Жертвы требуют красоты - Лариса Соболева

– Вы убьете меня? – повторила она вопрос.

И с удивлением обнаружила, что ей все равно. Она заслужила смерть, таким дурам, не умеющим ценить все хорошее, что у них есть, нечего делать на этом свете.

Неизвестный ничего не сказал, кинул ей ключи от машины, которые упали у ног Леры. Он поднял камеру, достал из нее мини-кассету, бросил ее Лере, она поймала. Неизвестный прошел мимо нее и направился к зарослям, откуда появился. Лера поняла, что он не сделает ей ничего плохого, мало того, он спас ее, возможно, от смерти.

– Спасибо вам, – всхлипнула Лера.

Неизвестный остановился, но лишь на пару секунд, не обернулся. Потом двинул дальше, что-то бросил к трупам и скрылся в зарослях, так и не произнеся ни звука.

Она осталась одна, держа кассету, опустила голову. Ключи лежали у ступней. Лера догадалась, почему неизвестный молчун вынул из зажигания ключи и кинул ей. Он дал ей понять, чтоб она убиралась отсюда.

Лера заметалась по поляне, как сумасшедшая, она подбирала свои вещи, на ходу одевалась, но вдруг увидела кровь на груди, животе и руках, чужую кровь, липкую, словно сироп. Все, что случилось за какой-то час, пронеслось кинолентой с точностью до секунды, со всеми запахами и вкусами, вызвав омерзение к себе же. Лера блевала, согнувшись пополам, но, к счастью, недолго. Основное желание – убраться отсюда как можно быстрей – победило, она побежала к протоке, лихорадочно смыла кровь с тела. Осмотрелась. Она и трупы. Больше никого.

Лера вытерлась пледом, потом оделась и прыгнула в машину. Но у нее появилось ощущение, что она что-то забыла. Вспомнила о кассете, которую кинул ей неизвестный, выскочила из машины, оглядела поляну.

– Где же она? – перебегая с места на место, беспорядочно разбрасывая вещи, бормотала Лера. И потеряла надежду найти кассету, ведь она такая маленькая, запросто затерялась в траве. – Я же держала ее в руках... Зачем-то он кинул ее мне, вдруг там что-то важное...

Нет, без нее нельзя уезжать. Лера мысленно вернулась назад, когда поймала кассету. Что она делала после ухода убийцы? Искала свои вещи. Куда пошла перво-наперво? К купальнику, потому что сначала надела стринги. Там и нашла кассету в траве. Все, можно ехать.

Взвизгнули колеса, Лера развернула автомобиль, подавив провизию, аккуратно разложенную на маленьком столике негодяем Генрихом. И помчалась к городу. Она ехала, утирая катившиеся слезы. Тошно... Гадко...

Почти у города Лера опомнилась: она в чужом автомобиле, на который у нее не было доверенности. А куда его потом деть? Что будет, когда найдут трупы? И вообще, что будет? Ее лихорадило от хаотичных мыслей, но она сообразила хотя бы избавиться от машины. Лера долго выбирала место, свернув с трассы. Набрела на глубокий овраг в редких зарослях, открыла дверцу и, не выключая мотора, направила колеса в овраг, сама же выпрыгнула из машины. Трюк закончился неловко, Лера упала на землю плашмя. Она даже не посмотрела, как автомобиль нырнул в овраг, только слышала скрежет и звук разбиваемого стекла. Поднявшись, Лера подхватила сумочку и побежала к городу.

Домой пришла в сумерках. Нянька что-то говорила ей. Не вникая в ее слова, Лера поднялась в спальню, сняла с себя всю одежду и выбросила в мусорное ведро. Потом битых два часа проторчала в ванной. На нее лилась вода, а она стояла под потоком, обняв плечи. Ей было холодно, хотя ванную заполнял пар – вода текла горячая. Совершенно разбитая, опустошенная, Лера упала на кровать, завернулась в одеяло.

– Господи, как я могла... – Она плакала, уткнув лицо в подушку.

...Нет, это невозможно рассказать. И простить невозможно.

Глава 21

Молодые ребята, естественно, жутко испугались, когда их похватали и привезли (мама дорогая!) в прокуратуру. Ничего не объяснили, а предложили посмотреть кино. Валдис курил, стоя перед пятью парнями, которые посмотрели три одинаковых сюжета с недоумением на лицах, будто сегодня впервые узнали, что такое секс. Владимир Васильевич предоставил оперу разговаривать с торговцами видеопродукцией, а тот не торопился с вопросами.

– Пацаны, – начал Валдис далеко не интеллигентным тоном, – мне интересно: кто это кино сварганил? – Гробовое молчание. – Это ответ? – Ни слова, ни кивка. – Пацаны, мы можем запросто привлечь вас за реализацию контрафактной продукции, но не собираемся этого делать. Давайте так: вы нам про кино рассказываете, мы вас отпускаем. То, что вы слили нам информацию, никто не узнает – и все дела.

– Было б что рассказывать, – наконец заговорил один из пяти, с серьезным лицом и внешне самый спокойный.

– Твои слова надо понимать, что вы ничего не знаете? – уточнил Валдис.

– Мне такие записи не попадались, – сказал тот же самый парень, остальные загалдели, дескать, вообще ничего подобного никогда не видели. Парень дождался, когда смолкнет гул. – Это не киношка, а домашний архив.

– В смысле? – Валдис сделал вид, что не понял, о каком архиве идет речь.

– Вы разве не видели порно? – усмехнулся парень. – Там есть начало истории, середина – большой трах, есть и конец истории. Потом, и это главное, в порно детально показывается трах, со всеми подробностями. А здесь просто секс, неинтересный, без фантазии. На эротику тоже не тянет – нет красивости. Я бы эту продукцию не взял. Загнать такое дерьмо – клиентов потерять.

– Свободны. – Валдис махнул рукой на дверь.

Парни вскочили с мест, заторопились к двери, но пропустили Степаняна, который плюхнулся на стул с загадочной улыбкой. В наступившей тишине голос робко подала Ника:

– Может, я не права, но мне кажется, дело в женщинах.

– А именно? – скосил на нее недружелюбные глаза Владимир Васильевич.

– Попробую объяснить, – набралась она храбрости. – На кассетах три одинаковых сюжета, что само по себе странно...

– Можно посмотреть? – спросил Степанян.

– Смотри, – разрешил Владимир Васильевич. – Мне это кино уже поперек горла стоит. Слушаю тебя, Ника.

Степанян включил видик, убавил громкость, скрестил на груди руки и на первых же кадрах выпятил нижнюю губу.

– Мне кажется, – продолжала Ника, – группа Фалеева делала это с целью, например, чего-то добиться от них. Записано так, будто насилия не было. Может, таким образом сооружали компромат на женщин?

– То есть, – поднял палец Валдис, – цель – шантаж?

– М-м... да, как один из вариантов, – сказала Ника.

– Пока другие варианты терпят фиаско, – проворчал Владимир Васильевич, подумал, глядя на девушку почему-то с подозрением, и сказал: – Вполне может быть и шантаж. Но с какой целью?

Вопрос был задан не кому-то конкретно, а вообще, однако Валдис и Ника дошли до той стадии, когда мозги ворочались туго. Свою лепту в разговор внес Степанян:

– Шантажируют, чтобы что-то получить, или кого-то приструнить, или запугать, или договориться.

– Это понятно, – отмахнулся Владимир Васильевич. – Ника точно назвала этих троих группой. Они работали на общую цель, по одному методу. Но как они использовали записи? Ради чего шантажировали?

– Мне кажется, – совсем осмелела Ника, – убивает тот, кого эти люди очень сильно обидели. А то, что и Клара, и Роменская входили в группу Фалеева, для нас с Валдисом уже очевидно.

– И Кривуна впишите в ваш список, – сказал Степанян, любуясь кадрами. – Какой шедевр сняли! А я пришел сообщить пренеприятнейшую новость: будет еще как минимум один труп.

– Что ты сказал? – насторожился Владимир Васильевич. – Какой труп?

– Думаю, в ближайшее время грохнут господина Энса, банкира.

– Почему ты так думаешь? – спросил Валдис.

– Господин Энс тоже получил змейку, вернее, живого ужа, как и Кривун. Лег в кроватку, а под одеялом ползет... – Он подробно и с комментариями рассказал о встрече с Мироном Демьяновичем, закончил предложением: – Не хотите ли взять Кривуна себе? Заодно и Энса? У меня дел полно, а господин банкир – прямой путь к змеелову, если, конечно, вы его не провороните.

– Вот этого не надо, – выставил ладонь Владимир Васильевич. – Не надо сбрасывать дела на других. Кривун твой, занимайся сейчас только им, а к Энсу приставим «хвост». Выясни, как попали к Кривуну подарки, которые он от щедрот своих преподнес нищему банкиру. Мы должны хвататься за любую возможность, способную прояснить ситуацию.

– А знаете, мне понятен почерк убийцы. – Валдис в возбуждении заходил по кабинету. – Змейки и ужи не понт, не для нас старается змеелов, не запугивает город. Убийца запугивает тех, кого оставил напоследок, он их предупреждает: тебе конец, ничто тебя не спасет. Поэтому одним он подбросил игрушки после убийства, а другим, для кого старался, до убийства. Владимир Васильевич, а Мартын Ягудин всегда занимался кражами? Может, у него сложная биография, по которой прошлись убитые?

– Отдыхай, – вздохнул тот. – Ваша Клара намудрила. К тому же, как недавно сообщил Семеныч по прямой связи из морга, до пули она сильно набралась, весь труп пропитан алкоголем. Записку писала на автопилоте, по тексту видно. Мало ли что ей померещилось спьяну. А биография Ягудина укладывается в несколько слов: украл – погулял с бабами на всю катушку – сходил в колонию. Не было у него другой биографии. Да и не он убивает, хотя его уже ищут, не беспокойся. Ягудин предпочитает работать в одиночку, с собратьями не дружит. Потому что делиться не любит, зависеть от кого бы то ни было не хочет, следовательно, врагов как таковых у него нет, особенно смертельных. А у нас изощренный способ убийств и... думаю, все-таки месть.