OCOБAЯ ПАПКА «БАРБАРОССА» - Лев Безыменский

Союзы, построенные на дележе награбленного, никогда не бывают сердечными. Но почти всегда в них имеется некий «медовый месяц» — период, когда добычи еще нет, а она только предполагается. Шкура неубитого медведя имеет волшебное свойство: она неудержимо влечет к себе. Поэтому было бы вредной аберрацией видеть в истории антикоминтерновского блока только ссоры и дрязги.

При всем своем политическом цинизме (или, скорее, благодаря ему) Адольф Гитлер, его генеральный штаб и все, кто стоял за ними, понимали, что для успеха «Барбароссы» Германии нужны будут союзники. Андреас Хильгрубер не без иронии констатирует, что Германия начала свой «крестовый поход против большевизма» совсем не в той коалиции, которую собиралась создать. Во-первых, Гитлер не заполучил на свою сторону Англию, о союзе с которой мечтал с 1925 года. Польша, которую Геринг когда-то собирался с делать главной опорой антисоветской политики в Восточной Европе, оказалась не союзником, а первой жертвой агрессора. Тройку прибалтийских государств, режимы в которых мало чем отличались от нацистского, в 1940 году пришлось списать в счет «убытков» германской дипломатии. Швецию и Турцию не удалось вывести из нейтрального положения. ,Даже Франко, всем обязанный Гитлеру, не пошел на открытое вступление в войну, ограничившись поддержкой втихомолку...

Мы позволим себе вкратце определить состояние той коалиции, на которую могла опираться Германия, начиная войну против Советского Союза.

1. Италия.

Теоретической основой германо-итальянского блока был так называемый «Стальной пакт», заключенный в мае 1939 года и предусматривавший совместные военные действия двух государств Европы. Спустя некоторое время «Стальной пакт» был расширен: 27 сентября 1940 года было подписано военное соглашение в рамках антикоминтерновского блока (Италия, Германия, Япония).

Когда 31 января 1939 года японский посол генерал Осима посетил Гиммлера, то последний, излагая в своем дневнике содержание состоявшейся беседы, записал следующее: «Мы обсудили заключение договора, предназначенного для дальнейшей консолидации треугольника — Германия, Италия, Япония и придания ему законченной формы. Он также сказал мне, что вместе с германской контрразведкой проводит меры, рассчитанные на долгое время вперед. Цель этих мер — расчленение России, которое должно начаться с Кавказа и Украины. Однако эта система станет действенной только в случае войны»[207].

И вот этот случай подходил, система «становилась действенной». Если перелистать переписку Муссолини с Гитлером, то можно установить, как систематически дуче подстрекал Гитлера к началу войны против Советского Союза. Даже в то время, когда Гитлер не был еще готов к этой самой главной своей операции, Муссолини советовал ему поскорее расправиться с большевизмом.

В принципе военное сотрудничество Германии и Италии было решенным делом. Однако немецкий генеральный штаб не возлагал на итальянцев слишком больших надежд. Сепаратные действия Италии на Балканском полуострове показали, что боевые качества итальянских дивизий весьма низки, а экономические возможности Италии незначительны. В тех же письмах Муссолини можно найти длинные списки товаров, которые дуче требовал от своего союзника для того, чтобы оснастить свою армию. В силу этих обстоятельств немецкий генералитет был осторожен в планировании итальянского участия в будущей восточной кампании. Соответственно Италии не было сделано определенных территориальных обещаний. Зато Муссолини, узнав о начале операции «Барбаросса», предложил фюреру итальянский экспедиционный корпус численностью в 40 тысяч человек. Но, как полагается подлинному цинику, он заметил своей жене:

— Дорогая Рахель, это значит, что война проиграна[208].

2. Румыния

Едва в сентябре 1940 года в Румынии был совершен фашистский переворот, как началась систематическая подготовка к привлечению ее к участию в нападении на Советский Союз. В отличие от осторожности, проявленной к Италии, здесь для сомнений не было оставлено ме. ста: Гитлер определенно собирался заполучить румынские дивизии себе на подмогу. В ноябре 1940 года «кондукатор» Ион Антонеску прибыл в Берлин и имел длительные переговоры с руководителями фашистской Германии. В своих письменных показаниях, данных 6 января 1946 года, Антонеску откровенно признал, что переговоры, проходившие в ноябре 1940 года, можно рассматривать как «начало моего сговора с немцами в подготовке войны против Советского Союза»[209].

В январе 941 года Антонеску снова направился в Германию для переговоров, в результате которых было условлено, что рейх получает право ввести в Румынию свои войска. Антонеску спросил Гитлера, следует ли это рассматривать как акт, враждебный Советскому Союзу. Гитлер подтвердил предположение «кондукатора», однако заявил ему, что тот не должен этого бояться, поскольку Германия всегда «защитит» Румынию[210].

Третья встреча Гитлера с Антонеску состоялась в мае 1941 года, и здесь уже все карты были выложены на стол. Гитлер и Антонеску в открытую обсуждали планы совместных военных действий против Советского Союза. Параллельно шли переговоры между генеральными штабами и наносились взаимные визиты военных миссий.

Действия Гитлера не отличались особой замысловатостью. Он прямо сказал, что (цитирую показания Антонеску) «для возвращения Бессарабии и Северной Буковины она [Румыния) не имеет иного пути, кроме как только выступить на стороне Германии. При этом он указал, что за нашу помощь в войне Румыния сможет оккупировать и поставить под свой контроль также другие советские территории вплоть до Днепра»[211].

3. Венгрия

Начальник разведки венгерской армии Уйсаси в своих показаниях на Нюрнбергском процессе относил первые действия по привлечению Венгрии к операции «Барбаросса» к ноябрю 1940 года. В это время в Будапешт пришло письмо генерала Гальдера, который информировал начальника генерального штаба Венгрии генерала Верта о том, что венгерская армия «приглашается к участию в войне против Советского Союза». Верт в принципе не возражал, но заявил, что его армия еще не готова к войне, и запросил соответствующую помощь[212].

Начиная с этого времени представители вооруженных сил обеих стран систематически встречались и вели переговоры, в ходе которых обсуждались подробности предстоящего военного сотрудничества. Со стороны Германии были сделаны соответствующие предложения: в качестве платы за предоставление 19 венгерских дивизий Венгрия должна была получить «земли в Югославии, а в России старое Галичское княжество, предгорье Карпат до Днестра»[213].

Правда, здесь возникал один старый вопрос — вопрос о Трансильвании. Этот район являлся предметом давнего спора между Венгрией и Румынией. Так называемые венские арбитражи не удовлетворили ни ту, ни другую сторону, и поэтому Германия имела возможность вести циничную игру. В разговорах с венграми немцы намекали, что Трансильвания после войны будет передана венграм, а в разговорах с румынами заявляли противоположное.

В сентябре 1940 года венгерский посол в Берлине Стояи был на приеме у Гитлера, и тот намекнул, что можно будет рассмотреть вопрос о полном удовлетворении венгерских притязаний. А в ноябре 1940 года Гитлер пообещал Антонеску пересмотреть решение венского арбитража в пользу Румынии. Е ноябре 1941 года Гитлер подтвердил это обещание. Риббентроп же, отправившись в Будапешт, обещал то же самое венграм. Пожалуй, единственным откровенным человеком оказался Геринг. Однажды, беседуя с Антонеску по дороге в свое имение, он сказал ему без обиняков:

— В конце концов зачем вы ссоритесь с венграми из-за Трансильвании, которая по существу больше немецкая, чем румынская или венгерская?[214]

Тем не менее Венгрия дала свое согласие на участие в военной авантюре Гитлера. Хорти был весьма обеспокоен тем, что в первом варианте «Барбароссы» в качестве союзников упоминались только Румыния и Финляндия. В Берлине послу Стояи прямо намекнули, что если Венгрия не предложит своих услуг, то ей не получить южной части Трансильвании. А прогитлеровски настроенный генерал Верт практически уже вел переговоры с ОКВ и ОКХ.

4. Финляндия

Хронологию контактов между Германией и Финляндией по поводу предстоявшего нападения на СССР можно начать с 18 августа 1940 года, когда из Берлина в Хельсинки приехал эмиссар Геринга полковник Велтьенс, по официальной версии, для того, чтобы выяснить у финского командования возможность «транзитных перевозок» немецких войск. В рекомендательном письме финского посланника в Берлине, имевшемся у Велтьенса, указывалось, что о согласии на планы, сообщаемые Велтьенсом, следует уведомить Берлин конспиративной телеграммой, содержащей лишь одно слово. Эта телеграмма вскоре пошла в Берлин. Уже 21 сентября в финском порту Вааза появились первые транспорты с немецкими войсками и вооружением. На следующий день Кивимяки оформил в Берлине окончательное «транзитное соглашение» между Финляндией и Германией.