Между страхом и восхищением: «Российский комплекс» в сознании немцев, 1900-1945 - Герд Кёнен

Паке же, напротив, остался. И выбор этот был не просто прагматическим. С большевиками или без них — для него судьба Германии решалась в России.

Последний «большой план» Парвуса

В конце июля и в самом начале августа 1918 г. Паке провел решающие переговоры о проекте создания трансконтинентальной информационной организации Парвуса, суть которого заключалась в иллюзорной попытке политико-информационного захвата России изнутри.

За фантастическую сумму в 200 млн. марок, которую Гельфанд запросил в Берлине в начале июня 1918 г., он собирался «взять под наш контроль все русское газетное дело». Для этого, полагал он, необходимо основать заново или возобновить не менее 200 ежедневных газет по всей России, связанных между собой информационной и телеграфной службой, «1 000 агентств» которой действовали бы в Центральной Европе и бывшей Российской империи вплоть до Китая, Японии, Афганистана и Персии. Предполагалось, что эта континентальная империя прессы, которая «далеко превзойдет достижения лорда Нортклиффа и других», будет управляться из некоего «координационного центра в Берлине»{394}.

По своему направлению планы, намеченные в области прессы в 1918 г., продолжили в персональном и материальном отношениях линию более ранних планов захвата, выдвинутых в 1916–1917 гг. Правда, проект Парвуса был задуман иначе. В качестве первого шага предполагалось создание торгово-распространительной сети для сбыта миллиона русских домашних календарей «по 3 рубля штука, для просвещения рабочих и крестьян», как Парвус объяснял еще в Стокгольме. Снабжение учебниками и тетрадками также следовало наладить в широких масштабах{395}. Этот проект можно рассматривать как копирование издательской карьеры Ивана Сытина, который на рубеже XIX–XX вв. из торговца лубками и домашними календарями превратился в одного из самых крупных российских издателей. Помимо издательств, выпускавших книги и календари, он основал крупнейшую газету страны «Русское слово» — ту самую, которую немецкие перекупщики собирались захватить еще в 1916 году{396}.[79]

Во всяком случае фамилия Сытина (в искаженном виде — «Сыткин») появляется в московской записной книжке Паке как фамилия владельца газеты с пометкой: «Месяц назад еще кредитоспособен в пределах 3 млн. рублей…» (следующее слово неразборчиво){397}. В своем меморандуме Министерству иностранных дел Парвус исходил из потребности в несколько миллионов экземпляров: «Мы должны заполнить эту нишу и поставлять календари… Ведь в жизни русских крестьян домашний календарь почти столь же важен, как Библия». С помощью этих домашних календарей с текстами и картинками можно «осуществлять самую широкую пропаганду», в особенности против Англии и в пользу германо-российского сотрудничества. На основе торговли календарями — тут-то и заключалась изюминка — можно спокойно выстроить в масштабах всей страны издательскую и сбытовую организацию, «имеющую беспартийный характер». Кроме того, из полчища оставшихся безработными журналистов без проблем удастся набрать «кадры для планируемого восстановления прессы». Парвус с размахом рассчитывал на тысячу штатных редакторов, переводчиков и т. п., а также на общий персонал в десять тысяч книгонош, комиссионеров, агентов и т. п. Если бы немецкая сторона финансировала авансом издание миллиона календарей по 4 марки за штуку, то дальнейшие издержки «полностью или большей частью» покрывались бы за счет продаж[80]. Гельфанд собирался расширить свое берлинское «Издательство литературы по социальным наукам», руководство которым взял на себя его копенгагенский компаньон Георг Скларц, и превратить это издательство в крупный «издательский дом для России и Востока». Свою проектируемую фирму он уже окрестил «Руссаген».

Гигантский проект лопнул как мыльный пузырь, а потому его упоминают в исторических исследованиях лишь в примечаниях{398}. Но он позволяет многое понять в представлениях о России, сложившихся не только у Парвуса-Гельфанда, но и у немецких политиков летом 1918 г. Проект вводит нас в область той подковерной борьбы со взаимными кознями наряду с сотрудничеством, которая в целом характерна для отношений между германским кайзеровским правительством и большевистским советским руководством. Если большевики (верно) исходили из того, что германское имперское правительство будет не сегодня — завтра свергнуто, после чего откроется путь к революционному преобразованию Германии и Центральной Европы, то германская сторона летом 1918 г. (неверно) исходила из того, что большевики будут вскоре свергнуты, а Германский рейх сможет снова взять под свой контроль быстро разрушающуюся Российскую империю. И что уж совсем поразительно, обе стороны считали допустимым для себя действовать полулегально, полунелегально на территории противника. Бойкие махинации советско-российского посольства под руководством Адольфа Иоффе в Берлине и кайзеровского германского посольства в Москве мало чем уступали друг другу. Ведь и те и другие, как в одном, так и в другом случае были только верхушкой айсберга.

Проект «Руссаген»

На основе того, что Альфонс Паке написал в своем незавершенном романе «От ноября до ноября» о создании агентства «Руссаген» (или «Воссап») в июле 1918 г., можно оценить размах деятельности, в которой Паке был замешан в Москве. В романе говорится (стилизуется подлинный документ): «Перед подписанием сегодня прибыл директор общества “Воссап”, господин К. Е. Пименов, чтобы обсудить договор с Германским телеграфным агентством…

Согласно действующему уставу общества “Воссап”, капитал общества составляет 20 миллионов рублей, из которых уже внесено 5 миллионов. Цель общества — передача информации, строительство и эксплуатация собственных телеграфных и телефонных линий, издание и распространение газет, агентство объявлений, а также эксплуатация всевозможных связанных с этими целями промышленных предприятий. Юридическим основанием предприятия служит концессия, предоставленная российским правительством князя Львова 6 июня 1917 г. на строительство и эксплуатацию собственных телеграфных и телефонных линий.

Представляется, что все предприятие задумано в крупном масштабе, но находится еще в стадии организации. Техническими сотрудниками являются лучшие российские специалисты по слаботочным технологиям. “Воссап” располагает всем персоналом старого Петербургского ТА [телеграфного агентства]. С прессой “Воссап” поддерживает самые тесные отношения. Сам Пименов, бывший главный редактор одной газеты, стал теперь директором пресс-службы… Общество располагает большим штатом корреспондентов в провинции. Как утверждают, группа располагает 50% капитала газеты “Русское слово”, а кроме того, 55% капитала “Новых биржевых ведомостей”.

В настоящее время еще выходят четыре газеты в Петербурге и семь в провинции, которые из-за своих договоров с “Воссапом” обязаны публиковать телеграммы его агентства, так что в этих газетах новости Германского ТА [телеграфного агентства] печатались бы по мере поступления.

Для начала работы “Воссапа” необходимо, по мнению Пименова, заключить международные договоренности, на чем настаивает это общество. Договор с Германским ТА является, по его словам, необходимой основой всех дальнейших договоров. Возможность распространять через Петербург сообщения германской прессы имеет огромное значение для воздействия на общественное мнение в оккупированных областях. Несколько дней назад, как он утверждает, была предоставлена концессия… дочернему обществу “Воссапа” на Украине, “Укапу”. В Донской области также существует дочернее общество под названием “Донап”»{399}.

В московском дневнике Паке имеются соответствующие записи следующего содержания: «Воскресенье, 28 июля (…) 8 часов вечера, в избранном обществе грандиозный разговор о планах, правах и т. п. общества “Руссаген” с директором Фридлибом (неким длинноногим евреем). [У него] есть важные сведения об организации международного информационного предприятия в рамках этого привилегированного и весьма влиятельного общества, располагающего редакторами, штатом старого ПТА [Петербургского телеграфного агентства], газетами, бумажными фабриками, инженерами и 20 миллионами капитала. (…) Соглашение (с WTB и “Трансоцеан”)[81] важно, особенно для оккупированных областей и распространения информации в России с наших позиций»{400}.

Революция / контрреволюция

В дневниках Паке переплетаются, переходя друг в друга, революционные и контрреволюционные видения будущего, причем не просто вследствие свойственной писателям отстраненности: «Ситуация — просто футуристическая… Перспектива, которую видит Фридлиб, описывающий сеть телеграфных и телефонных проводов, корреспондентов-информаторов… — и перспектива, которую видит Радек, рисующий Западную Европу, где уже не будет той трагической внутренней границы, что вот уже тысячу лет разделяет Галлию и Германию. Способствующий фактор: возможность для нижнерейнского 8-миллионного города стать мировым европейским городом»{401}.