Убийца для Пономаря - Кирилл Воробьев

Но не это искал Пономарь. В его коллекции должны были находиться несколько магических шаров. На самом деле истинной магией в них и не пахло, это были обычные полированные стекляшки, но именно они и требовались сейчас Игорю Сергеевичу.

Когда искомое было извлечено на свет, Дарофеев придирчиво рассмотрел каждый из шаров. Все они были пыльными, к некоторым намертво прилипли кусочки какой-то ароматической смолы. Но трещин ни в одном не оказалось. Пришлось всем им устраивать купание в стиральном порошке.

Когда же, сияющий чистотой, выбранный целителем шар был установлен на подставку и водружен на журнальный столик, Дарофеев начал очередную медитацию. Он уже примерно представлял себе какую именно программу хочет сделать. Оставалось воплотить задумку.

Настроившись на недра стекляшки целитель представил себе как именно должна выглядеть его программа. Ее целью было одно: не допускать на носителя этой структуры никаких других программ. Здесь не должны были затрагиваться ни личность, ни воля субъекта, одна лишь функция – защита его от программирования ГУЛа.

Действуя постепенно, Пономарь сперва провел первую силовую линию. Она должна была соединять муладхару и анахату человека, чтобы давать тому мощную энергетическую подпитку. Вторая, подковообразная связь, задействовала соски, как мощные излучающие центры. Третья состояла из закрученной двойной спиралью пластины и тоже должна была размещаться на уровне груди. Были еще и четвертая, пятая, шестая. На цифре семь Игорь Сергеевич остановился. Получившаяся конструкция радикально отличалась от той мешанины линий, которую делал ГУЛ. Она была и красива и функциональна. Оставалось выяснить две вещи. Действительно ли структура будет самостоятельно держаться в шаре и будет ли она вообще работать.

Для проверки первого целитель вывел себя из медитативного состояния, отключил свое внимание от шара.

– Как? – Спросил он у Сергея Владимировича. Тот показал большой палец. – Держится.

– Вот и славно... – Улыбнулся Пономарь и сразу помрачнел. – Теперь – полевые испытания...

Константин со товарищи уже очнулся и теперь они во все глаза наблюдали за целителем. Видно им, правда, ничего не было, но зрелище появляющегося в пустом кресле Дарофеева производило достойное впечатление.

– Нужен доброволец... – Проговорил Игорь Сергеевич, рассматривая брата и его друзей.

– Я согласен. – Улыбнулся Дарофеев-младший. – Только на что? И, может, кто-нибудь мне объяснит, как я сюда попал?

Целитель с радостью потратил несколько минут на рассказ о новом враге и его методах. Такая задержка позволяла выяснить правильность полученной Пономарем информации и проверяла устойчивость программы в шаре.

– Так, ты говоришь, я тебе отказал? – Удивился Костя. – Хоть убей – не помню такого. У меня два дня было выходных. А какое сегодня число?

Изотов сообщил ему дату.

– Ого! – Младший Дарофеев почесал в затылке. – Мне ж вечером на дежурство! Эх, обидно, два дня ни на что пропали! А на счет твоего произведения – давай! Хуже не будет?

– Не должно. – Неуверенно сказал Игорь Сергеевич. – В крайнем случае – снять ее я смогу...

Вновь став невидимым, Пономарь взял в руки шар. Он тут же исчез для постороннего восприятия.

Но как перенести программу из ее носителя на человека? Над этим целитель почему-то раньше не задумывался. Взяв шар в одну руку, Дарофеев направил на него слабый энергетический поток с другой руки. Ничего не произошло. Тогда он попытался просто вытащить ее оттуда. Но и это не получилось. Испробовав еще несколько способов, Игорь Сергеевич сдался.

– Ничего не выходит... – Проговорил он, опять возникнув на своем месте. – Почему? Ума не приложу...

– Да ты не расстраивайся, – Попытался утешить его Константин. – Сегодня не выходит, завтра сообразишь в чем дело. Я в тебя верю!

Попив чаю, Дарофеев-младший и его друзья откланялись, а Игорь Сергеевич начал опять собираться в Хумск. Изотов помогал ему как мог. На этот раз, поскольку дело было весьма срочное, Пономарь принял решение ехать на своем сером “Москвиче”. Корень опережал их на несколько часов и целитель рассчитывал, что если ему и не удастся перехватить мафиози в дороге, то, в случае если Николая Андреевича захватят рабы ГУЛа, его не успеют увезти из НИИЭБа. А то, что самому ГУЛу неизвестно, что к нему едет его противник, гарантировал Сергей Владимирович, спугнувший его, и дарофеевская “черная дыра”.

Неприятности и непонятности шли одна за другой и вперемешку. То, что Дарофеев справится со всеми визитерами, которых он послал этому экстрасенсу следовало не только предполагать, но и учитывать. Даже бандиты, которых он “нанял”, и которые должны были тихо умыкнуть дарофеевского приятеля, не справились со своим заданием.

Но и этого было мало. Этот приятель вновь стал тем, кем был! Дарофеев разобрался-таки в штуковине и вернул тому память. И теперь тот, вместо добросовестного служения ему, ГУЛу, разгуливает сам по себе и вовсю пользуется высвобожденной силой!

Он даже осмелился попытаться применить ее против Освободителя!..

ГУЛа снедали сомнения и недобрые предчувствия.

Он пожелал увидеть третьего из дарофеевской команды и обнаружил, что бандит набрал целую армию и на всех бензиновых парах приближается к Хумску! Не требовалось и залезать в его мысли, чтобы понять что именно он задумал.

Получив такое предупреждение ГУЛ немедленно дал команду “В ружье!”. Он не стал контролировать ее исполнение, и так зная, что послушные его воле бойцы начали со всех сторон стекаться к территории НИИЭБа и занимать оборонительные позиции. В стратегии военных действий ГУЛ понимал мало, но сообразить, что нельзя сразу всех бросать в бой, он смог. И, скорректировав план дислокации, он выделил две группы, которые были бы в резерве и в решающий момент смогли бы ударить с тыла.

Сам же он начал делать новую штуковину.

Сначала ГУЛ сам не понимал, откуда берутся эти странные конструкции, стоит ему чего-то пожелать, как они, словно по волшебству появлялись в его палате. Медсестры растаскивали их на сувениры, а он и не возражал, не представляя, что на самом деле они уносят.

Когда же он задумался над этим, пришло осознание.

После этого ГУЛ понял, что он сам, находясь в странном состоянии, которое возникает у него после формулировки желания, приказывает принести ему исходный материал и создает эти предметы. Их тайну ГУЛ тоже раскрыл достаточно быстро. Оказалось, что их двойники вешаются на людей и заставляют тех выполнять желания ГУЛа.

Теперь уже прошло достаточно времени, чтобы он разобрался что и для чего в этих штуковинах. Разобравшись, он смог делать их сознательно варьируя различные свойства штуковин. Если раньше они полностью подавляли память и рассудок, и это было весьма заметно для всех окружающих, то к нынешнему моменту ГУЛ научился лепить их так, что носитель оставался в полном сознании, и при этом выполнял желания ГУЛа, считая их своими собственными побуждениями.

Единственное, что почему-то не мог делать ГУЛ, так это снимать их. Но и здесь нашелся простой выход. Он стал закладывать в них механизм саморазрушения, включавшийся после того, как они исполняли свою функцию.

Поэтому ГУЛ даже был доволен, когда Дарофеев, освобождая своего приятеля, уничтожил старые, неснимаемые варианты штуковин, на помощниках. Это позволило дать им новые, более совершенные штуковины. С ними помощники работали гораздо лучше и им даже перестали быть нужны те медсестры, которые к ним ходили возбуждать свою промежность. Теперь ту энергию, которую излучали эти женщины, ГУЛ-таки разобрался, что там на самом деле происходит, помощники могли брать сами из тех, кто им понравится.

Но были и приятные новости. Одна из них заключалась в том, что операция по очистке Москвы была почти завершена. Теперь у ГУЛа хватало умения заставить любого человека делать то, что он захочет. Штуковины стали работать надежно и он, отчасти, сожалел о том, что ему не хватило терпения и он поубивал столько полезного народа. Но и тех, кто остался, должно было хватить, чтобы переделать это государство на новый, лучший лад.

Но ГУЛа стала тревожить самая непонятная вещь из тех, с которыми он сталкивался. Теперь он не мог определить местонахождение его главного противника. Все его желания, касающиеся столичного экстрасенса, словно натыкались на непроницаемую стену и гасли в ней. Казалось, что Дарофеев исчез, не оставив даже малейшего следа.

Это было непонятно и, как все непонятное, тревожно.

В Хумск кавалькада Корня прибыла после девяти утра. Не было никаких пикетов на въезде в город. Гаишники даже не поинтересовались шестью машинами с московскими номерами, которые, с небольшим интервалом, проехали мимо их поста.

Улицы оказались полны народа. Люди спешили на работу, по магазинам, и им тоже не было дела до приехавших москвичей. Репнев в машине выспался, чего нельзя было сказать про экстрасенса Иванова. Вид у него, как заметил Николай Андреевич, был еще более всклокоченный, чем вчера днем, когда мафиози увидел его в первый раз. Но, несмотря на взъерошеность, Олег Дмитриевич был более чем оптимистичен. Корень остановил свой “БМВ” около какого-то сквера, состоящего из четырех лысых деревьев и памятника на высоком круглом постаменте. Отсюда, если верить карте города, до НИИЭБа было рукой подать.