Конт - Ирина Успенская

— Воротник! — закричал Искореняющий, до сих пор тихо слушающий гневную тираду Литины, сидя возле стола. — Яд в воротнике!

Виктория не думала, мозг получил команду, и натренированное тело попыталось ее мгновенно выполнить. Она бросилась вперед, хватая женщину за голову, не давая ей укусить край воротника, в котором был зашит яд. Литина сопротивлялась с отчаянием и силой обреченного, но вдвоем с ксеном им удалось оторвать воротник от платья и скрутить брыкающуюся женщину.

— Дура! — Алан размахнулась и влепил кирене пощечину. — Убивать себя из — за какого — то мудака!

В комнате наступила тишина.

— Из — за кого? — с любопытством спросил ксен, поправляя сбившуюся на спину сутану.

— Урода, козла, мудака, кретина, — перечислил конт. — Да, милая, я был таким. Но теперь, побывав на берегу реки Забвения, я изменился. Немножко.

Литина смотрела на Алана, словно увидела у него рога или нимб, кто его знает, что ей там причудилось.

— О! — радостно воскликнул ксен, до сих пор мучительно что — то вспоминая. — Слово «уррод» я слышал от Рэя, он им ругается. — Алвис довольно улыбнулся, переводя взгляд с конта на его супругу.

Виктория вылупилась на ксена, как на клоуна, так неуместно прозвучала эта фраза, а затем вдруг устало рухнула на кровать, закинув руки за голову. Ситуация была комична. Они только что спасли жизнь женщине, которая страстно желала ей смерти и избавиться от которой она мечтала с того самого момента, как открыла глаза в этом теле. Парадокс, да и только. Виктория сочувствовала Литине, прекрасно представляя, насколько беспросветной была ее жизнь. Выйти замуж в четырнадцать лет за садиста и извращенца, жить в страхе, ежедневно ожидая смерти, не снимая маску глупой забитой дурочки — это страшно и несправедливо.

— Кирена Литина, давайте через несколько дней решим, как нам жить дальше, — предложил конт слегка ошарашенной жене. — Вы только воздержитесь эти дни от убийства своего мужа, а я обещаю не приставать к вам со всякими глупостями.

— Можно подумать, у меня есть выбор, — обреченно произнесла женщина.

— Выбор есть всегда. Вы можете отправиться в тюрьму и на виселицу, а можете дождаться меня и поговорить, — как можно дружелюбнее улыбнулся конт.

Ну как можно на нее злиться? Она и так была слишком терпелива. Виктория уже давно бы утопила такого мужа в болоте. Но доверять женушке она тоже не собиралась.

На том и порешили. Ксен остался у Литины выяснять детали покушений, а конт отправился в тюрьму спасать верного Берта.

Настроение было отличное, отравитель найден, угроза устранена, и можно расслабиться. Подозревать супругу Виктория начала сразу, а сегодня просто пошла ва — банк. Обстоятельства сложились весьма удачно, нашелся повод обыскать комнату, хотя все пошло немного не так, как планировалось. Ну ничего, главное результат. Стоп! А кто же тогда сталкивал камень? И кто убил детей конта? У Литины был сообщник? Ладно, доверим расследование Искореняющему, а потом решим, что делать дальше.

Прихватив в сопровождающие одного из воинов, охраняющих вход в тюрьму, конт спустился в подземелье. Виктория ожидала увидеть нечто мрачное, грязное, с тяжелым запахом, но она ошиблась. И здесь была видна рачительная рука предыдущего хозяина. Камеры закрывались решетками, в коридоре горели факелы и гулял сквозняк. Берт нашелся в первой же камере, он сидел на соломе и грыз яблоки. А во второй камере конт заметил черное платье друиды. Он подошел ближе. Ворожея склонилась над лежаком и что — то тихо нараспев говорила.

У Виктории заныл желудок, хорошее настроение разом куда — то исчезло, стало неуютно и немного страшновато. Страшно заглянуть за спину друиды, страшно увидеть того, кто бесформенной кучей лежит на грубых досках. Она сжала зубы и, стараясь не шуметь, ступила в освещенную факелами камеру.

— Твою мать…

Ворожея подняла на конта лицо.

— Он отрезал ей ступни. Хорошо хоть, прижечь успели. Я затянула кости кожей и зашила, но не знаю…

— Выживет?

— Зачем ей жить? Они рабыня. Калека. Если только в портовый бордель продать, там любят уродок.

— Конт, — выталкивая вместе с хриплым дыханием короткие слова, прошептала несчастная. Молодая и, наверное, когда — то очень красивая, но сейчас ее лицо было сплошным опухшим синяком. — Кир… хозяин… господин… все сделаю… все, что угодно… ползать буду… нужник чистить… только не гоните. Девочка моя! Девочка у вас!

— Какая девочка? — растерялся конт, глядя на несчастную с болью и не желая верить собственным глазам.

— Дочку ее продали работорговцам. Она и побежала догонять, да в Выселях сказали, что ты купил девочку, — пояснила друида глухим голосом.

— Я? — Что — то она сегодня тупит, видать, день был слишком насыщенный.

— Кир Алан, это кто — то из малых, что с нашими пацанами отдали, — раздался из коридора голос Берта.

— Три годочка… беленькая… Аниська, — хрипя слова на выдохе, словно в бреду просила рабыня. — Моя малышка… единственная моя… кровиночка… родненькая… Как же она без меня? Не разлучайте!

— Все будет хорошо, — буркнул конт и пулей выскочил из камеры.

Это невыносимо! Просто невыносимо! Грудь разрывало от боли, от чужой боли, которую она никогда не может забыть.

Конт выбежал на улицу, стал у стены, упершись в неё руками и лбом и замер, тихо матерясь по — русски.

Спустя несколько минут он подозвал к себе Берта, переминающегося в стороне и шмыгающего носом.

— Пусть её разместят в пристройке. Если в тюрьме есть еще рабы, выпусти. Скажи друиде, чтобы присмотрела за ними. И найди ее дочь! Только не тащи ребенка, пока она в таком состоянии. Пусть ее помоют, переоденут, тогда. Чтобы не испугать девочку.

Берт ушел, а Виктория так и стояла у стены, глядя на небо и жадно хватая ртом прохладный воздух. Голова была пуста, но она никак не могла согнать с глаз влажную пелену, в которой плавало избитое молодое женское лицо. Здесь ее и нашел брат Алвис.

— Кир Алан, у меня плохие новости.

— Кто бы сомневался! — попытался иронизировать конт.

— Кирена Литина не причастна к смерти ваших ублюдков, и она не знает, кто сталкивал камень с горы.

— Ты ей веришь?

— Искореняющим не лгут, кир Алан.

Виктория кивнула. Она так и думала. Иначе было бы слишком просто.

— Брат Искореняющий, завтра мы едем на охоту, но перед этим мне бы хотелось исповедоваться, — с кровожадной улыбкой повернулся к ксену Алан.

— Прямо здесь?

Ого! В голосе ксена удивление?

— Прямо сейчас!

— Я слушаю вас, кир Алан.