Закон парности (Гардемарины, вперед - 4) - Нина Соротокина

Добавим к слову, что Гаврила на своем поприще, занявшись врачеванием и парфюмерией, достиг куда больших успехов, чем его германский собрат. Жизнь последнего была полна превратностей. Магистр Жак очень напоминал фальшивомонетчика, который путем переплавки из двух золотых сделал один и попал на каторгу. Каторгой стала сама жизнь его, но по милости Божьей он этого не осознавал.

В сложных химических опытах, посвященных добыванию золота, необходимо было добавлять в эликсиры малые толики благородного металла. Если бы сложить все эти малые толики, магистра Жака можно было считать весьма богатым человеком. Но он не суммировал убытков, а потому был счастлив.

Шепча над тиглем колдовские заклинания, магистр между делом сообщил, что Цейхель, несчастный и бестолковый Цейхель, погиб при пожаре, ему, сударь, упавшей балкой раскроило голову.

Сообщение о смерти Цейхеля Сакромозо принял спокойно. Пустой человек! Что ему не поручи, обязательно провалит, а просчеты свалит на других.

- Мир праху его... Но где остальные? Где Шварцкопф?

Магистр повернул к Сакромозо счастливое, мокрое от тэта лицо:

- Приступаю к наиважнейшей части моего опыта. Подойдите ближе! Философская ртуть уже прокалилась, я делал это трижды, превращая зеленого льва * в красного,- глаза алхимика жутковато блеснули.- Теперь мы будем подогревать красного льва... да, да... на песчаной бане с виноградным спиртом. Сознаюсь, я впервые использую спирт, поэтому жду безусловного успеха.

- Месье Жак, отвлекитесь на минуту. Где Миддельфок, где Шварцкопф, где Дункель, наконец?

- О последних я ничего не знаю, а Миддельфок здесь, в Кистрине. Он живет в доме вдовы Румер, рядом с крепостным валом. Бедный юноша, по-моему, помешался. Здесь был ад, ад! - проговорил магистр скороговоркой, потом перевел дух и уже совсем другим, значительным и важным тоном присовокупил: - Теперь главное, чтоб эликсир, вернее винный спирт, не закипел. В противном случае надо начинать все сначала.

- Что значит - сошел с ума?

- Он либо молчит, либо разговаривает сам с собой,- брюзгливо заметил магистр, его очень раздражало незримое присутствие пустого Миддельфока при его высокой работе.- Не исключено, что все это притворство. Вдове удалось сберечь от пожара кое-какое золото. И запомните, мой друг, это камнеобразное вещество- вид его обманчив, оно режется ножом- надобно положить в обмазанную глиной реторту и дистиллировать, дистиллировать,- горло его по-голубиному клокотало.

* По позднейшим расшифровкам старых манускриптов, "зеленым львом" называли обычный свинцовый сурик.

____________________

- Какого черта, магистр! Вы можете разговаривать нормально?

- Я и разговариваю. Я обещал вас научить златоделанию и научу!

- Златоделанию вам надо учиться у меня! Где

девица?

- Какая девица?

Вот те раз! Сакромозо с размаху уселся на заляпанный какой-то химической дрянью табурет.

- Ру-усская! С которой Цейхель приехал в Кистрин! Была здесь девица или нет? Отвечайте!

- Девица была,- равнодушно ответил магистр.- Я не знаю, где девица. Миддельфок уверял, что сам видел, как девицу объяло пламенем.

- Зря так обошелся с ней пожар. Она могла бы много нам порассказать,задумчиво бросил Сакромозо.- Ну да ладно. Мертва, и забудем о ней. Цейхель вез типографические планы русских или что-то в этом роде. Где они?

- Я думаю, сгорели,- магистру давно прискучил этот разговор, он желал вернуться в свой мир, где бродят кимерийские тени и танцуют в огне саламандры.

- Объясните, где живет вдова?

Тащиться пешком через весь город, вернее останки города, Сакромозо смертельно не хотелось, он был голоден, зол, как Мефистофель, беседа с сумасшедшим Миддельфоком казалась сущим наказанием, этот малый и в нормальном состоянии был непереносим. Словом, привычка откладывать неприятности на- завтра сыграла обычную роль. Но на следующий день Сакромозо отправился разыскивать постояльца вдовы Румер. Дом означенной вдовы выглядел гораздо лучше, чем жилище алхимика, что подтверждало правило- лучше иметь золото, чем изобретать его, уже и крышу починили, и стены очистили от копоти.

Миддельфок обедал. Столом служила огромная, обожженная по углам столешница, поставленная на свежие козлы. Если у бедного малого и помрачился рассудок, это никак не отразилось на его пищеварении. Длинные руки его ловко доставали блюда с закуской с самого дальнего края стола.

При появлении Сакромозо он встал, отер руки о грязные кюлоты, не выказывая ни малейшего удивления, кивнул, потом подумал и опять принялся за еду.

- Да перестаньте вы, наконец, жевать! - воскликнул с раздражением Сакромозо.

- Угу...- он положил кусок жареной баранины на тарелку и неожиданно икнул.

- Где Дункель?

- Убит. В Познани... Когда брали девчонку.

- Где она?

- Сбежала.

- Магистр Жак говорит с ваших слов, что она сгорела... объятая пламенем.

- Магистр тронулся мозгами,- Миддельфок повертел пальцем у виска.Он слышит только то, что ему хочется. Это Цейхель погиб во время пожара- Не упади ему на голову балка, я не упустил бы девчонку. Запозднились вы с приездом, господин банкир.

- Запозднился...- задумчиво произнес Сакромозо.- А почему вы думаете, что Репнинская жива?

- Ее видели на той стороне. Одера среди погорельцев. По описанию, во всяком случае, похожа...

- Для нас лучше принять, что она была объята пламенем.

- Пламенем так пламенем. Вина не испробуете?

- Испробую... испробую,- мысли Сакромозо витали где-то далеко, вне дома вдовы.

Что это- крах?.. Или обычная рабочая неудача, коих были десятки... Но что привезет он королю? Отказ английского флота воевать против России - это раз. Барон Диц, очаровательный и умный пройдоха, шустрит сейчас в Петербурге... Его он тоже поставил под удар. К черту барона, к дьяволу Петербург. Он привез королю деньги, а это главное- Деньги всегда главное, при любом раскладе. Вино было кислым...

- Какие будут указания?

"Женись на вдове",- хотел крикнуть Сакромозо, но вслух сказал:

- Ждать... Видимо, придется начать все сначала. Будем искать девчонку. Не думаю, что она ушла далеко. Говорят, она совсем ребенок.

- Шельма она, а не ребенок,- проворчал Миддельфок и опять принялся за баранину.

На этом и расстались.

Вечером комендант фон Шак пригласил Сакромозо поехать в гости в загородную усадьбу к очаровательной баронессе К. Усадьбу пощадила война, поэтому комендант надеялся, что ужин будет изысканным. Даже если бы баронесса была старой грымзой, а ужин состоял из двух постных блюд, Сакромозо все равно согласился бы на поездку. Куда угодно, только хоть на время убежать от самого себя. Судьба опять поставила его перед выбором, но вместо того, чтобы подать ясный знак, что-то вроде перста указующего, она гримасничает, как раскрашенная Коломбина.

Поехать в карете коменданта. За ужином Сакромозо не мог скрыть улыбки. Очаровательница К. оказалась расплывшейся пятидесятилетней матроной с плохими зубами, а ужин мог похвастаться только посудой, которую ради высокого гостя извлекли из тайника в подвале.

Ах, рыцарь, не ездить бы вам в загородную усадьбу, не клевать пересушенного тощего гуся, а пойти в темную безлюдную конюшню, затаиться около яслей и послушать. Вы бы услышали много интересного!

- Не перебивайте меня, Василий Федорович,- а то я собьюсь,- невнятно шептал женский голос.- Кроме Миддельфока есть еще... сейчас вспомню... Шварпкопф. Но его я никогда не видела.

- Откуда вы о них знаете?

- Подслушала. Но они при мне не таились. Цейхель все время язык распускал. В Кенигсберге в Замке служит Гросс- он тоже прусский шпион. Там еще есть их агенты, только их фамилий я не знаю.

- Зачем вас похитили?

- Они не верят, что я сбежала из Петербурга по своей воле. В Кистрине они ждали главного, он должен был со мной "работать", так они говорили. И еще... в Петербург поехал кто-то от них... недавно... с каким-то очень важным заданием. Каким-то образом это задание связано со мной. Василий Федорович, увезите меня отсюда...

- Да, да... я что-нибудь придумаю- Де плачьте, княжна... моя мужественная, добрая и умная девочка...

Шел дождь, из свинцовых водостоков хлестала вода. Темень была- глаз выколи, горел только один факел в галерее, и то больше чадил, чем светил. Робкая тень на секунду отразилась в луже, потом бесшумно отворилась оконце в каморе у лестницы, ведущей в подвал.

На башне трубач проиграл короткую мелодию - полночь...

Последняя воля

Утром пастора Тесина неожиданно вызвали к коменданту.

- Вас ждут в штабе армии,- очень вежливо, но без обычной доброжелательной улыбки, с какой светские люди говорят с представителями церкви, заявил фон Шак.- Вот этот офицер будет сопровождать вас.

Офицер вежливо поклонился.

- Через полчаса выезжаем. Соберитесь... В крайнем смятении Тесин вернулся в свой подвал. Удивительно, что необычайная новость уже была известна раненым и взволновала всех до чрезвычайности. Срочный вызов пастора мог означать только одно- речь шла об обмене. Были и противники этой идеи. Пастор немец, об его освобождении могла хлопотать протестантская церковь. Но кто бы там ни хлопотал, перед заключенными светлым ореолом замаячило слово "свобода", и оно будоражило всех, как заглянувший в камеры свежий ветер.