Скрижаль последнего дня - Джеймс Беккер

В Париже, перед тем как пересесть на рейс до Лондона, Декстер улучил время, чтобы наскоро перекусить. Он почти ничего не ел с самого утра и с некоторым удивлением обнаружил, что, как только оказался хотя бы на время в безопасности, то ощутил зверский аппетит. Ранним вечером он уже был дома, в Петуорте. Перед ним на столе лежала небольшая продолговатая карточка, а возле локтя стоял большой стакан виски.

Декстер решил, что не будет сразу звонить Чарли Хокстону, а выждет часик-другой. Прежде необходимо сделать несколько фотографий доставшейся такой ценой карточки, а затем попытаться выяснить, почему его клиент так жаждал завладеть глиняной дощечкой.

34

Приближалась ночь, а колдующие над ноутбуком в номере отеля Бронсон и Анджела, казалось, зашли в тупик.

Глиняная дощечка из парижского музея довольно легко раскрыла свои тайны. Всего за несколько минут Бронсон перевел французские слова на английский и записал их на листе бумаги. Но вот каирская дощечка оказалась крепким орешком. Исследователям удалось найти в архивах музея всего лишь одну фотографию, да и та была очень бледной и нечеткой.

В течение нескольких часов они пытались сопоставить значки с надписи на каирской дощечке с буквами шрифта Эстрангело, но работа эта была скучной и утомительной, а особого прогресса добиться не удалось.

— Я думаю, — глядя на картинку на экране, произнесла Анджела, — что этот снимок был сделан с одной только целью: иметь возможность предварительно идентифицировать предмет. Вероятно, всякий поступающий в музей артефакт фотографируют, просто для того чтобы он остался в базе данных. А уж для исследовательских целей, для перевода надписей, я полагаю, делаются отдельные снимки на фотоаппарате с большим разрешением и при гораздо лучшем освещении.

— Но ты можешь хоть что-нибудь здесь понять? — спросил Бронсон.

— Да, но, пожалуй, только половину слов в трех верхних строках. Все остальное настолько размытое, нечеткое, что извлечь оттуда практически нечего.

Больше часа Анджела и Бронсон корпели над изображением дощечки, пытались максимально точно перенести на бумагу незнакомые закорючки неведомого арамейского текста. Когда работа была завершена, Анджела загрузила результаты в онлайн-переводчик.

— Ну и что же мы имеем? — Она отодвинулась наконец от ноутбука, откинулась на спинку стула и расправила затекшие члены.

— А не принести ли мне чего-нибудь выпить? — предложил Бронсон. — Конечно, я имею в виду алкоголь.

— Я бы с удовольствием выпила джина с тоником. Желательно в большом стакане, и не жалей льда.

Бронсон вышел из номера и через несколько минут вернулся с подносом и двумя высокими стаканами, в которых весело позвякивали кубики льда. Напитки он поставил на низкий туалетный столик и вернулся на свое место на краешке кровати.

— Спасибо, ты настоящий друг, — поблагодарила Анджела, взяла стакан и сделала большой глоток. — Так оно лучше. Ну-с, что у нас получается?

— Я выписал все слова, какие удалось перевести, и набросал схематичные рисунки каждой дощечки, — ответил Бронсон. — Если какие-то слова мы не разобрали, я оставлял пустое место. Так нам будет легче ориентироваться в тексте.

Он положил на стол перед Анджелой лист формата А4, и они вдвоем склонились над ним. На бумаге Бронсон нарисовал три прямоугольника приблизительно одинакового размера и в каждом записал английский перевод арамейских слов в точно таком порядке, как они были размещены на глиняных дощечках. Результат получился отнюдь не обнадеживающим.

— Первой, — пояснил Бронсон и указал на один из рисунков, — идет дощечка из Каира. Она находится вверху и слева, если мы принимаем твою гипотезу о четырех дощечках и кресте посередине.

Как они и предполагали, пустых мест было значительно больше, чем переведенных слов:

мы … … месте … были

внутреннюю … … … …

… храма свиток … нашей

… … … … … …

… … … … …

… … … … … …

— Но поскольку, — продолжил Бронсон и передал Анджеле второй листок, — в арамейском языке принята запись справа налево, слова должны следовать вот в таком порядке.

На новом листе он записал те же слова, но только справа налево, также оставляя место для еще не переведенных слов, кроме трех последних строчек, которые пока что целиком не поддавались расшифровке:

были … месте … … мы

… … … … внутреннюю

нашей … свиток храма …

— М-да, от этого ни черта не стало легче, — пробурчала Анджела и снова вернулась к изучению первого листа.

— Это дощечка О'Конноров, — пояснил Бронсон.

— Бэверсток смог перевести из этой надписи всего восемь слов, — напомнила Анджела. — Что касается второй строчки здесь, она хоть и переведена целиком, лично я все равно не улавливаю ни малейшего смысла.

… … … … …

и четыре дощечки Ир-Цадок против исполнить

… … … … …

… … … … …

… … … … … …

локтей … … … свитков

— Аналогично, — сказал Бронсон. — Даже если мы расположим слова в правильном порядке.

… … … … …

исполнить против Ир-Цадок дощечки четыре и

… … … … …

… … … … …

… … … … … …

свитков … … … локтей

Наконец последний прямоугольник, в который был помещен текст с дощечки из парижского музея, выглядел так:

чтобы в конца поселением свиток бен

нашу камня Секаха забрали нашу

вера шириной Иерусалиме серебра месте и

сохранить алтаре мы пещере завершено

слава великому резервуаре мы теперь

захватчиков и из что последний

— А вот та же самая надпись, но уже в прочтении слева направо.

бен свиток поселением конца в чтобы

нашу забрали Секаха камня нашу

и месте серебра Иерусалиме шириной вера

завершено пещере мы алтаре сохранить

теперь мы резервуаре великому слава

последний что из и захватчиков

— Знаешь, я должен согласиться с Бэверстоком. Это действительно самая натуральная тарабарщина, — признался Бронсон. — Ты хоть что-нибудь здесь понимаешь?

В ответ Анджела только тяжело вздохнула.

— Ничегошеньки. Однако какой бы шифровальной системой ни пользовался автор этих надписей, она должна быть относительно простая. Я хочу сказать, что в то время просто не существовало чересчур мудреных шифров. Похоже, мы чего-то не замечаем, чего-то вполне очевидного. Единственное, в чем можно быть уверенным: Бэверсток оказался прав насчет Кумрана.