Когда в сердце пылает любовь - Вера Окишева

Как и думал Немель, не дали ему после скудного обеда вздремнуть. В камеру ворвалась наследница фэйари в чёрной курточке, обтягивающих брюках и небольших мягких сапожках. Одежда на ней, прямо сказать, была необычна для светлых эльфов, особенно здесь, в столице и во дворце. Ахра не видел столько дерзкого наряда ни у одной леди. Волосы стянуты были в тугую косу, на конце которой поблёскивали острые металлические шипы. У госпожи в руках, облачённых в кожаные перчатки с обрезанными пальцами, были вещи и явно мужские. За её спиной неслышно появился король лесных эльфов без своей извечной короны, в чёрной куртке, словно путник. Нехорошие подозрения роились в голове у тёмного эльфа. Что‑то произошло и теперь он как‑то причастен к этому. Если даже невиновен. Ведь светлые скоры на расправу. С этими мыслями он встал, рассматривая группу поддержки в числе пятерых стражников, которые оставались в коридоре и в камеру не вошли, но следили за ним зорко.

— Вставай, надевай, — приказала госпожа, и рабские метки защипали кожу.

Девчонка была взвинчена до предела и зла.

Тёмный усмехнулся и принял из её рук одежду. Сначала разложил куртку с брюками на лежанке, затем, понимая, что никто уходить не собирается, приступил к раздеванию. Скинул зелёную тунику.

— Эй, ты что делаешь? — возмутилась госпожа. Но Ахра заметил, как заалели её щеки.

— Поверх одевай!

— Так будет жарко, — возразил ей АхраШеррот, чарующе улыбаясь.

— Под землёй не вспотеешь, — возразила та в ответ. Улыбка на серых губах угасла.

— Под землёй? — переспросил он, обращая свой взор к королю.

— Да, ты проведёшь нас в царство Паучихи, в самое сердце и так, чтобы нас не поймали, — строго ответила госпожа. И каждое её слово, как осиные укусы, обжигало кожу, откладываясь в мозгу тёмного эльфа.

— Вот как? — всё также смотрел Немель на короля, который продолжал молчаливо стоять за спиной наследницы фэйари.

— Да, вот так вот! — гордо заявила рыжая эльфийка, задирая нос. — Это мой приказ! И ты его исполнишь, ценой собственной жизни будешь защищать нас, как приведёшь, так и выведешь на поверхность тайными тропами, живыми и невредимыми.

Ахра перевёл взгляд своих жёлтых глаз на госпожу, пытаясь не кривиться от магии подчинения. Он приблизился на шаг и склонился над ней, заглядывая в серые глаза.

— Позвольте узнать, зачем тебе, малышка, в подземелье? Что он хочет там найти? Уж не войной ли пошёл на Паучиху?

Эльфийка оскалилась, смешно морща нос, и огрызнулась:

— Не твоего ума дело, что мы там собрались делать, ты мой раб и подчиняешься мне! А я приказала тебе отвести нас в подземное царство тёмных эльфов и ты это сделаешь. Так что потеплее одевайся.

Немель усмехнулся, выпрямляясь. Затем взялся за штаны и резко стянул их вниз. Король дёрнулся, прижимая за плечи к себе рыжую эльфийку. Но сама фэйари оставалась спокойной, смотря исключительно в лицо тёмному эльфу и с насмешкой заявила, разочаровывая шутника:

— У меня два брата, что думаешь, я не подсматривала за ними в душе? Поверь, я их видела абсолютно голыми и не только их. Так что тебе особо гордиться нечем.

Тантрион проказливо улыбнулся, приподнимая бровь, молчаливо спрашивая у тёмного: «Съел?»

— Ну что за молодежь пошла? Никакой скромности! — сокрушённо вздохнул Ахра и взялся за чёрные брюки, такие же, какие были на короле и девчонке. Куртку накинул, уже выходя за ними следом из камеры.

— А помнишь, Тантрион, какие раньше благородные леди были. Оголённое плечо покажи и они сразу в краску.

Тантрион обернулся на Немеля, всё так же улыбаясь.

— Мир меняется, и мы с ним.

— Это верно, — согласился с королем тёмный, грустно вздохнув.

Мир меняется быстрее, чем эльфы, которым приходится подстраиваться под нынешнее время, отпуская старые привычки, нормы морали, правила поведения. Мир не стоит на месте, а вместе с ним всё, что находится в нём.

Совет

Мы вернулись во дворец, и Тантрион сразу созвал на совет моего отца и Трибора. Мэнателя впустили как личную охрану короля. Также присутствовал Ириадил и его охранник. Принц сейчас и спорил с отцом, называя всю нашу идею с походом безумством.

Я сидела рядом с Тантрионом по другую сторону стола от родственников, рассматривала свои руки, так как в глаза отца и брата смотреть было тяжело. В них я видела отражение своих чувств — боль и страх. Я пыталась не думать о матушке, для которой известие о пропажи Хани будет самым настоящим ударом.

Кабинет был большим. Я сначала рассматривала карту нашего материка, висящую на стене напротив, но, понимая, как обширна территория степняков, боялась подумать, сколько времени уйдёт на прочёсывание её в поисках входа в подземное царство тёмных эльфов. Никто не знал, где он может быть, так как это могло быть где угодно!

Я украдкой взглянула на первых мужей королевства, отмечая, как они устали после боя. В грязных одеждах со следами крови они явились по первому приказу Тантриона.

— Я сказал, значит, так тому и быть! — грозно осадил сына король. Все молчали, не встревая в разгоревшийся спор между отцом и сыном. Я вздрагивала от громкого голоса наследника и понимала его страх за короля, который решил не отпускать меня одну. — Ты уже достаточно взрослый для того чтобы взять на себя ответственность за королевство!

Я украдкой взглянула на принца: черты лица его стали жёсткими, кожа местами испачканная, волосы в пепле. Одежда на нём в подпалинах от огненных шаров, которыми атаковали нас тёмные эльфы. Принц заметил мой взгляд и дерзко спросил, указывая на меня пальцем:

— Это всё из‑за неё? Это ведь из‑за неё ты бросаешь всё и собираешься отправиться в царство Паучихи? Она тебе настолько дорога, да?

Тантрион медленно поднялся со своего места, опираясь руками о столешницу, подался вперед, словно нависая над принцем и всеми, кто сидел по ту сторону от стола. Мне стало не по себе, хотя я находилась рядом с королем, какого же было мужчинам, даже представить не могла. Король умел убеждать, подавлять своей властной натурой.

— Ириадил, мы разговаривали с тобой о Хэни, повторять не буду, — я робко подняла на короля взгляд. О чём они говорили? Не из‑за этого ли принц постоянно ко мне придирался? Отец так же, как и я, внимательно прислушивался к словам Тантриона, который продолжал давить на сына. — Память твоей матери всегда трепетно будет храниться в моём сердце, и не очерняй её своими обвинениями.

Я тяжело вздохнула. Опять я во всём виновата. Я пальцем отковыривала грязь с куртки, боясь поднять голову. Теперь из‑за меня поссорятся король и принц. Я никогда бы не пожелала такого ни тому, ни другому. Как бы я ни относилась к принцу, но я его уважала, прекрасно понимая, что он любит свою мать, которая давно покинула этот мир. Но для детей родители всегда живы, всегда любимы, и ревность принца была пусть и детской, но искренней.