Ретроспект: Исток - Виктор Моключенко

- Только этого нам не хватало! Это точно? – Звездочет так зыркнул на подходящего к ним бродягу, что того сдуло.

- Гранит видел, как к начальству постулата приходили в гости шпики. Он в курсе всего, что происходит по эту сторону экс-два. Забугорным заказчикам уже мало одних лишь артефактов, вплотную за технологии взялись, а «Проект» их оставил столько, до сих пор расхлебываем. Да, еще одно – путники пришедшие ночью с экс-один, рассказывали, что в последнее время там появилось много зомбированных шпиков. Они явно что-то учуяли, возможно…

Звездочет исподлобья глянул на бледное, прозрачное лицо Вереса и угрюмо кивнул:

- Займись с ребятами севером. Варяга оправь к лесникам, терпения у него прорва, пусть поможет путникам нормально провести переговоры и не перестрелять друг друга через пять минут. Гранит пусть тормозит постулат, и если Гриф случайно поймает пулю, я долго плакать не буду.

- Понятно, сам то куда? На экс-один?

- Возьму Схиму, отряд Брамы и незаметно проскользнем через Развязку. Шпики должны сидеть тихо, особенно после сегодняшнего съезда. Гриф будет слишком озабочен таким количеством путников на Арсенале и движением лесников, что бы заигрывать еще и с постулатом. Тут время еще есть.

- Сделаем. Ты сам главное не геройствуй, а то рассказывали, как ты с ножом на зомбей в лабиринте ходил.

- Исчезни отсюда, критик. Вон Коперник идет, а он как репей, пристанет с разговорами, не отвяжешься.

Верес кивнул, поправил автомат, и через мгновение словно растворился в воздухе, оставив кружащиеся сухие листья.

Кречет обернулся на шорох, в сиянии лунной дымки к нему шагнула высокая фигура.

- А, это ты. Тоже не спиться? – он бросил взгляд на фосфоресцирующие стрелки – До выхода пару часов.

Звездочет неопределенно кивнул, привычно отмечая возможные огневые позиции на темном пятне Развязки, и скептически покосился на генерала:

- Не боишься курить на виду у снайперов? Тлеющий огонек – мишень лучше не придумаешь.

- Нет – отрицательно покивал Кречет, выпуская струю дыма – вышки застеклены «слюдяным» стеклом, а его пробить сложнее, чем дверь бункера. Чего только наши деды не делают. Разгребли цех с рухлядью, перебрали все до винтика, отладили, тут у них и плавильня, и кузня - целые мастерские. Для личного состава нет ничего страшнее чем безделье, пока человек занят делом, то и дисциплина держится, и глупости всякие в голову не лезут. Думаю, твое руководство дорого отдаст за наши рецепты. Ведь многое из того что мы делаем, возможно произвести только в Зоне. Взять хоть «слюду» - сомневаюсь, что за пределами Зоны от нее смогут хоть кусок отколоть. Коваль говорит, у нее структура покрепче, чем у алмаза будет, а вот они ее чем-то обрабатывают, а потом запросто добавляют в стекло.

- Теперь это наше руководство.

- Ну да, все забываюсь. Годы в Зоне накладывают отпечаток, тут мыслить иначе, словно за Периметром нет внешнего мира, мы словно колония, брошенная на произвол судьбы на другой планете, и до Земли хрен знает сколько. Так легче, не глядишь в сторону Периметра и не сходишь с ума.

Он замолчал, выпуская струйку дыма, прислонившись широким плечом к холодному от предутренней росы металлу. По залитой сребристым светом дороге, тонущей в тенях и густо заросшей лопухами, пригнув горбатую спину неспешно трусила слепая собака, на миг насторожилась, замерла, принюхиваясь к мыслям людей, но удостоверившись, что стрелять не будут, не спеша скрылась в зарослях.

- Ладно, Трепетов, прорвемся. Сколько лет простояли, ни Зоне, ни пуле не кланялись, и сейчас устоим. Мы такое тут прошли, что действительно, впору осваивать другие планеты, выживаемость и приспосабливаемость у нас дай Бог каждому.

Трепетов едва заметно улыбнулся:

- Танкист, ракетчик, а теперь еще и космонавт? Поздно - этот «космос» сам к нам пришел, не дожидаясь в гости. Слишком мы еще дики, что бы нас  в космическое пространство выпускать. Сами с собой ужиться не можем.

В дверь тихо поскреблись, и в узкую кабинку просунулась голова Брамы:

- Товарищ генерал, все в сборе. Мы готовы выступать.

Кречет спустился вниз, смерил отряд взглядом, а потом кивнул:

- Ну, с Богом. Только на этот раз без самодеятельности, шпики сейчас не главное, и не отводите глаза - я же вижу, руки у вас так и чешутся опробовать грозу в ближнем бою. За Листа головой отвечаете - довести живым к Шуману, а дальше действовать согласно сложившейся обстановке. Поступаете в подчинение Звездочета - он Зону не меньше вашего топтал, а опыта в центральных районах у него больше. Возражения есть?

- Товарищ генерал, Шуню, тьфу ты… как его, Студента с собой обязательно брать? Он едва ноги тянет.

- Брама, я тебя как облупленного знаю, ты же с боем пробиваться будешь, потом скажешь, что иначе было невозможно, а он вас проведет узкими закоулками. Он там каждую щель знает, и все излазил в отличие от нас.

Брама нехотя отдал честь.

- Думаешь Сашку брать обязательно? – едва слышно прошептал генералу Звездочет, меряя взглядом ординарца который проверял показания голема - совсем ведь пацан, мы с катакомб чудом ушли, а экс-один это не шутки.

- Предчувствие, я привык ему верить, иначе бы не протянул тут столько – шепотом ответил Кречет, а потом обратился ко всем - Студент теперь не «пацан» и не «салага», а член особого подразделения «Путь». Пакет документов о его причислении к отряду подписал я лично и передал наружу через Лысенко. Студент наотрез отказался уходить за Периметр без Понырева младшего, и выстави мы его наружу, он бы нашел новую щель и возможно погиб бы при проникновении. Вы не хуже меня знаете - одному в Зоне выжить трудно, потому пусть лучше будет у нас на виду, под бдительным присмотром Ясона.

Люди в отряде Брамы были не единожды проверены в деле, притерты друг к другу, действуя в лабиринте как части слаженного механизма, внимательно слушали приказ, лишь Лист стоял в стороне возле Схимы, проверяющего автомат.

- Да ты не боись, броня что надо, мастер свое дело знает, пулю в упор держит и инерцию гасит, любой броник и рядом не валялся. Местами немного жестковато, но несколько часов на животе под прицелом и она станет гибкой.

Рустам возился со сталкером, помогая ему прилаживать непривычную броню. Еще накануне приземистый Коваль молча подошел к Листу в баре, и, не говоря ни слова, поднял и принялся мерить сантиметром плечи, талию - как заправский портной. Конечно, можно было взять подходящую по размеру со склада, но опытный Коваль знал, сталкеру главное подвижность и гибкость, а усиленная броня путников не совсем подходит для таких задач. Путники одобрительно кивали, глядя как Коваль меряет Листа. Кречет еще накануне приказал им сменить сталкерские бронежилеты, что бы ни выделяться и не притягивать и без того излишнее внимание шпиков, которые, увидя в отряде путников двух свободных бродяг, могут пойти по следу чувствуя запах добычи.

Шуман и несколько помощников - это все, что осталось от хорошо охраняемых отрядов ученых, которых закинули в Зону сразу после ее возникновения. Экспедиции заканчивались плачевно, погибали, не оставляя следов. Шуману чудом удалось уцелеть и накрыть бункер неким полем, над природой которого он бился задолго до возникновения Зоны. Ему не единожды намекали, что даже теоритические разработки данной области опасны и чреваты для него последствиями, но он упрямо продолжал исследования. И в полуслепом бункере, сотрясаемом ударами завывающих за стенами тварей, с глохнущим дизельным генератором, безжалостно выдирая из приборов платы и лампы, трясущимися руками он сумел собрать и воплотить техническое решение, вдохнув в «сферу» в жизнь. «Сфера» скачком отбросила зверье от бункера ставши непреодолимым заслоном. Слишком непреодолимым. Путники вышли на бункер случайно, издали увидев странное свечение, и спасли Шумана от голодной смерти, который не смог выйти вовне за припасами и помощью. Они взяли на себя зачистку экс-один от расплодившихся тварей и зомби, а профессор бился над проблемой струнного перехода, ища способы вернуть путников в нормальный мир без наличия «облачного моста». Кречет не единожды просил чудаковатого профессора покинуть опасный уровень и переселиться на Арсенал, но тот каждый раз упрямо отвечал, что не оставит экс-один, «великолепнейший полигон по изучению аномальных полей», срастающийся в смертельный лабиринт и порождающий такие явления, от которых его блестящий ум приходил в экстатическое состояние.

Кречет отвернулся и не спеша зашагал в направлении штаба. Он не любил прощаться, считал это дурным знаком, и делал вид, что бойцы, люди которые за эти годы стали для него семьей, уходят ненадолго и скоро вернуться. Вернуться все, живыми и невредимыми, по крайней мере, хотел в это верить, ведь даже гибель одного из них была трагедией для всего Пути, как бы пафосно это не звучало. Путники неукоснительно следовал жесточайшей дисциплине, и благодаря этому им удавалось выжить и держаться в чуждом пространстве с наименьшими потерями.