Ловушка - Юлия Ковригина

с огромной скоростью, перемешиваясь и заново собираясь воедино так, что различить хоть что-нибудь было невозможно. Майя хотела открыть глаза, вскочить и стряхнуть наваждение, но не могла. Тело не слушалось приказов разума, все еще находясь во власти сна. Ей стало казаться, что она просто сойдет с ума, если это сейчас же не прекратится.

«Хватит»! – мысленно просила она.

Когда Майя уже отчаялась и потеряла надежду на избавление, стихийный хоровод начал замедляться, а впереди заклубился туман, словно обещая долгожданный отдых. Теперь, когда цветные окошки стали лишь плавно кружится вокруг нее, мягко оседая среди молочной дымки, Майя смогла, наконец, разглядеть их содержимое. На одной из картин девушка с удивлением и ужасом увидела себя. Она отражалась в маленьком кусочке зеркала, парившем в густом тумане, и смотрела куда-то в сторону. Но не это так напугало Майю – за ее спиной находилась еще одна фигура – маленькая девочка, та, которая показывалась ей раньше со стен этой комнаты. Крупная дрожь прошла по всему телу. Майя пристально вглядывалась в колеблющееся среди мутного марева изображение. Девочка держала руки высоко поднятыми над головой, словно что-то демонстрируя. Туман вокруг то сгущался, то отступал, освобождая все больше участков для просмотра. Майя снова вздрогнула. Внезапно ей захотелось отвернуться, хотя она понимала, что это невозможно. Девушка по-прежнему всматривалась вперед и теперь все отчетливее видела зажатые в кулаке девочки белые бутоны.

«Опять эти цветы»!

Все снова заволокло туманом. Когда он слегка рассеялся, Майя увидела, что картинки изменились. Несмотря на усталость и страх, она с некоторым удивлением обнаружила, что ей почти интересно, что же будет дальше. Яркие мозаичные рисунки, сочные краски – да это иллюстрации из книжки, той самой, что лежит у нее в ногах. Перед глазами появился последний рисунок, изображающий центральную башню древнего города и пролетающего над ней дракона. На его чешуйчатой спине, покрытой золотой накидкой, сидел улыбающийся рыцарь. Он смотрел прямо на зрителя, и в его глазах отражалось заходящее солнце. Майя вдруг подумала, что, когда рыцарь улетит, а солнце окончательно скроется за горизонтом, начнется другая, совсем не веселая история.

Картинка все еще переливалась яркими красками среди тумана, и неосознанно вглядываясь в нее, Майя вдруг вспомнила одно из полотен Дины, то, на котором был изображен молодой человек, стоящий перед входом в лесную пещеру.

«Точно, это один и тот же мужчина, – со странной смесью восторга и грусти подумала Майя. – Те же фигура и лицо, то же мягкое, восторженное выражение глаз. Как странно. Может быть, бабушка знала этого человека раньше. Но кто он? И куда исчез: улетел ли в закат на своем огнедышащем драконе или навсегда сгинул во мраке загадочной пещеры… А его глаза. Я тоже их знаю».

Майя снова вспомнила, как в детстве ей часто снились такие же глаза – печальные и глубокие, древние, как сама жизнь. А еще она подумала о старой детской книжке, найденной в комнате Дины и так странно оказавшейся вместе с ней здесь, в этом вынужденном заточении. Майя ухватилась было за эту мысль, но все казалось теперь таким далеким, призрачным, даже нереальным. И ей оставалось только осторожно скользить сквозь старые воспоминания, гадая, настоящие они или нет.

Майя плавно перескакивала все дальше, от родителей к Дине и Софии. Правда, думать становилось все труднее. Казалось, что мысли трансформировались в вязкую мутную субстанцию, которая скапливаясь плотной массой в голове, перекрывала проход остальным. Ее все больше охватывало оцепенение.

Она плавно и осторожно погружалась в сон или его подобие. Только теперь ей было уютно и тепло. Тело качалось на легких приятных волнах. А вокруг нее было НЕЧТО, разливающееся мягким золотистым светом. Майя ощущала его даже с закрытыми глазами. Она была везде и нигде одновременно, и это было прекрасно.

«Как хорошо и спокойно, – думала она. – Да, именно об этом я и мечтала».

Майе хотелось, чтобы ее плавание длилось бесконечно. Ей казалось, что когда-то давно она безмерно устала и теперь получила, наконец, возможность отдохнуть. Все остальное было неважно. Прошлое отдалилось, страхи рассеялись, настоящее и будущее скрывалось там, в золотистом тумане, и Майя добровольно, с радостью все глубже погружалась в него.

Как долго продолжался сон, девушка не знала. Но постепенно в ее прекрасный мир стали вплетаться посторонние силы: странный шум, сначала еле различимый, но с каждым вздохом все более усиливающийся, холод, неожиданно и резко вернувшийся и накрывший тело паутинкой из мурашек, а самое главное – страх, все тот же необъяснимый страх перед неизведанным, затаившемся там, среди поблекшего и растерявшего свою прелесть золотистого тумана. Но, как это ни странно, сон не отступал. И оценивая новые ощущения, Майя продолжала находиться на его хрупкой границе. Она и сама уже не знала, чего ей хочется больше – проснуться или снова заснуть. Теперь, когда прежние счастливые мгновения были омрачены, все пережитое казалось очередной ловушкой, выбраться из которой, как из липкой паутины становилось все сложнее. Золотистый туман сгущался, образовывая своеобразную воронку. И Майю со страшной скоростью затягивало внутрь.

«Когда же все это закончится, – с отчаяньем подумала Майя, все дальше погружаясь в глубины сна. – А главное – чем».

ГЛАВА 26

Проснувшись в незнакомом месте, первым делом поздоровайся

Над городом медленно занималось утро, серое и сырое, впрочем, как всегда. Из густого тумана постепенно выступали контуры города: сначала высокой дворцовой башни, а затем и построек, находившихся ниже. Бледные хлопья облаков хаотично рассеялись по небу. Возле горизонта они, словно кусочки сахарной ваты, слегка подсвечивались восходящим солнцем. День обещал быть долгим, но не дождливым и это уже радовало.

Александр отошел от окна и вернулся в свое любимое кресло. Огонь в камине уже потух, но тепло все еще осталось. Как только появятся дрова, он снова растопит его посильнее, а пока и этого хватит.

Скользнув взглядом вдоль комнаты Александр обнаружил, что ночью основательно подчистил стол от бумаг. Кривоватая полуулыбка тронула его губы при мысли о том, что в скором времени там снова будет выситься новая гора записей. Чего-чего, а времени у него навалом. На полу вокруг кресла осталось несколько разлетевшихся разорванных листков, которых он не заметил в темноте. Александр подобрал их и аккуратно сложил возле камина. Прибираясь, он обнаружил, что на правом ботинке снова развязался шнурок.

– Ужасные ботинки, – подумал он. – Что же мне с вами делать. Мало того, что велики и весят как килограмм гвоздей, так еще и шнурки постоянно развязываются.

Заново крепко-накрепко обвязав шнурки вокруг