Повести и рассказы - Янка Мавр

Сколько времени, скажем, жила Нина в своей квартире и никогда не замечала, что у нее под ногами из пола чуть-чуть высунулась головка гвоздя. И никто в доме не замечал этого, даже мать, которая не раз рвала об этот гвоздь тряпку, когда мыла пол. А теперь Нина заметила его, пристукнула — и пол стал гладкий.

Взглянет тэвэтэтовец на шкаф, а у него дверки все норовят сами раскрыться. Прибьет какую-нибудь кожицу — и все в порядке.

Но попадалось и такое «очко», какого даже вся организация ТВТ не могла взять.

Увидев, что дети так хорошо справляются со всякими ремонтами, Толина мать подсунула им и дырявый чайник.

— Дырочка совсем малюсенькая, — сказала она. — Может, вы сумеете запаять?

— Вряд ли, — ответил Толя. — И паяльника у нас нет, и как это делается, не знаем.

— А вы попробуйте всей своей компанией. Но и «вся компания» не могла помочь.

— Эта работа относится к з 3 устава ТВТ, — постановили друзья.

— Но ближайшей нашей задачей будем считать приобретение паяльника и овладение техникой паяния.

Если в данном случае ТВТ вынуждено было только отступить, то в следующем оно потерпело страшное поражение.

Соня захотела постирать себе белье. Что можно сказать против этого?

Облегчить труд родителей — важнейшая обязанность члена ТВТ.

Чтобы работа была доброкачественной, Соня взяла хлорки и растворила в воде. Опять-таки ничего особенного: мать всегда пользуется хлоркой, для этого и продается она в аптеках.

Постирала, повесила сушиться и тогда только похвалилась перед матерью своей работой.

— Хорошо, дочушка, очень хорошо! — похвалила мать.

А когда белье высохло, то разлезлось на куски! Тогда только выяснилось, что это сделала хлорка.

— Ее же надо сначала кипятить, — кричала мать, — пока вода не станет красной! Потом процедить и тогда только вливать в воду, да и то когда полоскать уже надо. Почему же ты не спросила? Все сама да сама!

Этот случай произвел большое впечатление на всю организацию ТВТ.

— И я этого не знала и могла сама так же сделать! — сказала Нина.

Да и все остальные, кроме Клавы, не знали этого секрета.

— Кто бы мог подумать, — говорил Яша, — что на таком, самом второстепенном участке мы потерпим такое поражение? Но на ошибках мы должны учиться.

После этого случая члены ТВТ стали более осторожными. Но, к счастью, в их практике несчастий больше не было.

Через некоторое время наши «охотники» начали замечать, что дома не хватает «добычи».

Тогда внимание их больше сосредоточилось на школе. А уж здесь-то добычи сколько хочешь: всегда больше находится охотников плодить ее, чем истреблять.

Руководители школы еще раньше обратили внимание, что некоторые ученики — Цыбук, Рогатко, Макейчик, Канторович и еще несколько человек (это значит тэвэтэтовцы!), — как-то более внимательно и сознательно относятся к школьному имуществу. Они не только ничего не портят, но, наоборот, где только заметят что-нибудь — сразу же сами и исправят.

Если не в порядке какое-нибудь учебное пособие, то или Ковальский, или Беспалов, или Сакович наперебой берутся исправить его.

Если кому-нибудь из них попадется библиотечная книга с оторванным листом, так они обязательно его вклеят.

Если в раздевалке вывалится колышек из вешалки, то кто-нибудь из тэвэтэтовцев обязательно всадит его на место.

На школьном дворе, около дверей, после дождя долго стояла лужа. Всем приходилось перебираться, кто как может, через нее, не раз попадали ногой в воду. А чуть дальше лежали кирпичи. Положить в лужу кирпич догадался только Ковальский.

Большое впечатление не только на руководителей, но и на всех учеников произвел поступок Андрея Гулиса. Каким-то образом в стене класса выкрошился кусок штукатурки. Дырка была небольшая, и никто не обращал на нее внимания. Но при каждом сотрясении известка осыпалась, и дырка все увеличивалась. И вот Андрей захватил где-то в бумажку извести, принес в класс и залепил эту дырку.

Это было настоящее очко! Все тэвэтэтовцы завидовали Андрейке. Да и другие ученики смотрели на него с удивлением и восхищением.

— Сознательные ученики! — радовались учителя. Мы уже говорили, что наши герои никому в школе не рассказывали о своем товариществе. Что ни говори, а есть такая «слабость» у ребят — любят они иметь свою «тайну». Разве не интересно, когда на тебя смотрят, удивляются твоим поступкам и не знают, что ты не обыкновенный человек, а тэвэтэтовец? Но однажды произошел случай, который привел к раскрытию тайны и к таким переменам, о каких никто из тэвэтэтовцев даже не думал. И все из-за Цыбука.

Буян Карачун, балуясь, оторвал палку, к которой была прикреплена таблица метрических мер. Об этом сразу же узнал дежурный учитель и приказал Карачуну исправить таблицу.

— Да это вовсе не я! — начал отказываться Карачун. — Я ее и не трогал. Все видели.

— Он! Он! — послышались голоса.

— Ничего подобного! Это они по злобе на меня!.. Начался шум.

Учитель наконец снова категорически приказал Карачуну исправить таблицу.

Тогда подошел Цыбук и говорит:

— Давайте я исправлю!

Карачун использовал это по-своему и крикнул:

— Я же говорил, что не я! Это он! Цыбук вытаращил глаза от удивления.

— Вовсе не я! — проговорил он.

— А почему же ты берешься исправлять? — крикнул: ему Ярошка, приятель Карачуна.

— Это Цыбук! — настаивал Карачун. — Все видели!

— Нет, это Карачун! — закричали вокруг. — Цыбука даже не было тут!

Учитель укоризненно посмотрел на Карачуна и покачал головой.

— Неужели ты окончательно потерял совесть?

— В самом деле не я! — со слезой в голосе заканючил Карачун. — Он же сам и исправить хочет.

Учитель не знал, что и думать. Взглянул на, Цыбука и сказал:

— А может, и в самом деле ты? Тогда скажи.

— Да нет! — с возмущением ответил Цыбук.

— Почему же тогда ты исправлять берешься?

— Не все ли равно, кто исправит? — проговорил Цыбук. — Пока идет этот разбор можно было уже исправить.

Учитель пожал плечами и вышел.

В учительской он рассказал об этом случае, и все учителя долго ломали голову, что бы это могло значить? По всему было видно, что сделал это не Цыбук. Но почему же тогда он взялся исправить? Да еще вместо Карачуна, который на него же хотел возвести поклеп.

Пока что дело осталось невыясненным. Но ненадолго.

… Андрей Гулис и Боря Цыбук возвращались домой. По дороге им нужно было проходить около большой новостройки, огороженной высоким забором. Вдоль забора был проложен временный деревянный тротуар, или, вернее, мостки. На колодки были прибиты доски, и когда по ним кто-нибудь шел, то они прогибались и колыхались. От этого прогибания в досках произошли некоторые изменения. Они привели к необычайным событиям, в которых пришлось принять участие и Борису с Андреем.

Началось с того, что навстречу бежал мальчик, споткнулся обо что-то и растянулся на досках. Ребята засмеялись. Мальчик поднялся на ноги, зло взглянул на них и, крикнув: «Чего ржете?» — побежал дальше. Тогда наши ребята заметили, что из доски торчит большой гвоздь. В этот момент один прохожий так саданул его носком ботинка, что заскакал на одной ноге и чуть-чуть не упал. Поднял ногу, поглядел — и зло выругался:

— Черт знает что такое!

При чем тут был черт — неизвестно, но факт был досадный: подошва оторвалась и ботинок разинул рот. Остановилось несколько прохожих, пожалели ботинок.

— Надо бы забить этот гвоздь, — сказал Андрей.

— Подождем немножко, — остановил его Цыбук. — Интересно!

И ребята остались наблюдать дальше. Конечно, не каждый человек попадал на гвоздь. Когда же на мостках осталась только одна бабушка с корзиной в руках, то ребята совсем потеряли интерес и начали искать камень, чтобы заколотить гвоздь.

Тем временем с другой стороны приближался человек. Это был парень лет двадцати и шагал он с такой скоростью, какой хватило бы не только, чтобы оторвать подошву, но даже и ногу.

Не успели ребята найти камень, как этот парень уже зацепился за гвоздь и ринулся вперед носом так, что сбил с ног женщину с корзиной, и под ноги Андрею посыпались яйца.

Ребята приготовились было смеяться, но увидели, что | дело вышло не смешное, а печальное. Бабушка заголосила на всю улицу; какой-то гражданин задержал парня, требуя плату за яйца; тот доказывал, что он не виноват; вокруг них собрались зеваки, потом подошел милиционер… — Вот, что наделал проклятый гвоздь! — хмуро проговорил Цыбук.

— И мы сами виноваты, — ответил ему Андрей. — Если бы не ждали да сразу вогнали его, то ничего этого не было бы.

И мальчики действительно почувствовали себя виноватыми. Конечно, и беды бы этой не было, если бы они сразу забили или загнули гвоздь. И, не ожидая, чем кончится все дело, они заколотили его камнем.