Сильное лекарство (ЛП) - Дж.К.Хоган

Джексон остановился в нескольких шагах от Кэмерона, и хоть в его глазах был страх, он скрестил руки на груди и выставил бедро в защитной манере.

— Увидел меня, да?

— Нет, я тебя не видел. Ты вполне приличный следопыт, но нужно поработать над шумом. Я тебя услышал.

Джексон опустил голову, глядя себе под ноги, рассеянно оттягивая рукава своей байки, чтобы скрыть верхние части своих рук — скрыть шрамы, как представлял Кэмерон.

— Да, ну что ж. Это Ривербенд, а не МИ-6 (прим. МИ-6 — служба внешнеполитической разведки Великобритании).

Кэмерон фыркнул, смеясь. Несмотря на уловки, ему вроде как нравился этот парень. Затем в голову пришла новая мысль, и его будто окатило ледяной водой.

— Как давно ты шёл за мной?

Парень поднял голову и одарил его напряжённым взглядом.

— Всё время.

Чёрт возьми. Это означало, что он видел ту маленькую встречу с Джона. Кэмерон не хотел даже думать, что будет, если он кому-то расскажет. Что, если Кэма выгонят? Что, если выгонят Джона? Проклятие.

— И?

Джексон пожал плечами, внезапно сосредотачиваясь на рисовании ботинком кругов на земле.

— Значит, ты и правда гей, а? «Золотой мальчик Кэмерон Фокс» переходит на сторону геев?

Кэм провёл руками по лицу. Будто разбираться с отцом было не достаточно сложно, теперь он должен был разобраться с недовольным и слегка суицидальным подростком-музыкантом, который ставил под вопрос его сексуальную ориентацию.

— Я не «перехожу» ни на какую сторону. Я всегда был геем, просто мне никогда нельзя было быть собой, до сих пор.

Парень наклонил свою голову, полную блестящих платиновых волос.

— Что изменилось?

— Ну, меня выгнали из группы за злоупотребление алкоголем и причинение проблем. Затем я приехал сюда и узнал, что моё пьянство — это, как говорится, крик о помощи. Я так долго подавлял свою сущность, что потерял себя. Пьянство в некотором роде было скорбью.

— В этом нет никакого смысла.

— Может, для тебя нет, но для меня это было открытием. Чем больше я старался прятать себя настоящего, тем больше разрушал сам себя, — рискнув, Кэмерон шагнул вперёд и взял парня за одну из рук, закатывая рукав и открывая припухлые, розовые, всё ещё заживающие шрамы. — Что насчёт тебя? Как ты себя разрушаешь?

Джексон выхватил обратно свою руку и бросил на Кэмерона сердитый взгляд. Но всё это было показушно, потому что Кэмерон видел в его глазах также страх и боль. Он знал всё о защитных механизмах.

— Поэтому ты пытался покончить с собой? Потому что ты гей?

Парень пожал одним плечом.

— Я гей, если ты спрашиваешь об этом. Но это не единственное, что в моём мире не так, знаешь?

Кэм кивнул.

— Я тебя понимаю. Что ж, послушай, я не доктор, их здесь много хороших, но если тебе когда-нибудь понадобится поговорить с обычным парнем... — он широко раскрыл руки. — Я рядом.

— Почему ты здесь? — спросил Джексон, глядя на него с сомнением.

— Ты слышал большую часть моей истории в тот раз, на групповом собрании. Вождение в нетрезвом виде, автомобильная авария, консультации из-за алкогольной зависимости...

Джексон рассмеялся, но быстро затих, когда увидел, что Кэмерон не смеётся.

— Без дерьма? Это была правда?

— Без дерьма.

— Чёрт, наверное, у тебя действительно проблемы, — он наклонил голову и окинул Кэмерона взглядом сверху донизу. — В жизни ты выглядишь старше.

— Ну спасибо, малой.

Джексон снова пожал плечами.

— Это трюк СМИ, публицисты стараются удерживать внимание подростков. Мне двадцать семь, и я не молодею.

Парень кивнул, будто это всё объясняло. Может, ему и объясняло.

— Ну, ты всё равно довольно горячий. Для ископаемого.

Кэм стоял и моргал секунд двадцать, наблюдая, как Джексон, смеясь, отходит назад. Затем нахмурился в ответ на побег парня, пока смех скакал по открытому двору.

— Гадёныш, — пробормотал Кэм.

Глава 14

— Я рассказал Кэмерону кое-что... о своём детстве.

Доктор Шелдон придвинулся на своём кресле вперёд, мгновенно придя в состояние готовности. От этого внимания Джона стало невероятно дискомфортно.

— Правда? Когда?

«Вот и добрались до корня проблемы. Какая к чёрту разница, «когда»?»

— Пару дней назад, пока мы гуляли. Мне просто... комфортно разговаривать с ним. Он ничего от меня не ждёт.

Взгляд Шелдона стал твёрже, и его губы на краткое мгновение сдались, прежде чем вернулось обычное, спокойное выражение лица.

— Не расскажешь мне, чем ты с ним поделился?

По позвоночнику Джона поднялась боль, взрываясь в его голове, забирая с собой большую часть его зрения. То малое, что у него осталось, было охвачено огнём.

— Я... Он...— заикался Джона, пытаясь думать сквозь боль. — Я... не очень хорошо себя чувствую.

Вскоре стены кабинета Шелдона стали полностью охвачены огнём. Когда Джона посмотрел через обуглившийся стол на доктора, он больше не видел тёплых карих глаз Шелдона. На его месте был страшный, покрытый кровью призрак Ангуса Рэдли, который выглядел именно так, каким Джона видел его в самый последний раз.

— Ты втянешь эту неженку в наше семейное дело, сынок? Мы, Рэдли, сами разбираемся со своими проблемами. Не нужно никаких чёртовых докторов. Думаешь, я не могу позаботиться о своих проблемах?

— Нет, я...

— Джона? Джона!

Он вылетел из видения так быстро, что готов был поклясться, что его мозг ударился о череп.

— Извините, я здесь. Что?

Беспокойство, отразившееся на лице Шелдона, ужасало.

— Как долго я был в отключке?

— Около пятнадцати минут. Это спровоцировал я, попросив тебя рассказать о детстве?

— Я-я не знаю. Вы ведь уже спрашивали раньше. Все вы.

Все вы. Джона смотрел на доктора Шелдона, с его идеальным лицом и идеальными волосами, дорогим костюмом и приталенным больничным халатом — этот парень не заказывал из каталогов — и понял, что ситуация с доктором становилась вредна для его здоровья. Стерва Кэллоуэй со своим кровожадным желанием попасть в публикацию хотела приписать ему шизотипическое расстройство личности. У Шелдона было много теорий, но он не давил ни на одну, а Драри был тёмной лошадкой. Он никогда не раскрывал свои мысли, но, казалось, единственный был по-настоящему сосредоточен на реабилитации Джона. Что-то нужно было сделать.

— Доктор Шелдон, мне нужно на мгновение сменить тему, если можно, — Джона мог сказать, что доктор удивлён его произношением после психического приступа. — Меня стала беспокоить схема моей психотерапии здесь, в Ривербенде.

— Оу?

— Я знаю, что вы любите отправлять пациентов ко всем докторам, но я думаю, что лично для меня может быть лучше продолжить с одним назначенным терапевтом.

Глаза доктора Шелдона сияли самодовольным блеском, пока он слушал, и стало очевидно, что он неправильно понял намерение Джона.

— Понятно. Что ж, это определённо можно устроить. Мы можем составить график приёмов на следующую неделю, пока ты здесь.

Джона прочистил горло.

— На самом деле, я собирался сказать, что хочу ходить на приёмы исключительно к доктору Драри.

Шелдон замер. Единственным показателем его раздражения было ритмичное щёлканье его нижней челюсти. Он откинулся на спинку своего стула и сцепил пальцы.

— Я знаю, что ты не ладишь с доктором Кэллоуэй, но разве я давал тебе повод почувствовать неудовлетворение от моих услуг?

— Н-нет, я не то чтобы неудовлетворён, просто мне комфортнее всего с доктором Драри. Если честно, мне слегка не по себе из-за противоречивых диагнозов. И мне кажется, что доктор Драри может быть единственным, кто верит, что я могу на самом деле поправиться.

Лицо доктора Шелдона покраснело, но он не стал отрицать слова Джона.

— Что ж, конечно, ты здесь добровольно, и мы можем подобрать терапию под твои специфические нужды. Я назначу собрание докторов, чтобы обсудить новый план с другими.