Мы – русские! Суворов: Жизнь, слова и подвиги великого русского полководца А.В. Суворова - Георгий Гупало

Вот мое заключение: пока генерал Бонапарт будет сохранять присутствие духа, он будет победителем. Великие таланты военные достались ему в удел. Но ежели, на несчастье свое, бросится он в вихрь политический, ежели изменит единству мысли – он погибнет.

Остальным сдающимся давай пощаду: грех напрасно убивать. Они такие же люди.

Оттеснен враг – неудача. Отрезан, окружен, рассеян – удача.

Победителю прилично великодушие.

У неприятеля те же руки, да русского штыка не знают.

Французам, а особливо неаполитанской коннице, кричать «Пардон», чтобы оная к нам переходила.

Французы горячи, им жарко: побили их много, сберечь трудно.

Французы – нарушители общей тишины и враги общего спокойствия. Французы отвергли Христа Спасителя, они попрали законное правительство. Страшитесь их разврата… Вы были счастливы верой – храните ее. Дорожите совестью своей: да не упрекнет она вас в том, что вы были сопутниками утеснителей веры и прав народных. Бегите от лжеучителей.

Бдение начальника – лучшее спокойствие подчиненных. Прозорливость оного побеждает нечаянности.

Генералу необходимо образовывать себя науками.

Командиру необходимо непрерывное образование себя науками с помощью чтения.

Необходимо, чтобы войска предводителя своего разумели.

Научись повиноваться, прежде чем повелевать другими.

Начальник на войне не должен себя ничем связывать, а поступать соответственно обстоятельствам и всегда быстро.

Обучение нужно, лишь бы с толком и кратко. Солдаты его любят.

От строгости до жестокости пол сажени, пол-аршина, пол вершка, пол-пол вершка.

Полная мочь избранному полководцу.

Свой пай съедай, а солдатский солдату отдавай.

Храни в памяти имена великих людей и в своих походах и действиях с благоразумием следуй их примеру.

Последуй Аристиду в правоте, Фабрициану – в умеренности, Эпаминонду – внелживости, Катону – в лаконизме, Юлию Цезарю– в быстроте, Тюренну – в постоянстве, Лаудону в нравах.[29]

Не употребляйте команды «стой». А в сражении: «нападай», «руби», «коли», «ура», «барабаны», «музыка».

Тщательно обучай подчиненных тебе солдат и подавай им пример.

Непрестанное изощрение глазомера сделает тебя великим полководцем.

Ночные поражения противников доказывают умение вождя пользоваться победой не для блистания, но для постоянства.

Без честолюбия, послушания и благонравия нет исправного солдата.

Зри в части – семью, в начальнике – отца, в товарище – родного брата.

Нужное солдату полезно, а излишнее вводит в роскошь – мать своеволия.

Сам погибай, а товарища выручай. За убитых Церковь Бога молит!

Солдат дорог. Береги здоровье, чисти желудок, коли засорился. Голод – лучшее лекарство.

Солдату надлежит быть здорову, храбру, тверду, решиму, правдиву, благочестиву.

Баталия мне покойнее, нежели лопатка извести и пирамида кирпичей.

Богатство мое состоит в жалованных бриллиантах и наделанных в Санкт-Петербурге мундирах да серебряных ложках, выписанных недавно из Москвы.

В письме Вашем… употреблено на мой счет слово «отступление». Отвечаю, что не знал его во всю мою жизнь, как не знал и оборонительной войны, стоивший в начале кампании только в Тироле жизни свыше 10 000 человек, чего мы за всю итальянскую кампанию не потеряли…

Да я ж служил за дьячка, пел басом, а теперь поеду петь Марсом.

Ваша кисть изобразит черты лица моего – они видны. Но внутреннее человечество мое сокрыто. Итак, скажу вам, что я проливал кровь ручьями. Содрогаюсь. Но люблю моего ближнего. Во всю жизнь мою никого не сделал несчастным. Ни одного приговора на смертную казнь не подписал. Ни одно насекомое не погибло от руки моей. Был мал, был велик. При приливе и отливе счастья уповал на Бога и был непоколебим.

Возьми себе в образец героя древних времен. Наблюдай его. Иди за ним вслед. Поравняйся. Обгони. Слава тебе! Я выбрал Цезаря. Альпийские горы за нами. Бог перед нами. Ура! Орлы российские облетели орлов римских.

Доброе имя должно быть у каждого честного человека, лично я видел это доброе имя в славе своего Отечества. Мои успехи имели исключительной целью его благоденствие.

Жизнь столь открытая и известная, какова моя, никогда и никаким биографом искажена быть не может. Всегда найдутся неложные свидетели истины, а более всего я не требую того, кто почтет достойным трудиться обо мне, думать и писать. Сей есть масштаб, по которому я желал бы быть известным.

Ищите истинной славы, идите по следам добродетели. Последней я предан, а первую замыкаю в службе Отечеству.

Мне солдат дороже себя.

Если б я не был полководцем, то был бы писателем.

Кабинет мне предписал более крепостей не брать.

Каменский знает воинское дело, но оно его не знает, Суворов не знает воинского дела, да оно его знает, а Салтыков ни военного дела не знает, ни оно его не знает.[30]

Моя тактика: отвага, мужество, проницательность, предусмотрительность, порядок, умеренность, устав, глазомер, быстрота, натиск, гуманность, умиротворение, забвение…

Лучше голова долой, нежели утратить свою честь. Смертями пятьюстами научился смерти не бояться.

Никогда самолюбие, чаще всего порождаемое мгновенным порывом, не управляло моими действиями, и я забывал себя, когда дело шло о пользе Отечества.

Пудра не порох, букли не пушка, коса не тесак, а я не немец, а настоящий русак.

О матушке Екатерине может говорить Репнин – всегда, Суворов – иногда, а Каменский – не должен говорить никогда.

Правда, я не много общался с женщинами. Но, забавляясь в их обществе, я соблюдал всегда почтение. Мне недоставало времени заниматься с ними, и я страшился их. Женщины управляют здешней страной, как и везде. Но я не чувствовал в себе достаточной твердости защищаться от их прелестей.

Титулы мне не для меня, но для публики потребны.

Почитая и любя нелицемерно Бога, а в нем и братий моих, человеков, никогда не соблазняясь приманчивым пением сирен роскошной и беспечной жизни, обращался я всегда с драгоценнейшим не земле сокровищем – временем – бережливо и деятельно, в обширном поле и в тихом уединении, которое я везде себе доставлял. Намерения, с великим трудом обдуманные и еще с большим исполненные, с настойчивостью и часто с крайнею скоростью и неупущением непостоянного времени. Все сие, образованное по свойственной мне форме, часто доставляло мне победу над своенравной Фортуной. Вот что я могу сказать про себя, оставляя современникам моим и потомству думать и говорить обо мне что они думают и говорить желают.