Витязь - Алексей Витковский

А время условленное подошло. И Ререх уже вышел искать своего воспитанника. На счастье Ольбарда, прошел-таки малый снежок и место, где он с лыжни спрыгнул, подзасыпало слегка. Но и этой удачи мало было. Любой охотник, не говоря о таком воине, как Ререх, чувствует, входя в чащобу, если его там поджидают. Зверь ли, человек ли – неважно. Поэтому нужно слиться с лесом, с ветром, гуляющим в кронах деревьев, со снегом, лежащим на ветвях, слиться с их сонным, дремотным духом, раствориться среди тьмы мелких звериных душ, наполняющих чащобу. Просить их, как он просил перепуганного лиса, не серчать, а помочь, спрятать человека. Молодой князь знал, как это проделывать, с детства, – без такого умения и охота не охота, да и Ререх, в свою очередь, обучил его нескольким хитрым уловкам.

Фигура наставника объявилась на лыжне почти совершенно беззвучно. Ререх шел по следу широким накатом, держа рогатину поперек тела, там, где это позволяла ширина тропы. Для опоры он ее не использовал. За плечами воина торчал изогнутый рог боевого лука с наставленной тетивой. Тихо-тихо поскрипывал снежок под лыжами… Ольбард чуял, как катится на него по лесу широкая, подобная морской волне, стена. Как она обнимает деревья и кустарники, просеивает сквозь себя мелкую живность и птиц, – ищет. Князь затаился, наблюдая за наставником уголком глаза. Прямо взглянуть – враз сгубить все труды. Даже самый твердолобый человек почует неладное, ежели на него в упор долго пялиться. Уж Ререх-то не таков – враз откроет! А волна, которую наставник пустил по лесу, катилась все ближе и ближе. Вот надвинулась совсем вплотную, захлестнула… На ветке сидела большая рысь, заметила человека, подобралась. Человек опасен – она знала это, особенно такой, от которого веет неукротимой силой. Рысь предпочла остаться на месте. Будет другая добыча.

Ререх остановился на лыжне. Он внимательно осмотрел кроны деревьев и заметил пятнистый звериный бок, скрывающийся за упавшей лесиной, косо висящей на ветвях соседних деревьев. Прочел нехитрые звериные мысли, усмехнулся в усы и побежал дальше. Места, где князь спрыгнул с тропы, он не заметил.

Погодив, пока схлынет волна, Ольбард слегка расслабился. Теперь оставалось ждать, сколько времени понадобится Ререху, чтобы разгадать его загадки. Он надеялся, что достаточно запутал след, хотя и не сомневался, что наставник его все одно найдет. Главное – чтобы не слишком скоро… Конечно, Ререх мог найти его по-другому. Достаточно ему просто открыться истинному, сияющему миру да уловить звон душевных струн, который у всякого человека свой… Но такой способ он использовать не станет. Так ищут потерянного или попавшего в беду друга, так же можно найти и человека, которого хотя бы однажды ты видел и говорил с ним, хоть второе гораздо труднее. Но к умению заметать, путать следы это не имеет отношения. Тот, за кем ты тропишь след[79], совсем не всегда тебе знаком, как и тот, кто по какой-то причине станет тропить след за тобой…

Князь обернулся, чтобы взглянуть на своего союзника. Крупная рысь, затаившаяся на поваленной ветром лесине, блеснула янтарными глазами. «Спасибо, брат воин», – Ольбард улыбнулся. Рысь моргнула, словно приняла благодарность, и канула вниз с заснеженного ствола.

Оставшись один, он приготовился ждать, осторожно слушая лес и борясь с искушением другим, горним зрением взглянуть на то, как Ререх двигается по его следу. Легко ли даются ему загадки? Но терпение – достоинство воина. Молодой князь ждал… И вдруг услышал скрип снега под лыжами совсем с другой стороны. Кто-то шел прямо по снежной целине, не особенно таясь. В первый миг Ольбард решил было, что Ререх на самом-то деле раскрыл его, но решил потешиться, обойти с другой стороны, пугнуть… Но тогда он таился бы, да и ощущение от идущего человека было совсем другое. Этот шел сторожко, но не слишком, явно не ожидая подвоха. Шаг был тяжелый, и когда человек показался среди деревьев, стало ясно – почему. Охотник возвращался с промысла, и его пояс сплошь был увешан звериными тушками. Кроме пушных зверей Ольбард разглядел там еще пару зайцев и глухаря. Видать, ловушки осматривал весин. То, что это весин, князь узнал по оружию да одеже.

Охотник заметил Ольбардову лыжню и приостановился, осмотрел след, потом глянул туда, где скрылся Ререх. «Направление счел с первого взгляда. Молодец!» Ольбард затих на своей ветке, вновь растворяясь в лесной тиши. Весин встревоженно покачал головой и изменил направление, решив, видимо, не пересекать чужую лыжню. Новый путь его пролегал почти под убежищем молодого князя. Тот затаился и почти перестал дышать. Весин прошел мимо. «Хвала богам!» Ольбард уже вздохнул было облегченно, когда из-за давешней лесины к весину метнулась пятнистая молния. Рысь нашла-таки себе добычу по силам.

Копье отлетело в сторону, когда хищник сшиб человека с ног. Тот извернулся, пытаясь сбросить с себя зверя, но мешали добытые тушки и лук за спиной. Но и рыси лук мешал добраться до шеи охотника, чтобы вонзить в нее клыки. Человек отчаянно боролся, в руке его оказался длинный нож. Рысь с ревом когтила его волчий полушубок, выдирая клочья меха и мездры. Снег окрасился кровью. Все это случилось в считанные удары сердца. Князь еще надеялся, что весин справится сам и не надо будет выдавать себя, помогая ему… И тут с охотника слетела шапка. Тугая, по-весски золотая коса развернулась на снегу. Девушка!

Ольбард горностаем слетел с дерева. В этот же миг далеко в лесу Ререх бросил распутывать след и вихрем помчался назад. Без причины воспитанник не выдал бы себя так явно!

Князь в два прыжка оказался рядом с воющим и рычащим клубком тел. Голыми руками ухватил хищника за загривок и рывком оторвал от весинки. Тяжелое тело в его руках забилось, изворачиваясь, стараясь достать когтями. Но он, развернувшись, швырнул его далеко в сторону и выхватил из-за плеча меч. Рысь упруго приземлилась и рванулась вперед, обезумев от ярости. Мощное тело ее распласталось в полете, длинные лапы грозили когтями… И вдруг, словно ударившись о стену, хищник завис в воздухе и упал в снег. Спина его выгнулась, шерсть стояла дыбом, свирепый рев рвался из пасти… Но рысь не двигалась с места. Их с князем разделяли всего два шага. Ольбард стоял, вытянув ладонью вперед безоружную левую руку. Лицо его побледнело от напряжения. Впервые в жизни молодому князю удалось остановить зверя брошенным в него Словом. Он не хотел убивать. Этот зверь недавно помог ему… Рысь шипела, яростно глядя на него холодными желтыми глазами, но нападать передумала. Ее взгляд обвинял. «Лишил добычи! Такова человечья благодарность!»

Девушка за спиной со стоном поднялась на ноги, и тут же заскрипел натягиваемый лук.

– Брось! – сказал князь по-весски. – Не смей стрелять! Лучше дай сюда глухаря.

Охотница помедлила, но сделала как говорил. Ольбард подхватил тяжелую птицу и, осторожно шагнув вперед, положил в снег. Хищник напрягся, когда он приблизился, но не попытался напасть – слово крепко держало его.

– Прими подарок, лесной брат, – сказал князь, отступая назад. – Не держи обиды.

Рысь, помедлив, обнюхала приношение. Снова недоверчиво посмотрела на князя – не обманет ли? Человек не двигался. Тогда хищник, тихо мяукнув, схватил птицу и быстро скрылся среди деревьев.

– Ты ведун? – голос весинки звучал хрипло. Князь обернулся и взглянул ей в глаза. Небесно-голубые, с той хрустальной прозрачностью, какая обычна лишь для чудских народов. Девушка закашлялась, на ее руках он увидел кровь. Но стояла она твердо и падать, как видно, не собиралась. Сильна! Мягкие черты лица, брови густые, темней, чем волосы, а губы… таких губ Ольбарду еще не приводилось видеть. Ярких, четко очерченных, казалось хранящих едва уловимую улыбку. «Ох-хороша!»

– А я тебя знаю, – сказала весинка, в свою очередь рассматривая его. – Ты князь Белозерских Русов, Синеус. – Она указала на его крашенные синим усы и чуб. Ольбард только теперь сообразил, что тоже потерял шапку. – Меня зовут Вениайне, дочь Сорки Быстрой Стрелы, вождя рода Росомахи. Чем я могу отблагодарить тебя за спасение моей жизни? Мой род богат и силен…

– Все есть у князя русов. Ни о чем не хочу просить тебя, кроме одного. Пойдешь ли замуж за меня, золотоволосая Вениайне, дочь вождя?

Глаза девушки широко распахнулись. Она улыбнулась, и сердце Ольбарда затопило жаром.

– Вижу я, князь русов, ты быстр не только в бою… Неужто всем девушкам ты в первый же миг говоришь эти слова?

Он улыбнулся в ответ:

– Нет, Вениайне, допрежь того ни одна их не слышала. Ужели ты думаешь, что праздны речи мои или краса твоя того не достойна? Так пойдешь ли за меня?