовал Цезаря от имени Птолемея и преподнёс ему дары — кольцо с печаткой, ещё недавно принадлежавшее Помпею, и его голову, забальзамированную по приказу юного царя.

Сам Цезарь об этом эпизоде высказался достаточно сдержанно. Он написал только, что «узнал о смерти Помпея». Однако этот ужасный инцидент предоставил широкое поле для фантазии многочисленным авторам, которые красочно изображали благородное отвращение, охватившее Цезаря. На самом деле, скорее всего, им владели смешанные чувства. То, что произошло, было плохим прецедентом, ведь знатный римский лидер и военачальник был убит не римлянами, а чужестранцами, к тому же смерть Помпея могла привести к возобновлению военных действий на полях гражданской войны и повлечь за собой месть его сторонников.

Дотоле не отмщён ещё Помпей великий,покуда сердце Цезаря не пронзено клинкамивсех римских воинов[39].

Кроме того, Цезарь спешил в Египет, надеясь захватить Помпея живым. Помилование врага должно было стать кульминацией его хорошо продуманной программы милосердия, хотя для самого Помпея ничто не могло быть более оскорбительным. С другой стороны, смерть самого опасного врага, жизнь которого, как и жизнь Лентула, он не сумел спасти, если не прекращала гражданскую войну в целом, то значительно приближала её конец.

Однако преследование Помпея было не единственной причиной, заставившей Цезаря прибыть в Египет. Он по-прежнему нуждался в деньгах. Умеренная финансовая политика по отношению к восточным областям, которую он осуществлял после Фарсала, только обострила его желание прибрать к рукам сокровища Египта. Неисчислимые богатства Египетского царства были тем магнитом, который притягивал к себе не только Помпея, но и Цезаря. В частности, он утверждал, что страна задолжала Риму чрезвычайно большую сумму. Долг этот имел довольно странное происхождение. Цезарь и Помпей потребовали от Птолемея XII огромной компенсации за восстановление на престоле. Не располагая такой суммой, тот вынужден был обратиться за займом к богачу и финансисту Рабирию Постуму, которого впоследствии назначил министром финансов. Но, даже занимая этот пост, Рабирий утверждал, что царь не возвратил ему занятые деньги. Хотя существовали серьёзные сомнения относительно справедливости подобного заявления, Цезарь твёрдо решил истребовать у Египта эту сумму. После смерти Птолемея XII Цезарь снизил сумму долга примерно на половину, якобы проявляя милосердие по отношению к его наследникам, но такой шаг можно было считать просто насмешкой, потому что, даже уменьшенная вдвое, сумма оставалась непомерной. И именно за ней Цезарь теперь и прибыл. Он заявил, что нуждается в деньгах для содержания армии, не преминув напомнить египтянам, что, перед тем как убить Помпея, они оказывали ему существенную материальную поддержку.

Кроме того, Цезарь настаивал на том, что его вмешательство во внутренние дела этого якобы независимого государства обусловлено высокими моральными обязательствами. Он утверждал, что покойный египетский царь обращался в Рим с просьбой обеспечить гарантии выполнения его завещания, которое заключалось в том, чтобы на престол взошли двое его старших наследников. Это утверждение нельзя безоговорочно считать невероятным, поскольку, возможно, царь предчувствовал, что такой шаг будет лучшим способом избежать присоединения Египта к Риму. Цезарь, как он сам довольно лицемерно заявил, «более всего, как друг обеих сторон и как третейский судья, желал уладить споры в царском семействе». Выполнение этой задачи помогло бы с лёгкостью и вполне официальным путём извлечь необходимые деньги из египетской казны. То, что Цезарь вообще остался в Египте, вызывает удивление, хотя это легко объяснить. Он, безусловно, намеревался задержаться достаточно долго, чтобы получить деньги. Кроме того, гражданская война ещё не закончилась. Да и в любом случае Цезарь просто физически не имел возможности покинуть Египет в то время. Он прибыл туда в июле, если считать по современному календарю, а значит, впереди было два месяца, в течение которых выходить в море с этого побережья было чрезвычайно опасно из-за сильных северных ветров.

Итак, официально Цезарь прибыл в качестве третейского судьи в ответ на предполагаемую просьбу умершего царя. Для того чтобы продемонстрировать мирный и деловой характер своего визита, он сошёл на берег в сопровождении двенадцати ликторов, которые несли знаки отличия римского консула.

Но сценарий Цезаря оказался неподходящим для Александрии. Её жители сочли оскорбительным такое поведение иностранца в их независимом государстве. Высадившись на берег с таким крошечным отрядом и беспечно не скрывая своих намерений вмешаться в дела страны и истребовать долг, Цезарь вновь, уже в который раз, искушал судьбу. Тем не менее в ответ на его запрос юный царь направил к нему для переговоров первого министра Потиния. В ответ на требования Цезаря министр заявил, что у Цезаря, безусловно, найдутся более неотложные дела в других странах. Такой ответ был принят весьма враждебно, и Потиний предпринял ответный шаг — он устроил так, что стол монарха сервировали самым скромным образом. Теперь для всех должно было стать очевидным, что Цезарь не останавливается ни перед чем и даже на царскую посуду наложил руки.

Не прошло и нескольких недель, как Цезаря, обосновавшегося в Александрии в царском дворце, посетил ещё один визитёр. Это была сама Клеопатра, которая тайно пробралась через весь город. Согласно преданию, её пронесли, завернув в ковёр, — сюжет, который успешно эксплуатируется при производстве кинофильмов. Визит Клеопатры вполне объясним — Цезарь собирался выступить в роли третейского судьи, следовательно, он должен был видеть и её. Ещё когда Цезарь находился в Анатолии, Клеопатра направила ему письмо, а теперь, по словам историка Диона Кассия, «она считала, что очень важно встретиться с Цезарем лицом к лицу, так как свою внешность она рассматривала как самый серьёзный козырь в своей игре». Нельзя сказать, что Клеопатра была совсем незнакома с римскими лидерами. Она уже успела заинтриговать старшего сына Помпея, когда год назад тот прибыл в Египет за помощью. Цезарь, хотя и был значительно старше, представлял для царицы гораздо больший интерес и как мужчина, и как влиятельный римский политик. Цезарь также был очарован царицей. Хотя Клеопатра была отпрыском семейства, где браки между братьями и сёстрами стали традицией, её успех у Цезаря, безусловно, свидетельствует о несравненном обаянии царицы. Говоря словами Шекспира:

В то время как другие пресыщают,Она тем больше возбуждает голод,Чем меньше заставляет голодать[40].

Её интеллект и решимость также сыграли немалую роль в отношениях с Цезарем. Царица всю свою красоту, интеллект и вдохновение направила на то, чтобы возродить славу Египта. Клеопатра, единственная из своей происходившей из Македонии династии, знала язык страны, которой управляла. Она говорила и читала также на многих азиатских и африканских языках. Клеопатра, как и все македонцы, не могла не испытывать враждебных чувств к Риму, тем не менее союз с Цезарем был наилучшим доступным ей способом добиться своих целей.