Когда Солнце было богом - Зенон Косидовский

Окончательно опроверг газетную утку немецкий египтолог профессор Штейхдорф. В брошюре, изданной в 1933 г., он подробно остановился на каждом отдельном случае смерти и доказал, что многие названные газетами лица не имели никакого отношения к гробнице Тутанхамона. Ученый пришел к выводу, что всю эту историю в погоне за сенсацией высосали из пальца репортеры бульварной прессы.

 У КОЛЫБЕЛИ ЭГЕЙСКОГО МИРА

В XIX в. археология как наука еще не знала собственных, точных методов исследования. Она делала в то время первые, неуверенные шаги. Даже самые выдающиеся археологи зачастую не имели специальной подготовки, изыскания вели на свой страх и риск, не заверен ботясь о разработке  научного метода; более того, среди них встречались люди вообще не получившие никакого образования. И тем не менее они совершили эпохальные открытия, воскресив, казалось бы, навсегда канувшие в небытие богатые культуры, города, храмы и дворцы, замечательные произведения искусства, известные только по упоминаниям в древних легендах, мифах и поэмах, в существование которых большинство историков не верило, считая их просто выдумкой.

Почему эти люди вступили на путь археологических изысканий? Были среди них, безусловно, и обычные авантюристы, которые ставили перед собой прозаическую цель: обеспечить себе легкую жизнь за счет найденных сокровищ. Таких, как правило, ожидало разочарование, но даже если им удавалось что-либо открыть, они оставались неизвестными - грабители утаивали сокровища, чтобы себя не выдать. Однако были и мечтатели. Захваченные раз и навсегда какой-то одной идеей, они с потрясающим упорством осуществляли свои на первый взгляд фантастические замыслы и оставались глухи к насмешкам окружающих. В большинстве случаев то, что принималось за нелепые причуды, в результате оказывалось безошибочным инстинктом, который вел их прямой дорогой к сенсационным открытиям. Эти мнимые неучи были по существу незаурядными людьми, наделенными живым, творческим умом, они обладали сильными, страстными характерами, нечеловеческой работоспособностью, а также непоколебимо верили в правильность своих намерений.

Представителем этого типа исследователей был Генрих Шлиман (1822 - 1890), один из самых выдающихся археологов XIX в. Его биография настолько ярка и необычна, что кажется взятой из приключенческого романа; если бы какой-нибудь писатель придумал все, что довелось пережить этому человеку, то автора бы неминуемо обвинили в излишней игре воображения.

Отец Шлимана был бедным протестантским пастором в небольшом немецком городке Макленбурге. После смерти жены на его руках осталось шестеро детей. Семья жила очень бедно, отчасти по вине старого священника, слишком часто заглядывавшего в рюмку. Нетрудно себе представить ту обстановку, в которой Генрих провел первые годы своей жизни.

Но старый Шлиман выделялся среди довольно серых людей своего круга страстной любовью к Гомеру, и эту любовь привил Генриху уже в раннем детстве. Гомонящая детвора и вечно полупьяный пастор часто упоминали имена Агамемнона, Ахиллеса, Одиссея и Менелая, словно они были близкими друзьями их семьи.

В 1829 г. семилетний Генрих получил в подарок «Всеобщую историю» Жеррера, прекрасную книгу с великолепными иллюстрациями. Склонив кудрявую голову, мальчик особенно долго и сосредоточенно рассматривал рисунок, изображавший горящую Трою, которую покидал Эней, неся на спине своего немощного отца Анхиса. Но послушаем, как вспоминает об этой минуте сам Генрих в своей книге «Илион»:

«- Отец, спросил мальчик, - разве ты не говорил мне, что Трою разрушили, сравняв ее с землей?

- Да, говорил…

- И ничего от нее не осталось?

- Совершенно ничего…

- Но Жеррер, наверно, видел Трою, иначе как же он мог ее нарисовать?

- Генрих, но ведь этот рисунок - фантазия художника.

Мальчик на минуту задумался, а затем снова спросил:

- Отец, а у Трои были действительно такие огромные крепостные стены, как на этом рисунке?

- Вероятно, да.

- В таком случае,- с радостью воскликнул мальчик,- они не могли исчезнуть без следа, остатки этих стен должны находиться где-то под землей. О, как бы я хотел откопать их! Отец, я когда-нибудь поеду туда и откопаю их!

Старый Шлиман, утомленный вопросами ребенка, только буркнул в ответ:

- Меня бы это совсем не удивило… А теперь сиди тихо, я хочу немного поспать».

Маленький Генрих очень тянулся к знаниям, но нищета все чаще стала заглядывать в их дом. Поэтому уже в 14 лет мальчику пришлось бросить школу и пойти в подручные к приказчику бакалейной лавки в городе Фюрстенберге.

Он проработал там более пяти лет, продавая селедку, водку, молоко и соль, подметая лавку и таская непосильные тяжести.

«Я гнул спину, - пишет в своих воспоминаниях Шлиман, - с пяти часов утра до одиннадцати вечера, не имея ни минуты свободного времени, чтобы чему-нибудь научиться».

Однажды в лавку вошел неверными шагами, будучи крепко навеселе, известный в городе чудак, мельник Нидергоф. Когда-то он был пастором, но за пьянство церковные власти лишили его духовного сана.

Покачиваясь, пьяный посетитель встал, словно актер, исполняющий героическую роль, и на греческом языке начал скандировать Гомера. Генрих, правда, ничего не понимал, но певучесть гекзаметра подействовала на него как упоительная экзотическая музыка. Он слушал с горящими глазами и не мог насытиться чарующим ритмом неизвестного ему языка. Чтец несколько раз пытался прервать декламацию, но Генрих дрожащей рукой вытаскивал из кармана последние гроши, покупал ему водки и просил продолжать. Очарование этой минуты прервал неожиданно появившийся хозяин лавки, который выставил пьяницу за дверь.

С тех пор мальчик только и мечтал о Гомере, а высшим счастьем ему представлялось знание греческого языка. С ровесниками он говорил лишь о Трое и о своем намерении когда-нибудь отправиться на поиски ее руин. Дело дошло до того, что вся молодежь городка, считая Генриха отчаянным чудаком, стала осыпать его насмешками. Одна только дочка соседа-крестьянина Минна Мейнке, отнеслась серьезно к замыслам Генриха и внимательно слушала его мечтательные излияния.

Вскоре они поклялись друг другу в вечной любви и обещали пожениться, когда вырастут. В свободное время Генрих и Минна часто ходили к средневековому замку Анкерсхаген. Народная легенда гласила, что в этом замке рыцарь-разбойник Геннинг фон Гольшгейн спрятал несметные сокровища, награбленные на больших дорогах у путешествующих купцов. Генрих решил найти эти сокровища и, получив за них деньги, отправиться на розыски троянских руин.

Тем временем отношения в семье ухудшились до такой степени, что юноша уже не мог оставаться дома. Тогда он поехал в Гамбург и нанялся на работу к одному торговцу бакалейными товарами. Но обязанности мальчика на побегушках на этот раз оказались ему не по силам. Однажды, когда Генрих поднимал бочку с сельдью, у него хлынула горлом кровь. Генриху пришлось искать другую работу.

Как раз в это время в Венесуэлу отплывал грузовой парусный бриг «Доротея». Недолго думая, Шлиман пошел к капитану судна и нанялся корабельным юнгой. В открытом море их захватил жестокий шторм, бриг стал тонуть. Генрих и еще восемь матросов оказались в спасательной шлюпке. Девять часов носили их по морю бурные волны, пока не выбросили, наконец, на голландский берег. Потерпевшие кораблекрушение были страшно измучены, и их поместили в одну из больниц Амстердама.

Придя через несколько дней в себя, Генрих стал думать о работе. После долгих поисков он, наконец, нашел место рассыльного у одного голландского судовладельца. На этот раз юноша решил разумнее распределять свое время, и в свободные минуты стал изучать иностранные языки. С тех пор половину мизерного заработка он тратил на учебники. Жил Генрих на чердаке, где мерз зимой, а летом задыхался от жары.

Необычная это была учеба. Юноша вслух читал отрывки из книг или диалоги из самоучителя до тех пор, пока не заучивал их наизусть. Сколько неприятностей он имел из-за этого! Соседи постоянно жаловались на него хозяину дома, который дважды отказывал ему в жилье.

Вскоре выяснилось, что Генрих обладает исключительными способностями: на изучение одного языка ему требовалось не больше шести недель. Через год он свободно говорил и правильно писал на английском, французском, голландском, испанском, португальском и итальянском языках.

Как-то раз он явился к судовладельцу Шредеру и попросил взять его на должность бухгалтера. Когда изумленный хозяин фирмы убедился, что этот бледный, несмелый и невзрачный на вид юноша свободно владеет семью языками, то немедленно принял его на работу.