1Q84 (Тысяча невестьсот восемьдесят четыре) - Харуки Мураками

— Смотря-кому.

— Я очень боюсь, что LittlePeople применили свою силу против моей подруги. Чтобы предупредить меня.

Вытащив руку из-под одеяла, Фукаэри почесала ухо и спрятала руку обратно.

— LittlePeople-могут-не-всё.

— Не всё?

— У-них-есть-предел.

Тэнго закусил губу. А потом спросил:

— На что же конкретно они способны?

Фукаэри будто собралась ответить, но передумала.

Словно в последний момент решила не высказывать свое мнение — и загнала его обратно. Не очень понятно куда. Туда, где очень глубоко и темно.

— Ты сказала, что LittlePeople обладают знаниями и силой.

Фукаэри кивнула.

— Но теперь говоришь, что у них есть предел.

Фукаэри снова кивнула.

— А все потому, что они живут в лесу, и как только уходят из леса, не могут толком применять свою силу и знания. Ибо в нашем мире есть то, что может им сопротивляться. Так или нет?

На это Фукаэри не ответила. Наверное, слишком длинный вопрос.

— А ты сама встречалась с LittlePeople?

Она посмотрела на Тэнго так рассеянно, будто не понимала, о чем ее спрашивают.

— Ты видела, как они выглядят?

— Да, — ответила Фукаэри.

— И сколько их было?

— He-знаю. По-пальцам-не-сосчитать.

— Но не один?

— То-больше-то-меньше. Но-не-один.

— Как ты и описала в «Воздушном коконе»?

Фукаэри кивнула.

И тогда Тэнго задал вопрос, который мучил его уже очень долго.

— То, что происходит в «Воздушном коконе», случилось с тобой взаправду?

— Что-такое-взаправду, — спросила она, как всегда, уничтожив вопросительный знак.

Но на это у Тэнго ответа, конечно, не было.

Гремело уже совсем рядом. Окна звенели не переставая. Но молний по-прежнему не было, как и дождя. Тэнго вдруг вспомнил увиденный когда-то фотоснимок — подводная лодка в грозу. Страшный шторм, молнии по всему небу, волны мотают лодку из стороны в сторону, но людям внутри железной коробки ничего этого не видно. Для них лишь грохочет гром да вибрирует судно.

— Почитай-или-расскажи-что-нибудь, — напомнила Фукаэри.

— Да, конечно, — согласился Тэнго. — Только никаких подходящих книжек у меня сейчас нет. Хочешь, расскажу про Кошачий город?

— Кошачий-город.

— Город, которым управляют кошки.

— Хочу.

— Хотя, возможно, эта история покажется тебе страшноватой.

— He-важно. Я-засну-все-равно.

Тэнго принес из кабинета стул, сел у изголовья кровати, сцепил на коленях руки — и под раскаты грома за окном начал рассказывать о Кошачьем городе. Историю эту он дважды прочел в поезде, а потом читал отцу, так что помнил ее практически наизусть.

Рассказ, изначально недолгий, занял куда больше времени, чем он ожидал. То и дело он останавливался, чтобы ответить на вопросы Фукаэри — об устройстве города, о характере главного героя, о мотивах поведения кошек. А для этого приходилось допридумывать то, чего в оригинальной истории не было, — примерно так же, как он дорабатывал «Воздушный кокон».

Фукаэри погрузилась в эту историю с головой. Ей уже расхотелось спать. Иногда она закрывала глаза, чтобы лучше представить мир Кошачьего города. А потом открывала их, требуя продолжения.

Когда он закончил, она уставилась на него — тем же долгим и загадочным взглядом, каким кошка высматривает что-то в глазах человека.

— Ты-был-в-кошачьем-городе, — сказала она с каким-то упреком.

— Я?

— Ты-был-в-своем-кошачьем-городе. А-потом-сел-в-поезд-и-вернулся-домой.

— Тебе правда так кажется?

Фукаэри натянула одеяло до подбородка и кивнула.

— Ты права, — согласился Тэнго. — Я съездил в Кошачий город, а потом вернулся на поезде.

— Ты-очистился, — спросила она.

— Очистился? — переспросил он. — Думаю, пока еще нет.

— Ты-должен-очиститься.

— И что же я, по-твоему, должен сделать?

— Если-ты-побывал-в-кошачьем-городе-оставлятъ-это-просто-так-нельзя.

Долгий раскат грома, будто раскалывая небо на кусочки, грохотал все громче и беспощаднее. Фукаэри невольно сжалась под одеялом.

— Обними-меня, — попросила она. — Мы-должны-уйти-в-кошачий-город.

— Зачем?

— Чтобы-LittlePeople-не-нашли-как-сюда-пробраться.

— Потому что я не очистился?

— Потому-что-мы-с-тобой-одно-и-то-же, — сказала она.

Глава 13

_______________________

АОМАМЭ

Мир без твоей любви

— Тысяча Невестьсот Восемьдесят Четыре, — повторила Аомамэ. — Год, в котором я теперь нахожусь. И это — не тысяча девятьсот восемьдесят четвертый год, верно?

— Различить, где истинная реальность, всегда непросто, — ответил Лидер, не отнимая лба от коврика. — В конечном итоге это вопрос метафизический. Но мир, в котором ты находишься сейчас, — настоящий, можешь не сомневаться. Боль в этом мире подлинна, смерть необратима, а кровь реальна. Никакой подделки, иллюзий или фантазий. Это я гарантирую. Только этот мир — не тысяча девятьсот восемьдесят четвертый.

— Что-то вроде параллельного мира?

Голова мужчины вздрогнула — он усмехнулся.

— Похоже, ты слишком начиталась фантастики. Нет, все не так. С параллельными мирами ничего общего. Если ты думаешь, что где-то есть мир тысяча девятьсот восемьдесят четвертый, а где-то еще — тысяча невестьсот восемьдесят четвертый, ты ошибаешься. Года тысяча девятьсот восемьдесят четвертого больше нет. Как для тебя, так и для меня существует только одна реальность: Тысяча Невестьсот Восемьдесят Четыре.

— То есть мы переселились в другое время?

— Совершенно верно. Или, можно сказать, другое время переселилось в нас. Насколько я знаю, это необратимо. Обратно уже не вернуться.

— И это случилось, когда я нырнула в пожарный выход с хайвэя?

— С хайвэя?

— Возле станции Сангэндзяя, — пояснила Аомамэ.

— Место значения не имеет, — сказал мужчина. — С тобой это произошло возле станции Сангэндзяя, но могло произойти где угодно. Дело не в месте, а во времени. В какой-то момент стрелка переключилась, и ты оказалась в тысяча невестьсот восемьдесят четвертом году.

Аомамэ представила, как сразу несколько LittlePeople, навалившись на рычаг, переключают огромную железнодорожную стрелку. Среди ночи, под мертвенно-бледной луной.

— И в этом тысяча невестьсот восемьдесят четвертом году в небе висит две луны? — уточнила она.

— Именно так. Здесь луны две. Считай это подтверждением того, что стрелка переключилась. Хотя далеко не все люди в этом мире видят обе луны. Большинство даже не замечают. О том, что на дворе невестьсотые годы, знает очень мало народу.

— Большинство не замечает, что время стало другим?

— В том-то и дело. Для большинства это всегдашний мир, в котором никаких искажений не происходит. Вот почему я и говорю, что это — настоящая реальность.

— Значит, если бы стрелка не переключилась, — предположила Аомамэ, — мы бы с вами здесь не встретились?

— Этого никто не знает. Вопрос вероятности. Но скорее всего, не встретились бы.

— То, о чем вы сейчас говорите, — это реальные факты или условная теория?

— Хороший вопрос. Отделить одно от другого — задача архисложная. Помнишь такую песенку? Without your love, it's a honkey-tonk parade…[21] — негромко пропел мужчина.

— «It's Only a Paper Moon», — узнала Аомамэ.

— Она самая. Что однолунный мир, что двулунный — по большому счету разницы никакой. Если ты сама не веришь в окружающую реальность и если у тебя в ней нет настоящей любви — в каком из миров ты ни находилась бы, он будет для тебя фальшивой пустышкой. Граница между реальностью и условностью в большинстве случаев глазам не видна. Она видна только сердцу.

— Но кто же тогда переключил мою стрелку?

— Кто переключил? Сложно сказать. Это уже законы причинно-следственных связей, в которых я, увы, не силен.

— Так или иначе, в невестьсотые годы меня занесло не по собственной юле, — сказала Аомамэ. — Кому-то все это было нужно.

— Ты права. Перед поездом, в котором ты ехала, переключили стрелку и отправили тебя в другую сторону.

— И в этом как-то замешаны LittlePeople?

— В этом мире действительно есть LittlePeople. По крайней мере, здесь их так называют. Однако и название, и форма у этих существ могут меняться.

Закусив губу, Аомамэ задумалась над услышанным.

— По-моему, вы себе противоречите, — наконец сказала она. — Допустим, эти самые LittlePeople переключили стрелку и переправили меня в этот мир. Я же в этом мире прихожу сюда, чтобы лишить вас жизни, что для них совсем нежелательно. Зачем они тогда это сделали?

Разве им не выгодней было, чтобы мой поезд ехал своей дорогой?

— Объяснить это не просто, — бесстрастно ответил мужчина. — Однако ты быстро соображаешь. И возможно, даже уловишь то, о чем я тебе не скажу. Как я уже говорил, самое важное в нашем мире — сохранять равновесие между добром и злом. Те, кого называют LittlePeople — или та воля, которую они представляют, — действительно очень сильны. Но чем больше они используют свою силу, тем больше становится и сила, которая им противостоит. На подобном хрупком балансе и держится этот — да, впрочем, и любой другой мир. Как только LittlePeople начали применять свою силу в действии, тут же автоматически возникла и обратная сила — та, что противодействует самим LittlePeople. Полагаю, именно момент столкновения этих двух сил и закинул тебя в тысяча невестьсот восемьдесят четвертый год…